дела Среднеазиатского военного округа, ездил в Тегеран для, так сказать, «рекогносцировки на местности».
Но это — досужие домыслы, продиктованные элементарным совпадением.
Ну кто тогда, осенью 41-го, думал о возможности и необходимости такой встречи?! Потом, когда подобное общение стало реальностью, можно было сделать всё и несколько проще. Премьер-министр Черчилль прилетал в Москву ещё в августе 1942 года, затем был в октябре 1944-го — мог бы и президент Рузвельт прилететь, но мешало состояние здоровья. Вот почему и нужно было место, до которого ближе было лететь обходными путями — чтобы не встречаться с «асами люфтваффе». В перспективе договорившись о встрече, «Большая тройка» ещё долго решала вопрос о месте её проведения — чтобы и удобнее всем, и безопаснее. К тому же Сталин реально был Верховным Главнокомандующим…
Сопредельный для Советского Союза Иран, на территории которого находились союзные войска, где были проложены разного рода коммуникации, представлялся наиболее удобным и оптимальным местом.
Встретиться в Тегеране Иосиф Виссарионович предложил союзникам 15 сентября, но вопрос обсуждался еще довольно долго — Черчилль и Рузвельт имели свои предложения. Так что и два месяца спустя, за месяц до конференции, 19 октября, Сталин писал американскому президенту:
«К сожалению, я не могу принять в качестве подходящего какое-либо из предлагаемых Вами взамен Тегерана мест для встречи. Дело здесь не в охране, которая меня не беспокоит.
В ходе операций советских войск летом и осенью этого года выяснилось, что наши войска могут впредь продолжать наступательные операции против германской армии, причём летняя кампания может перерасти в зимнюю. Все мои коллеги считают, что эти операции требуют повседневного руководства Главной Ставки и моей личной связи с командованием. В Тегеране эти условия могут быть обеспечены наличием проволочной телеграфной и телефонной связи с Москвой, чего нельзя сказать о других местах. Именно поэтому мои коллеги настаивают на Тегеране как на месте встречи»[492].
Окончательное решение о месте проведения операции было принято 8 ноября 1943 года. Хотя конкретная работа по организации охраны «Большой тройки» началась ранее — нельзя же было откладывать её на последний момент, да и товарищ Сталин верил в свои силы, как политика…
«7 октября 1943 года со станции Мытищи Московской области отправился на юг секретный эшелон. Рядовой состав был в неведении, куда его везут. 12 октября 1943 года эшелон прибыл в Баку. А оттуда на автомашинах личный состав был доставлен в советский приграничный город Астара на азербайджано-иранской границе.
<Это был> личный состав 131-го мотострелкового полка пограничных войск НКВД СССР. Командовал полком Герой Советского Союза подполковник Никита Фадеевич Кайманов[493].
Эта воинская часть формировалась под личным контролем Лаврентия Берии, так как предназначалась для обеспечения безопасности Тегеранской конференции.
Через три дня полк погрузился в машины с гражданскими номерами, пересёк государственную границу и направился вдоль Каспийского моря на юг.
В Тегеране полк разместился в военном городке 182-го горно-стрелкового полка. Именно здесь командир полка Н. Ф. Кайманов получает звание полковника и подписывает необходимые документы как „командир гарнизона Советских войск в Тегеране“.
Командование полка первым делом провело рекогносцировку города для определения объектов охраны. Под охрану были поставлены, например, такие советские и иранские объекты, как посольство, консульство, торгпредство, комендатура. Взяты были под охрану дворец шаха, почта, телеграф, военные склады, аэродром и прочее.
Оперативно обслуживать полк со всеми его подразделениями, несущими охрану вышеперечисленных объектов, было поручено сотрудникам ГУКР „Смерш“ НКО СССР во главе с подполковником Николаем Григорьевичем Кравченко»[494].
Что интересно, как раз в то самое время, 28 октября, Кравченко был награждён орденом Красного Знамени.
Однако возвращаемся к полку. Командир его был человеком героическим. Службу в погранвойсках Кайманов начал в 1929 году, на Кавказе, и в 1931 году был награждён орденом Красной Звезды за задержание опасного бандита. В 1939 году был переведён во вновь образованный Карельский пограничный округ, участвовал в войне с Финляндией. В конце июня 1941-го старший лейтенант Кайманов, будучи начальником отделения боевой подготовки погранотряда, во главе группы пограничников девятнадцать дней отражал на границе атаки двух батальонов финских егерей. Наши бойцы дрались в окружении, потеряв связь с командованием, но смогли прорвать кольцо и, пройдя более полутора сот километров по лесам и болотам, вышли к своим… За этот подвиг Никита Кайманов был удостоен звания Героя Советского Союза.
