Доверять кому-то в тех условиях было смерти подобно. Гестапо и другие службы имели свою хорошо подготовленную агентуру, да и люди «на местах» не имели стопроцентной гарантии, что обратившийся к ним человек является именно тем, за кого себя выдаёт… В общем, объяснять не имеет смысла.
…А ведь получилось так, что девушка из Ростова-на-Дону, которой доверился Пётр, его пленила — в самом прямом смысле слова. Уже потом, после войны, он приехал в Ростов, отыскал свою помощницу и… на ней женился. И многие годы они прожили потом в мире и согласии…
Но это будет в совсем другой жизни, а пока агент «Гальченко» отступал вместе с «хозяевами». Обстановка постоянно усложнялась, связи не было, гитлеровцы после Курского «погрома» откровенно озверели… В общем, понимал Пётр: следовало готовиться к очередному переходу через линию фронта.
«Легенду» ему пришлось разрабатывать самостоятельно, и он попросил отпуск для эвакуации семьи, проживавшей на Полтавщине — это соответствовало истине. Но, отправившись в путь 25 сентября 1943 года, Прядко выбрал направление не на запад, а на восток — туда, откуда наступала Красная армия. Точно всё рассчитав, он не стал «героически» пересекать линию фронта, а схоронился на кукурузном поле и дождался, пока пройдут первые, разгорячённые боем подразделения. Только потом, оказавшись в тылу советских войск, он отправился разыскивать ближайший особый отдел, даже и не зная, что теперь это называется «Смерш»…
«Об успешном выполнении зафронтовым агентом “Гальченко” задания военной контрразведки начальник ГУКР “Смерш” НКО СССР генерал-полковник В.С. Абакумов докладывал лично Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину. За проявленное мужество и героизм в тылу противника Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 июня 1944 г. Петр Иванович Прядко был награждён орденом Красного Знамени.
Дальнейшее использование Прядко в операциях за линией фронта стало небезопасным для его жизни. Поэтому в том же 1944 г. он вернулся в войска на знакомую должность начальника склада горюче-смазочных материалов. День Победы застал его в польском городе Щецине.
По окончании войны майор Прядко до 1960 г. служил в армии, а после увольнения в запас работал на предприятиях города Ростова-на-Дону»{338}.
Что можно добавить к сказанному? Пётр Иванович имел редкое для начальника склада ГСМ количество боевых орденов — по два ордена Красного Знамени и Красной Звезды. В послевоенное время к ним добавился орден Отечественной войны I степени и, как фронтовик, он был повышен в звании до подполковника. Как мы уже говорили, в 1996 году этому легендарному человеку было присвоено звание «Почётный сотрудник контрразведки».
Пётр Иванович Прядко скончался в Ростове в 2003 году.
СТАЛИНГРАДСКИЙ РУБЕЖ Николай Николаевич Селивановский
На службу в органы безопасности Николай Селивановский пришёл совсем ещё молодым, ему был двадцать один год, однако за его плечами была уже достаточно большая трудовая биография.
Родился он 3 апреля 1901 года в местечке Хойники Речицкого уезда Хойниковской волости Минской губернии. Отец его был железнодорожным служащим — конторщиком, кондуктором, и это был определённый статус. Коля окончил четырёхклассную церковно-приходскую школу, два класса в училище народного просвещения, но так как началась мировая война и вся жизнь постепенно пошла по наклонной, то уже в тринадцать лет ему пришлось работать. Сначала «мальчиком», истопником, посыльным — в той самой, очевидно, конторе, где трудился отец; потом — конторщиком и рабочим на лесозаготовках…
В 1920 году Николай был призван в РККА, в марте направлен на Западный фронт, ставший в ту пору главным фронтом Советской Республики. Служил он в пехоте, в артиллерии, а с декабря того же года обучался на артиллерийских курсах под Петроградом, в Детском — бывшем Царском — Селе. Летом 1921-го был направлен на учёбу в Москву. Вот что рассказывал сам Николай Николаевич:
«Сейчас почти легендарно звучит название Московской школы красных командиров имени ВЦИК РСФСР (в 20-е годы ее называли Школой кремлёвских курсантов), а ведь я в ней учился! Я был кремлёвским курсантом, готовился стать артиллеристом. Но в 1922 году меня и еще 30 человек-отличников досрочно отозвали из школы и направили учиться на курсы ОГПУ, которые располагались на улице Покровке. Там в течение полугода я постигал науку контрразведчика, а по окончании курсов был направлен на Туркестанский фронт, где воевал с басмачами. Хоть и являлся оперативным работником — уполномоченным 65-го, а затем 12-го кавалерийских полков, — фактически я ничем не отличался от других командиров и солдат — в сабельные атаки ходил вместе со всеми. Честно говоря, никогда не любил отсиживаться за чьей-то спиной, этим и горжусь. Зато всегда мог людям честно смотреть в глаза. Кроме того, очень боялся уронить звание чекиста. И так было всю жизнь: я этим званием всегда гордился и очень им дорожил»{339}.
