Как сложилась судьба Юлии Петровны Вревской после того, как она овдовела? Вместе с матерью и младшей сестрой она приехала в Петербург, где жили ее братья. Как вдова прославленного генерала, Ю. П. Вревская заняла видное место в петербургском обществе.
Близко и долгое время знавший Юлию Петровну писатель В. А. Соллогуб создал в своих мемуарах замечательный ее портрет. Но он писал не только (и не столько!) о внешней красоте Вревской. Соллогуб сумел показать чрезвычайно привлекательные внутренние, душевные качества Юлии Петровны.
«Еще в первые годы моего пребывания на Кавказе я имел случай познакомиться с женщиной, которой остался почитателем и другом в течение всей ее — увы! — короткой жизни. Баронесса Юлия Петровна Вревская (…) считалась почти в продолжение двадцати лет одной из первых петербургских красавиц (…). Я во всю свою жизнь не встречал такой пленительной женщины. Пленительной не только своей наружностью, но своею женственностью, грацией, бесконечной приветливостью и бесконечной добротой (…). Никогда эта женщина не сказала ни о ком ничего дурного и у себя не позволяла злословить, а, напротив, всегда и в каждом старалась выдвинуть его хорошие стороны. Многие мужчины за ней ухаживали, много женщин ей завидовало, но молва никогда не дерзнула укорить ее в чем-нибудь (…). Всю жизнь свою она жертвовала собою для родных, для чужих, для всех…»
Бесконечно добрая и деятельная по натуре, Юлия Петровна действительно старалась чем возможно помочь всем тем, с кем она так или иначе встречалась или общалась длительное время. В частности, большой заботой и вниманием окружила она детей своего покойного мужа от его первого брака, считавшегося в условиях царской России того времени «незаконным». Юлия Петровна добилась (ценою длительных усилий), что сначала Николай и Павел, а затем и их сестра Мария, так называемые «воспитанники» И. А. Вревского, носившие фамилию Терских, получили имя и титул отца (это произошло в 1872 и в 1876 годах).
В это время она уже была знакома с И. С. Тургеневым. Знакомство произошло где-то в начале 1870-х годов и, вероятно, при содействии П. В. Шумахера, который признавался, что всем, что было в нем лучшего, он обязан нескольким женщинам, в том числе Ю. П. Вревской. В архиве этого поэта были обнаружены фотографические карточки Юлии Петровны, в том числе и в одежде сестры милосердия.
Известно, что Вревская по просьбе Шумахера передала Тургеневу для напечатания за границей сборник его стихотворений, запрещенных в России. При содействии Тургенева он был напечатан в Берлине в 1873 году под заглавием «Моим землякам. Сатирические шутки в стихах». Не случайно имя Вревской упоминается в письмах Тургенева к Шумахеру.
Узнав, что писатель летом 1874 года будет в Спасском-Лутовинове, Юлия Петровна приглашала соседа (у Тургенева было имение и в Топках Малоархангельского уезда, недалеко от Мишкова, принадлежавшего Вревским) приехать в гости. Но Тургенев заболел. Тогда Вревская, пренебрегая светскими условностями, решилась сама приехать к нему. Ведь недаром в конце своих писем к Тургеневу она иногда ставила подпись: «Ваша орловская соседка Юлия Вревская». Несколько дней (с 19 по 26 июня) Вревская провела под кровлей обширного и гостеприимного дома писателя в Спасском-Лутовинове.
Посещение Вревской Спасского-Лутовинова, по словам Тургенева, «оставило глубокий след» в его душе. Сразу же после отъезда своей гостьи он писал ей в Мишково: «Я чувствую, что в моей жизни, с нынешнего дня одним существом больше, к которому я искренне привязался, дружбой которого я всегда буду дорожить, судьбами которого я всегда буду интересоваться».
Осенние месяцы 1874-го — начало 1875 года Юлия Петровна провела в Мишкове. Она обменялась с Тургеневым несколькими письмами. Известны Лишь ответы писателя, по которым можно иметь представление о содержании их переписки. Так, 9(21) сентября 1874 года Тургенев пишет своей новой приятельнице: «Вы не скучаете в деревне — это хорошо». В конце письма он снова прибавляет: «Я часто думаю о Вашем посещении в Спасском. Как Вы были милы! Я искренне полюбил Вас с тех пор».
Вскоре Вревская послала Тургеневу свою фотографию («весьма похожую», по его мнению). Отвечая ей 26 октября (7 ноября), писатель спрашивал: «Как Ваше здоровье, что Вы делаете, как Вам живется в деревне… Мне было бы очень приятно узнать что-нибудь об Вас от Вас самих… Надеюсь, что мы еще столкнемся где-нибудь и не слишком поздно». Исполняя желание Тургенева, Вревская, видимо, довольно подробно описала свою жизнь в Малоархангельском уезде, так как 15(27) ноября писатель благодарил ее за «чудесное письмо». По его словам, письмо это «живо перенесло» его «в ту деревенскую зимнюю глушь», с которой его корреспондентка «так отлично свыклась». Вревская еще. продолжительное время оставалась в Мишкове. В письмах оттуда она, очевидно, не раз сообщала писателю подробности о быте и нравах своих провинциальных соседей-дворян. 1(13) февраля 1875 года Тургенев подчеркивал: «Ваше описание соседей, зимней поездки и т. д. живо перенесло меня в родную Русь».