Конечно, охрана Тегерана — в общем и участников конференции — особенно осуществлялась далеко не только одними пограничниками.
Рассекречен отчёт Шестого управления НКГБ — охрана правительства — о мероприятиях по организации и обеспечению охраны Тегеранской конференции:
«По распоряжению народного комиссара внутренних дел СССР и народного комиссара государственной безопасности СССР в Тегеран была послана группа руководящих работников: заместитель народного комиссара внутренних дел СССР, начальник Второго управления НКГБ СССР и заместитель начальника Шестого управления НКГБ СССР.
Группа имела задачу — тщательно изучить обстановку на месте и в соответствии с этим организовать охрану.
Товарищи прибыли в Тегеран задолго до приезда туда охраняемых и, ознакомившись с городом, аэродромом, вокзалом, с порядком уличного движения и его регулированием, с общественным порядком в городе, расположением правительственных зданий, дворца шаха, зданий советского, английского и американского посольств, а также с территорией, занимаемой посольством СССР, разработали систему охраны…
В соответствии с местными условиями здание советского посольства было избрано постоянной резиденцией охраняемых, где они находились всё время своего пребывания в Тегеране.
В этом же здании происходили совещания охраняемых с представителями американского и английского правительств»[495].
С посольствами, как известно, не всё было просто. Если советское и британское представительства располагались в центре Тегерана, напротив друг друга, то американское было на окраине города, поездки Рузвельта туда-обратно многократно повышали возможность покушения. Следуя элементарной логике, американского президента должны были разместить в одном из союзных посольств, а в каком именно — это, кажется, даже не вызывало вопросов.
23 ноября, менее чем за неделю до открытия конференции, Черчилль писал Сталину — лично и строго секретно:
«Президент показал мне свою телеграмму на Ваше имя относительно нашей встречи. Мне известно, что Вы хотите разместить свою делегацию в Советском посольстве. Для Президента поэтому кажется лучшим остановиться в Британской миссии, которая находится поблизости. Обе миссии затем были бы окружены охраной. Наиболее нежелательным для глав являются поездки по улицам Тегерана. Лучше установить подходящее место и не выходить за его пределы»[496].
Но… Франклин Делано Рузвельт останавливается не в британском, а в советском посольстве! «Американская карта» была разыграна мастерски.
«Что же произошло? Перед прибытием Рузвельта в Тегеран Сталин через своего министра иностранных дел Вячеслава Молотова передал хозяину Белого дома приглашение остановиться в советском посольстве, где можно было бы проводить пленарные заседания и встречи лидеров между собой, а также организовать работу секретариата. Предложение мотивировалось не только соображением, что советское представительство располагает бóльшим помещением, чем английское или американское. Самое важное состояло в том, что в союзнических кругах усиленно муссировалось сообщение советской секретной службы: немцы, мол, готовят покушение на лидеров союзных держав. Совпосольство же несравненно лучше отвечало требованиям безопасности, чем английское и американское. Его здания были обнесены высокой каменной стеной и усиленно охранялись»[497].
Общеизвестно, что первые сведения о готовящейся гитлеровцами операции «Длинный прыжок» пришли в НКВД из «лесов под Ровно», где базировался спецотряд «Победители», которым руководил Дмитрий Медведев[498]. Генерал Судоплатов[499] так писал об этом в своей книге «Разведка и Кремль»:
«Медведев и Кузнецов[500] установили, что Скорцени[501] готовит группы нападения на американское и советское посольства в Тегеране, где в 1943 году должна была состояться первая конференция „Большой тройки“. Группа боевиков Скорцени проходила подготовку возле Винницы, где действовал партизанский отряд Медведева… Наш молодой сотрудник Николай Кузнецов под видом старшего лейтенанта вермахта установил дружеские отношения с офицером немецкой спецслужбы Остером, как раз занятым поиском людей, имеющих опыт для борьбы с русскими партизанами. Эти люди нужны были ему для операции против высшего советского командования. Задолжав Кузнецову, Остер предложил расплатиться с ним иранскими коврами, которые собирался привезти в Винницу из деловой поездки в Тегеран. Это сообщение, немедленно переданное в Москву, совпало с информацией из других источников и помогло нам предотвратить акции в Тегеране против „Большой тройки“»[502]