В гражданскую воевал в Донбассе, на Днепре, под Касторкой. Пережил тяжелые месяцы отступления под натиском деникинцев почти до самого Орла, ощутил и радость победы, когда остатки деникинских армий были сброшены в Черное и Азовское моря, а наша 42-я дивизия, оперативно подчинявшаяся Первой Конной армии, вышла к морю восточнее Мариуполя, почти к моим родным местам».
Людников получил у командира эскадрона отпуск и примчался на Кривую Косу. Хотя в родном селе установилась советская власть, но время еще было тревожное, многие жители сопротивлялись новым порядкам, угрожали активистам из бедняцких семей. Отца Ивана белоказаки выпороли шомполами за то, что его сын был красноармейцем. Для большинства же земляков встречи и беседы с Ваней Людниковым — кавалеристом легендарной Первой конной армии С. М. Буденного — вызывали огромный интерес, а многим они помогли найти свое место в новой действительности или выбрать воинскую профессию. Всего пять дней пробыл Людников среди родных и друзей, а по возвращении в эскадрон его ожидал еще один поворот в военной судьбе. По приказу Реввоенсовета Республики всех комсомольцев, причастных так или иначе к морю, направляли для продолжения службы на Мариупольскую военно-морскую базу.
Прежде чем стать краснофлотцем, Людникову пришлось пройти морскую подготовку, а затем всю зиму участвовать в ремонте старых гражданских судов и установке на них орудий, поскольку настоящих военных кораблей на базе не имелось. Наступила весна, и Людников впервые вышел в море на переделанном ледоколе со звучным названием «Знамя социализма» под командованием будущего дипломата, поэта и энтузиаста джаза С. А. Колбасьева.
В июле 1920 года по приказу генерала барона П. Н. Врангеля, чьи войска продолжали удерживать Крым, к берегам Азовского моря был направлен десант под командованием полковника Ф. Д. Назарова. Произошло удивительное совпадение — местом высадки белогвардейских частей была выбрана Кривая Коса, где родился и вырос Людников. Операция врангелевцев проводилась с участием большого количества военных судов. На борьбу с неприятелем отправились корабли Азовской военно-морской флотилии. Иван Людников и подумать не мог о том, что именно здесь, у родных берегов, ему придется участвовать в морском сражении!
Старенький ледокол не выдержал стрельбы установленных на нем шестидюймовых орудий, отчего у него повылетали заклепки и в разгар боя он неожиданно дал течь. Гордый корабль вернулся в порт и добивали врангелевцев уже без него. Но после очередного ремонта «Знамени социализма» еще довелось послужить на море. Людников продолжал на нем свою морскую службу — тралили мины в Азовском море. И лишь осенью 1921 года, демобилизовавшись, Иван вернулся домой в Кривую Косу.
В родном хуторе молодой, но уже бывалый боец республики Иван Людников по поручению райкома комсомола организовал ячейку, занимался общественной работой. И надо же было случиться, что в той самой лавке бежавшего из села купца, где когда-то они с отцом, стоя на коленях, умоляли спасти их семью от голодной смерти, устроили клуб, в котором Иван был заведующим, занимался допризывной подготовкой молодежи и даже руководил драмкружком. Людников трудился по 18 часов в сутки, стремился везде успеть и всем помочь, кто в этом нуждался. Его переполняла жажда деятельности, желание сделать все, что в его силах, чтобы его земляки, и прежде всего молодежь, почувствовали новые возможности, которые открывались перед ними в учебе, в работе, в творчестве.
Но Людников отдавал себе отчет в том, что его собственное образование, составлявшее три класса церковноприходской школы, совершенно не отвечает ни его положению комсомольского вожака, ни осуществлению его давней мечты. Он очень хотел учиться и о том, каким он видел в ту пору свое будущее, вспоминал: «Но что бы я ни делал, чем бы ни занимался, меня не оставляло самое большое желание — учиться! Относительно того, где учиться, вернее, какой специальности, сомнений у меня не было: военной, только военной! За два года, проведенных в походах и боях, я, что называется, всей душой сроднился с армией, полюбил военное дело, и самым заветным моим желанием было — стать образованным краскомом, командиром рабоче-крестьянской Красной армии».
Для того чтобы выехать на учебу, потребовалось разрешение райкома комсомола. Неожиданно он встретил у райкомовского руководства непонимание, дошло до того, что его обозвали «дезертиром». Лишь поддержка молодого секретаря райкома Цыгановой, заявившей о том, что Люд-ников, который с пятнадцати лет сражался за советскую власть, заслужил право на учебу.
В июле 1922 года Иван Людников с комсомольской путевкой на курсы красных командиров в руках уехал из Кривой Косы. Следующий раз он приехал на свою родину только в 1950 году.
