Кейн не смог произнести ни слова — в желудке появился холодный ком.
— Это все для развлечения, Кейн. Они хуже демонов — даже потусторонние силы, требующие человеческих жертв, нуждаются в них, чтобы питаться, чтобы поглотить наш ужас и отчаяние. Актиры делают то же самое ради того, чтобы развлечься, когда им скучно. Ради веселья.
Услышав отвращение в голосе Ма'элКота, Кейн почувствовал себя так, словно ему дали пощечину.
— Если это не зло, тогда что такое зло. Кейн хрипло откашлялся.
— Похоже, они, ну, что-то вроде… вроде гладиаторов, да?
— Гладиаторы не убивают детей. Гладиаторы не нападают на королей. И тем не менее я испытываю отвращение даже к гладиаторам. Я запретил подобные игрища в Империи.
Толпа у подножия трона забеспокоилась, бормотание обнаженных людей на платформе стало громче; ему вторили немногие оставшиеся невыслушанными просители. Дверь распахнулась от удара, и к трону широким шагом, позвякивая по мраморному полу подковами на сапогах, подошел Берн.
На носу у него красовался серый пластырь, под глазами темнели синяки. У Кейна потеплело на душе.
— Кстати о зле, — поспешно сказал он, радуясь возможности сменить тему, — вон идет твой новенький, с иголочки граф.
Берн распихал ближайшую к лестнице делегацию и поднялся к трону, ступая через две ступеньки. Достигнув вершины, он опустился на одно колено и заговорил, скрывая за медленной речью торопливость:
— Ма'элКот, я знаю, что должен был явиться сюда еще час назад, но…
Император улыбнулся ему, как бы прощая все грехи,
— Ты не опоздал на Ритуал, мой друг. Что нового?
— Я нашел актиров, — выдохнул Берн. Пока он говорил, Кейн смотрел на него сквозь глазок. — Некий осведомитель обнаружил укрытие беглецов — заброшенный склад в Рабочем парке, — и Коты уже окружили это место. Они все время выжидали и наблюдали, не желая делать ни шагу до тех пор, пока не будут уверены, что в их сети попал Саймон Клоунс.
«Но Шенна ведь уже сидит в Донжоне, — подумал Кейн. — По крайней мере я на это надеюсь. Если она угодит в расставленную ловушку, меня скорее всего не будет рядом, чтобы спасти ее».
Потом пришла следующая мысль: «Что еще за осведомитель?»
Продолжая наблюдать за Берном, Кейн вдруг понял, что не испытывает непреодолимого желания броситься на помост и вышибить из того дух. Возможно, оторванность от канала Студии, отсутствие необходимости обеспечивать яркое зрелище поубавили в нем дерзости. А может быть, дело в непривычной неуверенности в своих силах, которая приглушила жажду крови. Впрочем, ненависть осталась прежней. Когда Берн закончил свой рассказ, с лица Ма'элКота исчезла снисходительная улыбка, а в голосе зазвучали покровительственные нотки.
— Ты нарушил свое обещание, Берн.
— Что?
Сначала Берн замер, озадаченный, но вскоре его лицо прояснилось, и он виновато коснулся рукой пластыря на носу. Потом новоиспеченный граф, словно провинившийся школьник, опустил глаза и сжал перед собой скрещенные руки.
— Я знаю. Знаю, что обещал, Ма'элКот, но…
— Что «но»?
— Когда он вот так налетел на меня… я разозлился, Ма'элКот, просто разозлился. Но ведь я почти не ранил его.
«Это ты так думаешь». Плечо у Кейна все еще побаливало там, где неестественно сильная рука Берна сжала его до самой кости.
— Ты будешь обращаться с Кейном уважительно и учтиво до тех пор, пока он служит мне. Если еще раз придется напоминать тебе об этом, ты пожалеешь.
— Мне жаль, Ма'элКот. Правда, жаль.
— Кроме того, ты извинишься.
— Ма'элКот…
Император поднял чуть повыше подбородок, и возражения Берна так и остались невысказанными. Он опустил глаза.
— Я… да, я слышал, что ты схватил его…
— Именно так. Кстати, сейчас он тебя видит. Ма'элКот чуть кивнул влево, в сторону глазка. Берн проследил за ним взглядом и, наткнувшись на взгляд Кейна, оскалился.
— Он… — Его шея налилась кровью. — Да чтоб я сдох! Ты посадил его на мое место? — Тут он сбился на сиплый шепот.
— Привет, дружок, — произнес Кейн с легкой насмешкой. Синяки под глазами Берна казались черными на покрасневшем лице, на шее вздулись вены.
— Что за ребячество, Кейн! — произнес Ма'элКот. — А что до тебя, Берн, ты извинишься.
— Но…
— Сейчас же.
Берн с трудом выталкивал слова сквозь сжатые зубы:
— Я прошу прощения, Кейн.
Кейн улыбнулся ему, хотя знал, что Берн не может разглядеть его лицо.
— Извинения приняты.
— Кейн, ты будешь вести себя точно так же. Уважительность и учтивость — помните об этом, пока работаете на меня.
— Почему бы и нет? — заметил Кейн. — Не вечно же мне работать на тебя.
— А этот вопрос мы пока замнем, милый мой. Берн, займи место у спуска. Через несколько минут я начну Ритуал.
— Ма'элКот…
— Иди.
Берн быстро повернулся и стал важно спускаться по ступенькам.
