Хорошо отслужил — тогда все хорошо служили, возвратился на родину, женился и пошёл работать шахтёром-забойщиком на руднике в Целиноградской области, превратившейся ныне в Акмолинскую область Казахстана.
Если добавить к сказанному рождение дочки Леночки, то вот и вся его довоенная жизнь. Трудовая, достойная…
В августе 1941-го пришла повестка. Однако, вопреки ожиданиям, отправился Василий не на фронт, а в далёкий Хабаровск, в снайперскую школу 12-й отдельной стрелковой бригады. Почему ему вышло такое направление — сказать не можем. Либо в родных краях занимался охотой, либо на срочной службе приобрёл такой опыт. Это сейчас снайперов называют «ангелами смерти» и тому подобными мрачно-красивыми наименования. Тогда таких названий не было, но уважением особо меткие стрелки пользовались особым…
В действующую армию Чеботарёв прибыл только в 1942 году, получив назначение в 310-ю стрелковую дивизию, которая недавно вошла в состав Волховского фронта, будучи передана туда из Ленинградского. Соединение это спешно формировалось в июле 41-го в Казахстане, в городе Акмолинске, из призывников ряда казахстанских областей, и плюс к тому — Челябинской области. Вполне возможно, Василий мог встретить здесь и своих земляков, и немало, вот только с начала сентября дивизия участвовала в безуспешно-отчаянных Синявинских операциях — попытках прорвать блокаду Ленинграда, так что к началу ноября от всей дивизии оставалось порядка двухсот пятидесяти человек пехоты и один артиллерийский полк.
В то время, когда снайпер Чеботарёв прибыл к месту службы, полки этого соединения занимали оборону по реки Волхов, в районе Киришского плацдарма.
«Позиционная война», когда не проводятся активные боевые действия, — идеальные условия для снайперов. Не будем ничего придумывать, живописуя картины снайперской «охоты» или поединков между лучшими стрелками противостоящих армий — ограничимся небольшим эпизодом из известной уже нам книги «Блокада день за днём». Ведь наш герой также сражался за Ленинград, хотя и на дальних подступах: до города на Неве от Киришского плацдарма было чуть более ста километров. Это описание показывает снайперскую работу без всякой парадности.
«7 декабря 1942 года.
На переднем крае, несмотря на метель, снайперы старший лейтенант Плащенко, старший сержант Тюрин, сержант Корнев и красноармеец Щёкотов вышли на огневой рубеж. Собственно, они и возлагали надежды на снегопад. Гитлеровцы были вынуждены заняться чисткой траншеи и нередко высовывались из-за неё. Тут-то они и оказывались в прицеле. Боевой счёт четырёх снайперов увеличился в этот день на 12 уничтоженных ими фашистов»{377}.
Всё просто…
Достаточно результативно действовал и сержант (очевидно) Чеботарёв — за свои успехи он был награждён орденом Красной Звезды, а в «дивизионке», многотиражной газете 310-й стрелковой дивизии, были опубликованы его фотография и обращение к воинам:
«”В эти напряжённые для Родины дни долг каждого из нас стремиться к тому, чтобы истребить как можно больше гитлеровцев. На фронтовом слёте снайперов-истребителей я обязался изо дня в день увеличивать свой счёт мести. Сегодня с большой радостью могу сообщить вам, что если недавно на моём счету было 33 убитых фашиста, то сейчас уже 44”.
Стоял август 1942 года. На просторах великой русской равнины развёртывалось невиданное по размаху сражение. Враг упорно рвался к Волге. А на Волховском фронте, как писалось тогда в сводках, шли бои местного значения. Вскоре снайпер-истребитель Василий Чеботарёв был назначен ответственным секретарём комсомольского бюро 1080-го стрелкового полка 310-й стрелковой дивизии. Ему присвоили офицерское звание. Но именная снайперская винтовка, подарок командующего, не замолчала. На личном счету комсорга 60 убитых им гитлеровцев»{378}.
12 января 1943 года началась наступательная операция Ленинградского и Волховского фронтов по прорыву блокады Ленинграда. Основные события разворачивались южнее Ладожского озера, а 310-я дивизия — как и ряд других соединений, — ведя бои на своём рубеже, стремилась оттянуть на себя силы гитлеровцев с главного направления… В одном из этих боёв комсомольский секретарь младший лейтенант Чеботарёв заменил выбывшего из строя командира роты, но вскоре сам был ранен, поднимая бойцов в атаку.
Потом была эвакуация в тыл, долгий путь эшелоном куда-то на Урал, в госпиталь… Лечение прошло успешно, но когда Василий уже собирался возвращаться на фронт, неожиданно пришлось задержаться: его направили на курсы политработников. Конечно, не очень хотелось, но было понятно, что нужно: политработа — дело серьёзное, и лучше, когда ею занимается по-настоящему подготовленный человек, а не так, кто-то по наитию.
