жием не позже вечера 14 сентября… Но гарантии в том, что оно прибудет вовремя, не было. Я тут же приказал своему заместителю по тылу генералу Лобову[83], находившемуся на левом берегу Волги, мобилизовать всех своих работников, чтобы они собрали оружие в частях тыла армии и передали его в распоряжение гвардейцев».
Озабоченность командарма Чуйкова и генерала Родимцева положением с оружием в 13-й гвардейской отнюдь не означала, что бойцам дивизии нечем было воевать. Упоминание в мемуарах советских военачальников о трудностях с вооружением вызвало появление в послевоенное время различных домыслов, не имеющих ничего общего с действительностью. Командующего 62-й армией интересовали точные данные о боевом составе прибывающих к нему соединений, включая все имеющиеся силы и средства. На основании этих данных Чуйков принял меры, направленные на изменение структуры вооружений 13-й гвардейской, исходя из тех задач, которые ей придется выполнять. Учитывая тяжелую ситуацию со снабжением, сложившуюся в районе Сталинграда в середине сентября, многие вопросы приходилось решать на месте, маневрируя имеющимися резервами. В этом и состояла одна из задач, стоявших перед командованием 62-й армии. Вот что пишет об этом военный историк А. В. Исаев в книге «Сталинград. За Волгой для нас земли нет»: «Согласно донесению о боевом составе 13-й гв. стрелковой дивизии на 13 сентября 1942 г., соединение насчитывало 9603 человека. На это количество бойцов и командиров имелось 7745 винтовок, 170 ППД и ППШ, 30 ручных пулеметов и 16 станковых пулеметов. Разница между числом людей и количеством личного оружия действительно составляла больше 1000 единиц. Но наименее укомплектованными оказываются вспомогательные подразделения. Так, в 11-й гв. автороте подвоза на 132 человека приходилось 59 винтовок. В полевой хлебопекарне на 69 человек было 27 винтовок. В стрелковых полках дивизии Родимцева 90 % бойцов и командиров имели винтовки или автоматы. Понятно, что винтовки не требуются командирам подразделений. Могут обойтись без винтовок расчеты артиллерийских орудий и тыловики, например, водители автомашин и коноводы… Одним словом, дивизия была неплохо укомплектована по меркам середины и даже конца войны… На этом фоне выглядит довольно странной забота Чуйкова об оружии, отсутствующем у хлебопеков дивизии Родимцева. Потом на почве легкомысленных рассказов о нехватке вооружения появляются фильмы, подобные «Врагу у ворот», в которых бойцов бросают в бой в Сталинграде вовсе безоружными.
Однако рассказ Чуйкова все же имеет под собой некоторые основания. В худшую сторону от других соединений 13-я гв. стрелковая дивизия отличалась низкой комплектностью автоматическим оружием. В 13-й гв. стрелковой ди — визии было 14 % от штатного количества [советской стрелковой дивизии] станковых пулеметов, 9 % — от количества ручных пулеметов, 26 % — от числа автоматов. Зенитных пулеметов в дивизии Родимцева не было вовсе…
На 15 сентября 13-я гв. стрелковая дивизия насчитывала 8009 человек, 5616 винтовок, 36 станковых пулеметов, 325 ручных пулеметов и 720 автоматов[84]. Решение Чуйкова оказывается перед нами как на ладони. За счет внутренних резервов армии соединение было укомплектовано близко к штатам не винтовками, а автоматическим оружием. В городском бою плотность огня играет важную роль, и автоматы вместе с ручными пулеметами становятся востребованы как никогда. Также дивизия Родимцева была укомплектована противотанковыми ружьями: 13 сентября их было 89 штук, а 15 сентября стало 229 штук. Как мы видим, командующий 62-й армией внимательно отнесся к переданному ему соединению и постарался в максимальной степени приспособить его к уличным боям в Сталинграде».
Чуйков ознакомил Родимцева с положением в городе и поставил конкретные задачи. Он требовал использовать любую возможность для наступательных действий и навязывания ближнего боя, действуя небольшими штурмовыми группами. При использовании такой тактики важным было то, что немцы теряли свое преимущество в авиации и артиллерии: не имея точных данных о том, где чьи войска, они не могли вести огонь по площадям. Кроме того, к такому характеру боев наши бойцы оказались лучше готовы, чем немцы. В своих воспоминаниях Чуйков написал об этом так: «Гитлеровцы не любили, вернее, не знали ближнего боя. Они его не выдерживали морально». А для Родимцева важным было то, что к этому готовы и обучены бывшие десантники — главная сила и опора его дивизии. Но на тот момент ни Чуйков с Родимцевым, ни кто-либо другой даже не представляли, какой размах примут бои в развалинах, в которых почти всегда будут брать верх советские солдаты. Несмотря на численный перевес войск противника, особенно в первые месяцы сражений в черте города, тактика штурмовых групп позволит нашим войскам переломить ход битвы в свою пользу.