Кейн следил за ним, а потом заметил:
— Я не понимаю, как ты можешь использовать этого извращенца. Он же почти не человек.
— То же самое можно сказать и о тебе, Кейн, — отмахнулся Ма'элКот. — Я сделал его, так сказать. Главным священником церкви Ма'элКота в основном потому, что он — человек дела. Он выполнит все, что я ни прикажу, — ради меня он способен убить даже родную мать.
— Да? Думаешь, у таких есть матери? Ма'элКот хмыкнул.
— Н-ну, Кейн, признаюсь: вначале я выбрал не его. Я выбрал тебя.
— Да ну?
— О да! Я надеялся, что смогу отыскать тебя. Однако картина, которую ты видел, пожирает мое и без того ограниченное время вкупе со вниманием. А Берн стал прекрасной заменой. Еще со времен заварушки с короной я был восхищен твоей целеустремленностью и твоими способностями — не говоря уже о безжалостности. Даже сейчас я надеюсь, что ты, Кейн, станешь самым доверенным моим наперсником. Теперь ты вряд ли откажешься от титула; смею заметить, что со вчерашнего вечера Монастыри потеряли всякое право на лояльность с твоей стороны. «Это не лучшая мысль».
— То есть ты хочешь отдать мне место Берна, да? — Кейн пытался сменить тему разговора, не выдавая себя. — В некотором смысле так оно и есть. Он ведь охотится за Саймоном Клоунсом, так?
— Вы не будете сталкиваться, Кейн. Я хочу, чтобы вы действовали по отдельности. Я обнаружил, что два агента, работающие по отдельности — даже если они пытаются обогнать друг друга, — гораздо быстрее завершат выполнение задания, причем результат будет более надежным.
— Да уж, что-то вроде… — Кейн умолк и закончил про себя: «вроде я и Берн в «Погоне за короной Дал'каннита». А вслух произнес:
— Ты ведь всегда так и поступал, верно?
— Это не похоже на вопрос. Кейн проглотил ярость.
— А это и не вопрос. Ты так и поступил со мной в том деле с короной, — безмятежно произнес он. — Ты нанял Берна как раз в то время, когда нанял меня.
— Ну, не совсем. Я нанял его после провала твоей первой попытки.
— Знаешь, что он сделал? Знаешь, что этот ублюдок сделал со мной?
— Я знаю, что вы сделали друг с другом.
— Но зато ты получил корону — и больше тебе ничего не надо.
— Именно так. Я знаю, тебе это не нравится, Кейн, но, будь ты на моем месте, ты поступил бы так же. В конце концов, что более важно — сама власть или способ ее получения? — Ма'элКот снисходительно улыбнулся. — Это риторический вопрос, мой милый. А теперь помолчи. Мне осталось принять всего три делегации, а потом я начну Ритуал.
— Что еще за Ритуал?
— Увидишь. Послы приносят мне гораздо больше, чем простая дань или налоги, и я принимаю это с помощью Ритуала. Ну все, молчи.
Он по своему обыкновению отлично разобрался с оставшимися тремя делегациями. Когда те, бросив одежду у подножия возвышения, присоединились к волнующейся толпе наверху, Ма'элКот лениво махнул рукой капитану Рыцарей двора. Капитан отсалютовал, потом обернулся и отдал своим подчиненным серию команд. Несколько человек взобрались на платформу и выстроили толпу голых людей в некое подобие прямоугольника; другие открыли небольшую дверцу и ввели еще ряд обнаженных мужчин и женщин.
Кейн сообразил: в чем бы ни заключался загадочный Ритуал, для него было нужно определенное количество участников; новопришедшие выглядели так, словно были добровольцами поневоле, запуганными горожанами, загнанными во дворец, чтобы дополнить квоту. Эхо разнесло по залу вопрос, который они задавали друг другу, рыцарям и ожидающим на возвышении просителям: «Что тут происходит?»
Ма'элКот встал, и бормотание почти стихло. Император поднял руки.
Тишина упала на зал, как покрывало.
В самом воздухе появилось электрическое напряжение — желтоватое мерцание, похожее на предгрозье, замелькало то тут, то там.
В эту тишину, в это напряжение вторгся голос Ма'элКота.
Он перекатывался словно гром, прекрасно сочетаясь с молниями, которые метали его глаза. Длинные высокопарные фразы, одновременно размеренные и непредсказуемые, медленное развитие темы и нарастающий ритм напоминали песни эльфов, пространные гимны любви, братству, очагу и семье. Ритм речи совпадал с ритмом биения сердца Кейна, размеренные звуки изгоняли из сознания все мысли. Кейн не мог следить за словами — они не задерживались в голове, вытаскивая из глубин сознания различные образы: теплые колени матери, на которых он сидит, милая хрипотца в голосе, читающем книжку, широко раскрытую перед глупым малышом, уверенность отцовской руки, направляющей сына, который отчаянно пытается удержать равновесие на первом в своей жизни велосипеде. Кейн почувствовал, что из его глаз текут слезы по прошлому и по чему-то неясному, ожидающему впереди.
Поднятые руки Ма'элКота начали раскачиваться, вначале мягко, как дубовые ветви на легком ветерке, потом сильнее, разгоняя воздух подобно крыльям орла, торжественно плывущего в бесконечном небе. Вот он повернулся в одну сторону, в другую, его голос сместился, и у Кейна сбилось дыхание.
Император начал танцевать.
Танцевал он под дрожащую музыку собственного голоса, ритмично кружась с неподражаемой грацией демона из театра «Кабуки».