Но опять, лишь только он собрался возвращаться на запад, туда, где гремели бои, произошла новая задержка. Чеботарёв был приглашён в отдел контрразведки «Смерш» по Уральскому военному округу, где без долгих разговоров ему было сказано, что принято решение направить его на службу в органы военной контрразведки. Хотя Василий и попытался возражать, что, мол, ему надо возвращаться в полк, в свою комсомольскую организацию, в ответ было сказано, что сначала он поедет в Москву, в 1-ю Московскую школу Главного управления контрразведки «Смерш». Разговор закончился вручением проездных документов — известно, что солдат (во время войны все, в общем-то, были солдатами) службу не выбирает.
В декабре 1943-го, пройдя полугодовой курс обучения, лейтенант Чеботарёв был назначен оперуполномоченным отдела контрразведки «Смерш» 19-й гвардейской танковой бригады, входившей в состав 3-го гвардейского танкового Котельниковского корпуса.
Кстати, из трёх танковых корпусов, на тот период входивших в 5-ю гвардейскую танковую армию, для командарма генерала Ротмистрова[277] 3-й был самым любимым, а в нём Павел Алексеевич особенно отмечал именно 19-ю бригаду. Причина в том, что в сентябре 1941 года полковник Ротмистров стал командиром 8-й танковой бригады, которая, отличившись во время контрнаступления под Москвой, была в январе 1942 года преобразована в 19-ю гвардейскую. В апреле того же года Ротмистров был назначен на 7-й танковый корпус, который после уничтожения в декабре Котель-никовской группировки противника стал 3-м гвардейским и получил почётное наименование. А в феврале 1943-го генерал Ротмистров принял 5-ю гвардейскую танковую армию, вскоре отличившуюся в грандиозном сражении под Прохоровкой…
19-й гвардейской бригадой командовал полковник По-ходзеев, который погибнет 28 июля 1944 года, 3-м гвардейским танковым корпусом — генерал-майор Вовченко[278].
23 июня 1944 года началась операция «Багратион» — одна из крупнейших стратегических наступательных операций Великой Отечественной войны, целью которой был разгром немецкой группы армий «Центр» и освобождение Белоруссии, уже три года пребывавшей под пятой гитлеровских захватчиков.
«Во второй половине дня 24 июня в полосе 5-й армии <5-я общевойсковая армия генерала Крылова[279]. — А.Б.>вошла в прорыв конно-механизированная группа генерала Н.С. Осликовского[280]. Она освободила Сенно и перерезала железную дорогу Орша — Лепель. Достигнутый здесь успех создал благоприятные предпосылки для ввода в прорыв 5-й гвардейской танковой армии под командованием маршала бронетанковых войск П.А. Ротмистрова. С утра 26 июня её соединения стали развивать наступление в направлении Тол очин, Борисов. Ввод танковой армии и её действия поддерживали с воздуха четыре авиакорпуса и две авиадивизии…»{379}
А 25 июня Василий Чеботарёв отметил свой день рождения — двадцать шесть лет. Хотя в той ситуации он мог про это и не вспомнить, не ведая, что это последний его день рождения и что вообще ему оставалось всего два дня жизни… Но если даже и вспомнил, и отмечал, то накоротке, совершенно условно, «по глотку» с ближайшими товарищами по батальону, который он оперативно обеспечивал. Точнее, по два — за «новорождённого» и за Победу. Армия наступала, личные дела, заботы и проблемы оставались далеко позади — актуальным было только решение боевых задач.
«Командование бригады ставит перед этим батальоном задачу — захватить переправу через реку Бобр и обеспечить дальнейшее продвижение наших войск в направлении Борисова. Группе бойцов батальона приказано скрытно преодолеть боевые порядки немцев и нанести удар по обороняющему переправу противнику с тыла.
Оперативный работник Чеботарёв идёт на боевую операцию вместе с этой группой»{380}.
Это был день 27 июня 1944 года.
О том, что произошло дальше, предельно лаконично сказано в биографическом словаре «Герои Советского Союза»:
«Действуя в составе батальона 27 июня 1944 года в тылу противника в посёлке городского типа Бобр (Крупский район Минской области), Чеботарёв уничтожил до десятка гитлеровцев и пленил вражеского офицера. Погиб в этом бою»{381}.
Какие-то иные версии — вплоть до того, что гитлеровцы захватили какую-то нашу «медсестрёнку», а Василий её отбил и погиб в рукопашном бою, — мы рассматривать не будем…
«…Передо мной скупые строки донесения начальника отдела контрразведки “Смерш” 19-й гвардейской танковой бригады от 30 июня 1944 года, хранящегося в одном из архивов Комитета государственной безопасности. Они свидетельствуют о том, что военный контрразведчик лейтенант Чеботарёв, выполняя боевую задачу, героически погиб в жестокой рукопашной схватке, когда группа вела бой с окружившим её противником. Начальник отдела, обнаруживший на месте недавнего боя тело Чеботарёва, доложил, что вокруг него лежало больше десятка трупов фашистских солдат и офицеров, сражённых отважным лейтенантом.