В письме от 10 (22) марта Тургенев сообщает Юлии Петровне о возможной встрече с ней за границей. «Вот я и посмотрю, до какой степени простирается… Ваша дружба ко мне — и в состоянии ли она привести Вас из Орловской губернии в Богемию — что и для Вашего здоровья очень будет полезно».
Встреча их состоялась летом 1875 года в Карлсбаде, где писатель проходил курс лечения; Юлия Петровна лечилась сначала там же, а затем в соседнем Мариенбаде. В Карловых Варах сохранился дом (бывшая гостиница «Konig von England», то есть «Английский Король»), в котором жил тогда писатель (дом отмечен мемориальной доской).
Впрочем, в 1874–1877 годах Вревская и Тургенев встречались не только в орловской деревне и на заграничных курортах, но также в Париже и в Петербурге. Вревская не любила столицу с ее туманами и дождями. В петербургском светском обществе ей было скучно и неуютно. Представители света казались Юлии Петровне, обладавшей независимым и гордым характером, пустыми и лицемерными. В ее письмах к Тургеневу, который в эти годы постоянно живет в Париже, лишь раз в год, обычно летом, приезжая ненадолго на родину, все чаще звучат то воспоминания о Кавказе, то мечты о поездках в Индию, Испанию и даже в далекую Америку.
Юлия Петровна много читала, посещала театры (ее восторг вызвала опера А. Г. Рубинштейна «Демон» с замечательным певцом — солистом Мариинского театра И. А. Мельниковым), художественные выставки (на одной из них Вревская познакомилась с известным художником-маринистом И. К. Айвазовским). В числе знакомых Юлии Петровны были и писатели — Д. В. Григорович, Я. П. Полонский, творчество которых Вревская высоко ценила.
Однако самым близким другом Юлии Петровны был в эти последние годы ее жизни, несомненно, Тургенев. В промежутках между встречами они вели оживленную переписку. В письмах к ней Тургенев нередко цитирует Пушкина и Лермонтова, сообщает о своих впечатлениях от новых литературных произведений («Анны Карениной» Л. Толстого, «Благонамеренных речей» Салтыкова-Щедрина, «Его превосходительства Эжена Ругона» Э. Золя и других). В свою очередь, Вревская огорчается, что не смогла достать номер журнала «Вестник Европы» с рассказом Тургенева «Часы».
В июне 1876 года Сербия и Черногория объявили войну Турции. Это вызвало сильное возбуждение в русском обществе. Всюду открыто заявлялись симпатии сербам. В Сербию отправлялись добровольцы, деньги, провиант. С середины сентября началась частичная мобилизация русской армии. В феврале 1877 года разгромленная Сербия подписала с Турцией мир. Продолжала борьбу одна Черногория. 12(24) апреля 1877 года Россия объявила войну Турции.
Война на Балканском полуострове взволновала Тургенева. Одним из самых ранних откликов писателя явилось стихотворение «Крокет в Виндзоре», написанное 20 июля 1876 года. Непосредственным поводом к его созданию послужило жестокое подавление восстания в Болгарии.
«Сербская катастрофа меня очень огорчает. Будь мне только 35 лет, кажется, уехал бы туда», — пишет он Вревской 27 июля (8 августа) 1876 года. И эти слова писателя произвели глубокое впечатление на его корреспондентку, которая менее чем через год, в июне 1877 года, отправилась на театр военных действий.
Внимательно следя за развитием событий на Балканском полуострове, Тургенев 1 (13) ноября 1876 года писал Вревской о неизбежности войны, которая «займет все умы».
С глубоким сочувствием относясь к борьбе славянских народов против турецкого ига, писатель 24 ноября (6 декабря) того же года выражал надежду: «Дай бог нашим смиренным героям в больших сапогах действительно выгнать турку и освободить братьев славян!» Эти суждения Тургенева были как бы ответом на слова Вревской из ее письма от 17 (29) октября 1876 года, в котором она сообщала: «Воинственные слухи долетают до нас все явственнее… решительная минута наступила… когда же явится великий Свершитель? Не Черняеву же входить в Св. Софию — для этого нужны чистые и не мелко честолюбивые души».
Одно время казалось, что Россия не будет вмешиваться в войну на Балканах. «Ну вот и война у нас… сделала фиаско. Хотя поговаривают здесь, будто бы с весной она разыграется — однако я этому не верю — и думаю, что мы так и останемся с оплеухой, данной нам Турцией…» — с горечью писал Тургенев Вревской 15(27) января 1877 года. Писатель намекал в этих словах на то обстоятельство, что Турция отказалась выполнить требование России и других великих держав подписать так называемый Лондонский протокол, согласно которому ей предлагалось провести некоторые реформы в христианских областях Балкан.
«…Вам едва ли можно рассчитывать на служение раненым и больным своей особой», — подчеркивал Тургенев в письме к Вревской от 26 января (7 февраля) 1877 года. Писателю было уже известно, что она в случае вступления России в войну намерена посвятить себя деятельности сестры милосердия, к которой усердно готовилась. В одном из писем к Тургеневу, относящемся, очевидно, ко второй половине апреля, Вревская сообщала: «Видаю часто мою старую приятельницу, сестру милосердия начальницу, учусь ходить за больными и утешаю себя мыслью, что делаю дело». В конце письма она