Определенная командармом полоса обороны 13-й гвардейской дивизии оказалась довольно протяженной — от реки Царица на юге до Мамаева кургана включительно на севере. На замечание отца о том, что Мамаев курган еще нужно взять, командующий спокойно и твердо ответил: «Не сомневаюсь, возьмете!» Когда Родимцев уже собрался уходить, Чуйков неожиданно спросил его: «Как настроение, выполните задачу? Не пропустите врага к Волге?» Отец ответил дословно: «Я коммунист, уходить отсюда не собираюсь и не уйду». После этого он сказал, что ему стыдно будет сидеть на своем КП позади командного пункта армии. Но Чуйков заверил его, что после выполнения дивизией своей задачи он разрешит перенести КП вперед.
Такой была первая встреча этих людей, чьи имена будут навсегда слиты в истории Сталинградской битвы. В последующем их общение всегда проходило в спокойной, деловой манере, лишь порой отец чувствовал нервозность или жесткую настойчивость командующего, но это, как правило, было вызвано тяжелой боевой обстановкой. Отец высоко ценил и уважал командарма Чуйкова, а тот, в свою очередь, всегда отмечал большую роль 13-й гвардейской и заслуги ее командира в спасении Сталинграда в самые трудные для города дни.
Спустя 30 лет после окончания войны В. И. Чуйков подарил моему отцу свою книгу «Сражение века» с автографом, в котором есть такие слова: «Если бы не 13-я гвардейская, то трудно сказать, что было бы в середине сентября 1942 года». Командарм имел все основания так считать, потому что появление дивизии Родимцева и стойкость, с которой она сражалась в центре города, сорвали планы и расчеты немцев. Чуйков вспоминал: «Не успели прибывшие ночью свежие части Родимцева осмотреться и закрепиться, как сразу были атакованы превосходящими силами врага. Его авиация буквально вбивала в землю все, что было на улицах… В боях 15 сентября противник потерял только убитыми свыше двух тысяч человек. В конце концов Паулюс бросил в бой все силы 2-й ударной группы. Две танковые, одна моторизованная и одна пехотная дивизии противника повели решительное наступление на левое крыло армии. И хотя противник был сильнее нас не менее чем в пятнадцать — двадцать раз, каждый свой шаг вперед он оплачивал дорогой ценой».
Начальник штаба 62-й армии генерал-майор Н. И. Крылов, вспоминая свой первый разговор с командиром 13-й гвардейской в Сталинграде, писал: «Родимцеву было тридцать семь лет, но на вид он казался моложе… Я не знал тогда того, что бить фашистов он начал под Мадридом и Гвадалахарой и Золотую Звезду Героя Советского Союза заслужил именно там.
От первой встречи с Родимцевым осталось впечатление, что это человек живого ума и быстрой реакции, очень собранный, уверенный в себе и в своих людях… А парашютный значок комдива напоминал, что в его дивизии есть и воздушнодесантники. Лишь немногие бойцы этих бригад дошли до Сталинграда. И все же что-то от боевого стиля воздушнодесантников было и в стремительности, с которой гвардейцы ворвались на берег, и в напоре, с каким они развивали свой начальный успех, углубляясь в город. Воплощением молодого боевого задора предстал перед нами и сам комдив».
За событиями в Сталинграде следил, без преувеличения, весь мир, одни с надеждой, другие с готовностью после его падения присоединиться к фашистской Германии. Так случилось, что стратегические интересы сторон, решимость командиров, стойкость войск, амбиции глав государств, надежды советских людей на то, что враг будет в конце концов остановлен, — все свелось к одной географической точке на Волге.
В сентябрьские дни 1942 года Совинформбюро сообщало о продвижении наших войск на сотню-другую метров как о важном событии, влияющем на ход сражения. Взятие или потеря одного дома, а порой лишь нескольких этажей, переход на другую сторону улицы занимали в сводках воюющих сторон такое же место, как до и после этой битвы сообщения о продвижении на десятки километров и взятии крупных городов. Но кажущаяся малость успехов не означала второстепенность происходящего в Сталинграде. Напротив — это было свидетельством колоссального напряжения, высокой цены исхода битвы, когда с обеих сторон на карту поставлено все и победу может принести любой, даже самый незначительный на первый взгляд успех. Но защитники Сталинграда еще не знали, что они участвуют в сражении, которое предопределит исход всей Второй мировой войны.
Задачу взять Мамаев курган дивизия Родимцева выполнила на следующий день после переправы. Это сделали решительным штурмом два батальона 39-го гвардейского полка майора С. С. Долгова при участии сводного полка 112-й стрелковой дивизии. Едва наши бойцы успели закрепиться на высоте 102,0, как 17 сентября утром, при сильной авиационной поддержке, противник перешел в контрнаступление силами до двух полков пехоты и сорока танков. Гвардейцы выдержали свыше 800 самолето-вылетов, отбив шесть атак. С того часа, когда полк Долгова взял Мамаев курган, и до окончания Сталинградской битвы за обладание этой высотой шло непрерывное кровопролитное сражение.
Вспоминая бои в Сталинграде, отец особо подчеркивал, что в первых рядах шли молодые солдаты и офицеры. Только молодые, хорошо обученные солдаты и командиры могли выполнить задачи, казавшиеся непосильными. Командиру передового батальона, сбросившего немцев с Мамаева кургана, Ивану Исакову было всего 20 лет! Он выжил и после войны стал полковником. Командиры рот — его ровесники, самому старшему в штабе батальона было 28 лет. Н. И. Крылов писал в своих мемуарах: «Молодой комбат действовал не только о