а 200-я дивизия — готовиться к обороне. Вот она — суровая правда военных будней комдива, когда обстоятельства требуют принятия таких решений, о которых еще вчера было даже невозможно подумать, когда важен не только трезвый расчет, но и боевое братство, потому что и полуокруженная армия, и партизаны оказались у черты, где погибают и побеждают только вместе.
Удар в направлении Чернигова, который наносили четыре немецкие дивизии, пришелся на ослабленные боями 62-ю и 200-ю дивизии. Противнику удалось рассечь дивизию Людникова на две части. Один полк вместе с частью штаба, с которым находился Людников, и отдельными подразделениями оказался в окружении. Для любого командира нет хуже ситуации, чем расчленение руководимого им соединения, грозящее потерей управления и уничтожением по частям. Людников организовал оборону, а с наступлением темноты его частям удалось прорвать кольцо окружения и вместе с другими полками дивизии оторваться от противника и переправиться через Десну.
Двенадцатого сентября 1941 года во время налета немецкой авиации на КП дивизии в результате прямого попадания было убито несколько командиров и бойцов, ранен комиссар дивизии В. М. Прянишников, а Людников получил тяжелое ранение и контузию. Очнулся он только через пять часов в медсанбате. Придя в себя, он первым делом спросил о том, что происходит в его дивизии. На КП армии, куда он был доставлен по его просьбе, ему сообщили, что дивизия отходит, но продолжает обороняться. Более тревожной стала новость о полном окружении гитлеровцами войск Юго-Западного фронта. Лично для Людникова это означало, что эвакуация раненых в тыл теперь возможна лишь по воздуху. На следующий день его перевезли на КП фронта.
О том, что Людников и комиссар его дивизии ранены и находятся на КП, было доложено командующему фронтом генерал-полковнику М. П. Кмрпоносу, знавшему Людникова с довоенных времен. В своих воспоминаниях Людников отмечал, что Кирпонос спас жизнь ему и Прянишникову, распорядившись отправить их из окружения на последних транспортных самолетах По-2. Спустя два дня, при попытке выйти из окружения, генерал Кирпонос погиб вместе почти со всем управлением штаба Юго-Западного фронта около местечка Лохвицы. В этом бою был тяжело ранен и попал в плен М. И. Потапов — командующий 5-й армией, в которую входила 200-я дивизия. Ему было суждено пройти через немецкие лагеря, но он выжил и после войны продолжил службу в Советской армии.
Лечение Людникова проходило в Казани и затянулось до конца октября 1941 года. 28 октября он получил телеграмму из Главного управления кадров Наркомата обороны с предписанием после выздоровления прибыть в Куйбышев для нового назначения. Стремясь как можно скорее попасть на фронт на командную должность, Людников отказался возглавить оперативный отдел штаба 7-й армии, а также принять командование дивизией, которая только должна была формироваться в Сибири, вдали от главных событий. Ему удалось добиться назначения командиром стрелковой бригады, сформированной в Грозном на базе военных училищ Северо-Кавказского военного округа. Главным при этом для Людникова явилась высокая готовность соединения к отправке на фронт.
В Грозный он ехал по Волге и во время стоянки в Сталинграде прошелся по городу, совершенно не думая о том, что ему доведется защищать его, а в подвале того универмага, в который он заходил за покупками, будет пленен командующий 6-й немецкой армией генерал-фельдмаршал Ф. Паулюс.
Бригада, которую принял Людников, была укомплектована хорошо обученными бойцами, но артиллерии, транспорта и средств связи явно недоставало. Ожидать получения дополнительного вооружения и другой техники в тех условиях не приходилось. Бригада вошла в состав 56-й армии генерал-лейтенанта Ф. Н. Ремизова и в конце ноября начала наступление на Ростов-на-Дону, который незадолго до этого был захвачен фашистами. В этом бою Людников и его бойцы впервые увидели в деле «Катюши».
Город был освобожден на второй день наступления. В сражении за Ростов недавние курсанты бригады Людникова проявили стойкость и показали свою выучку, отбив «психическую атаку» гитлеровцев, которые двинулись на их позиции на ста мотоциклах, стреляя на ходу. Все они остались лежать на поле боя, а наши бойцы захватили много трофеев, включая мотоциклы. Преследуя неприятеля, советские войска продвинулись вперед почти на 100 километров и подошли к Таганрогу. Это был, несомненно, крупный успех на фоне многих неудач первых месяцев войны, однако продвинуться дальше не позволила сильно укрепленная оборона немцев и почти полное отсутствие артиллерии нужных калибров для ее прорыва.
Пожалуй, впервые с начала войны Людников испытывал большое удовлетворение от действий своих подчиненных и от успехов всей 56-й армии. Но была еще одна причина, взволновавшая его и не дававшая покоя: он оказался совсем рядом со своей родной Кривой Косой, до которой оставалось всего около 70 километров и где он не был уже почти 20 лет. Да и в Гражданскую он сражался в этих же местах. «Эх, еще бы немного, еще чуть-чуть, освободить бы родное Приазовье, Мариуполь, Кривую Косу…» — думал Людников. Но время для этого еще не пришло, враг был слишком силен. То, о чем мечтал комдив, произойдет лишь спустя почти два года, когда мощными ударами Красная армия вышвырнет фашистских захватчиков с юга нашей страны.