С той самой поры он на тридцать лет связал свою жизнь с обеспечением безопасности страны. До 1929 года Николай проходил службу в особых отделах ОГПУ соединений Среднеазиатского военного округа, потом был направлен на учёбу в Высшую пограничную школу ОГПУ, однако высшего образования не получил, так как учился лишь год, до июня 1930-го. Затем была работа в Центре — опять-таки по линии военной контрразведки. Но когда в 1937–1938 годах старший лейтенант госбезопасности Селивановский был помощником начальника 7-го отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР (5-й отдел — военная контрразведка, его 7-е отделение занималось борьбой с террористической деятельностью на территории СССР представителей закордонных белогвардейских эмиграционных центров), он выезжал в июле-октябре 1937-го в командировку в Прагу и Париж. Очевидно — для личного знакомства с этими центрами. Кстати, в конце 1938-го Николаю было присвоено специальное звание капитана госбезопасности.
В общем, карьера его развивалась вполне успешно. К началу Великой Отечественной войны бригадный комиссар Селивановский исполнял обязанности начальника 5-го отдела (курировал органы снабжения, строительства и расквартирования) 3-го Управления Наркомата обороны СССР, как именовалась военная контрразведка в первой половине 1941 года.
15 июля 1941 года Селивановский был назначен начальником Особого отдела НКВД войск Юго-Западного направления.
«Решением ГКО 10 июля 1941 г. были созданы промежуточные органы стратегического руководства — главные командования войск направлений. <…>
Главное командование войск Юго-Западного направления (главком маршал С.М. Будённый[255], начальник штаба генерал А.П. Покровский[256]) возглавило управление боевой деятельностью войск Юго-Западного и Южного фронтов и оперативно подчинённого ему Черноморского флота»{340}.
Главнокомандование войск Западного направления возглавил маршал Тимошенко, Северо-Западного — маршал Ворошилов[257].
Три Маршала Советского Союза, легендарные герои Гражданской войны, «первоконники»[258], устаревшие как военачальники лет десять-пятнадцать тому назад. В об-щем-то, жест отчаяния высшего государственного руководства.
Но почему именно Селивановский, даже не начальник отдела в Центре, но только и.о., стал начальником особого отдела направления? Чей благосклонный взгляд упал на него — нам сказать трудно. Как раз в то самое время в военной контрразведке произошли серьёзные изменения. 3-є Управление НКО возвратилось в лоно родного НКВД в прежнем качестве Управления особых отделов, его начальником стал комиссар госбезопасности 3 ранга Абакумов, а его предшественник, комиссар госбезопасности 3 ранга Михеев, по личной своей просьбе, возглавил Особый отдел НКВД по Юго-Западному фронту. Произошло всё это в один и тот же день —17 июля 1941 года. Если учесть, что 15-го числа Селивановский принял особый отдел направления, то Михеев поступил к нему в подчинение. Хотя, говоря объективно, у Анатолия Николаевича, несмотря на его высокий статус, чекистский опыт составлял всего два с половиной года, тогда как Николай Николаевич начал службу в ОГПУ почти двадцать лет тому назад и за это время прошёл прекрасную школу…
Главнокомандования войск Северо-Западного и Западного направлений были упразднены, соответственно, в августе и сентябре того же 1941 года, но Главнокомандование Юго-Западного направления функционировало до будущего лета. Однако 13 сентября 41-го Семёна Михайловича сменил Семён Константинович, так что на плечи маршала Тимошенко легли все последующие роковые события: 19 сентября был оставлен Киев; 20-го, при попытке выхода из окружения, погибли командующий войсками Юго-Западного фронта Кирпонос[259], начальник штаба фронта Тупиков[260] и член Военного совета Бурмистенко[261]; 21-го в бою в урочище Шумейкова, также пытаясь прорваться, погиб Михеев…
Вообще, обстановка повсеместно была жуткая, так что многие командиры просто теряли головы от происходящего, от ощущения собственного бессилия, бросались в крайности. По этой причине 4 октября 1941 года нарком обороны Сталин был вынужден подписать приказ № 0391.
«За последнее время наблюдаются частые случаи незаконных репрессий и грубейшего превышения власти со стороны отдельных командиров и комиссаров по отношению к своим подчинённым… Подобные нетерпимые в Красной армии факты извращения дисциплинарной практики, превышение предоставленных прав и власти, самосудов и рукоприкладства объясняются тем, что: а) метод убеждения неправильно отодвинули на задний план, а метод репрессий в отношении подчинённых занял первое место; б) повседневная воспитательная работа в ряде случаев подменяется руганью, репрессиями и рукоприкладством; в) заброшен метод разъяснений, беседы командиров, комиссаров, политработников с красноармейцами и разъяснение непонятных для красноармейцев вопросов зачастую подменяется окриком, бранью и грубостью; г) отдельные командиры и политработники в сложных условиях боя теряются, впадают в панику и собственную растерянность прикрывают применением оружия без всяких на то оснований; д) забыта истина, что применение репрессий является крайней мерой, допустимой лишь в случаях прямого неповиновения и открытого сопрот