Быстро собравшись в дорогу и сложив в котомку приготовленную матерью провизию, Иван отправился в Екатеринослав[92]. Отсюда сборная команда будущих курсантов выехала в Одессу, где находилась пехотная школа, в которой им предстояло учиться. Людников рассказывал, что ни до этого, ни после он не встречал в своей жизни такого состава, в котором пришлось ехать будущим красным командирам: видавший виды паровоз, топливо и воду для которого на всем пути добывали сами новобранцы, тащил несколько совершенно разбитых вагонов, перегонявшихся на капитальный ремонт, в которых отсутствовали двери, часть полов и крыш.
На подъезде к Одессе перепачканных и измученных курсантов встретил ротный курсов, отвел их в баню и разместил по казармам. После сдачи экзаменов председатель мандатной комиссии 94-х Одесских пехотных курсов красных командиров комиссар М. Л. Горикер вызвал Людникова, чтобы сообщить о том, что по русскому языку и арифметике он получил «неуд». Для многих ребят процесс поступления на этом заканчивался. Однако в отношении Ивана, как имеющего пролетарское происхождение, являвшегося также рабочим, а главное — красноармейцем с боевым прошлым, мандатная комиссия приняла решение: принять.
Людников был рад и взволнован, он будет красным командиром! Но он отдавал себе отчет в том, что сделан лишь первый шаг на этом пути. Для того чтобы не оказаться в отстающих, чего он даже представить себе не мог, ему предстоит трудиться намного больше, чем его товарищам, окончившим гимназии и реальные училища. Он дал слово членам комиссии, что все наверстает. Курсантов с таким образованием, как у Людникова, оказалось немало. На помощь пришла взаимовыручка: более грамотные помогали другим по общеобразовательным предметам, а имевшие боевой опыт занимались с теми, кому было в новинку военное дело. Но трудной была не только учеба, но и быт. Как вспоминал Людников, питались в основном перловой кашей, сушеной рыбой и получали по 150 граммов хлеба в день. Обмундирование выдавали чистое, но сильно поношенное, а на ногах носили лапти.
В январе 1923 года курсы были расформированы, и наиболее способных учащихся, в число которых попал и Людников, перевели в Одесскую пехотную школу. Вскоре ее слушатели участвовали в учениях, проведенных около румынской границы. Путь до нее и обратно они проделали пешком. Для этого каждому было выдано по три дополнительных пары лыковых лаптей. За время похода курсанты поизносились так, что вернулись в Одессу босыми и в обтрепанном обмундировании. Вскоре после этого им выдали наконец новую форму, шинели и обувь.
Людников выделялся среди своих товарищей и успехами в учебе, и активной общественной работой, в чем у него уже был немалый опыт. Его избрали комсоргом роты и членом комсомольского бюро. Курсанты дружили с молодыми рабочими Январских железнодорожных мастерских, были шефами села неподалеку от Одессы. Такая форма общения отвечала духу времени и, как считалось, способствовала расширению кругозора и привлечению молодежи к военной службе.
Успехи Людникова в учебе, его авторитет среди товарищей, политическая грамотность не остались не замеченными руководством школы. В 1924 году его назначили командиром взвода, избрали делегатом городской комсомольской конференции. Но в том же году он получил горестную весть из дома — умер отец. Иван тяжело переживал утрату и, понимая, как тяжело придется теперь его младшим братьям и сестрам, думал даже о том, чтобы вернуться домой, но все-таки решил продолжить обучение. Он написал председателю хуторского совета, попросив оказать помощь семье.
После окончания Одесской пехотной школы и полугодовой стажировки в войсках в августе 1925 года Людников становится командиром Красной армии. Незадолго до этого он был принят в ряды ВКП(б). В связи с острой нехваткой кадров выбор места службы у молодых офицеров был большой. Но Людников давно для себя решил, что служить будет в отдаленном гарнизоне, где могут возникать непредвиденные ситуации, требующие принятия самостоятельных решений и скорейшего овладения командирскими навыками. Поэтому из предложенных вариантов он выбрал Кавказ, регион, где было неспокойно. Его первая командная должность — командир взвода 37-го стрелкового полка 13-й Дагестанской стрелковой дивизии.
В подчинении у Людникова оказались совсем молодые ребята, из которых ему предстояло сделать умелых бойцов. Очень скоро он имел возможность убедиться, что выбранное место службы было не только удаленным, но и горячим. Много раз взвод Людникова участвовал в схватках с бандитскими отрядами, оставшимися в горах после окончания Гражданской войны. В одной из таких операций был захвачен имам Нажмудин Гоцинский, бывший одним из руководителей антибольшевистского движения в Дагестане в 1917–1921 годах. Спустя год с начала службы Людников назначается командиром пулеметной роты, но пробыл он на этой должности лишь около двух месяцев.
Командование отмечало в нем не только умение руководить подчиненными в бою, но и задатки воспитателя и наставника. Людникова переводят во Владикавказскую пехотную школу. Согласившись на преподавательскую работу, он и сам не ожидал, что будет заниматься обучением курсантов военному делу в течение восьми лет. Именно такой срок прослужил Людников в этом учебном заведении, пройдя путь от командира взвода до начальника штаба батальона.