В начале марта 1942 года Людникова срочно вызвали в штаб Северо-Кавказского военного округа, откуда он был сразу откомандирован в штаб Крымского фронта. В течение двух месяцев он получил несколько назначений в разные дивизии, в командование которыми так и не вступил. Он столкнулся с явной неразберихой в управлении войсками, которые вели ожесточенные, но преимущественно безуспешные бои в восточной части Крыма, стремясь облегчить положение осажденного Севастополя, и готовились к наступлению. Однако противник опередил наше командование и 8 мая начал собственное наступление.
Людников получил указание представителя Ставки на Крымском фронте армейского комиссара 1-го ранга Л. 3. Мехлиса отправиться на поиск 63-й стрелковой дивизии, с которой пропала связь. Ему удалось разыскать это сильно поредевшее соединение и вместе с ним он отступал до Керченского пролива. Под жестокой бомбежкой, в числе тех немногих, кому повезло остаться в живых, он переправился на Тамань. 28 мая 1942 года Людников был назначен командиром 138-й стрелковой дивизии, также вышедшей из Крыма. В ней насчитывалось лишь полторы тысячи человек, пять автоматов и 141 винтовка. К тому же более половины личного состава вскоре была отправлена в Севастополь. Таким образом, Людникову пришлось практически заново формировать дивизию, которая имела славную боевую историю. Более всего его беспокоило, что большинство прибывающих к нему офицеров еще не участвовали в войне. И он учил будущих командиров тому, что знал — и как комдив, прошедший через жестокие сражения трагического 41-го года, и как военный профессионал, разъясняя им главные задачи командиров в бою. Для них он был главным источником сведений о том, с каким сильным и опытным противником придется иметь дело, о тактике немецких войск, о проверенных в деле приемах борьбы с врагом. Боевой опыт Людникова, его глубокие знания в области организации и управления войсками, ответственное отношение к комплектованию соединения и нуждам подчиненных создали ему огромный авторитет среди бойцов и офицеров дивизии. Взаимопонимание между комдивом и подчиненными, обретенное с первых дней совместной работы, стало залогом создания боеспособной единицы, умело сражавшейся в любых обстоятельствах.
Как показали дальнейшие события, усилия комдива не пропали даром. Людников будет командовать 138-й стрелковой дивизией девять месяцев, из них свыше трех — в Сталинградской битве. Во многом благодаря ему дивизия обретет еще большую славу, а вместе с ней прославится и ее командир.
Едва закончив формирование, 138-я стрелковая дивизия 12 июля получила приказ занять оборону на Дону и была включена в состав 51-й армии. Людников оказался в сложнейшей ситуации — скоро в бой, а на десятитысячную дивизию у него три сотни винтовок и 30 автоматов. Тяжело воевать с таким арсеналом, если тебе предстоит оборонять участок фронта длиной в 75 километров, который Людни- кову, чтобы побывать в частях, приходилось облетать на самолете. Оружие, оставшееся в разбитом немецкой авиацией эшелоне, и даже артиллерию удалось позаимствовать у отступающих частей. Но вскоре по распоряжению командования в дивизию прислали вооружение и усилили ее четырьмя отдельными полками — кавалерийским, артиллерийским, противотанковым и гвардейским минометным (БМ-13). Стало очевидно, что воевать предстоит на главном направлении немецкого наступления на Сталинград. Время, отпущенное на подготовку, закончилось, и теперь боеспособность обновленной дивизии предстояло проверить противнику.
Семнадцатого июля начался первый этап Сталинградской битвы — бои на дальних подступах к городу. На следующий день передовые части 4-й немецкой танковой армии атаковали позиции дивизии Людникова. Несмотря на то, что, так же как и в начале войны, вермахт имел огромное превосходство в воздухе и на земле, а из-за растянутых коммуникаций постоянно ощущалась нехватка боеприпасов, созданное под его руководством и им обученное соединение более полутора месяцев стойко сражалось на пространстве между Доном и Волгой. Наши бойцы и командиры, в первую очередь те, кто прошел через испытания 1941 года, были теперь намного опытнее. Немцам, несмотря на неоднократные попытки, не удалось прорвать оборону или окружить дивизию. Отход на новые позиции происходил только по приказу сверху, организованно и умело, что позволяло осуществлять эти переходы без преследования противником и свести к минимуму боевые потери. Но даже в этих обстоятельствах подчиненные Людникова не только оборонялись, но и непрерывно контратаковали. За первые десять дней боев ими были взяты в плен около ста немецких и румынских солдат и офицеров — удивительный и на первый взгляд парадоксальный результат для обороняющихся и отходящих под натиском неприятеля войск