— Все в порядке, твое величество. У меня все дома.
— Кейн, Кейн, клянусь, она сказала, что бросила тебя, — я думал, ты только спасибо скажешь…
— М-да, надо же, какие сложности!
— Но сейчас все иначе, — продолжает король. — После того как я узнал ее… Черт, Кейн, я никогда не причиню ей вреда. Никогда.
— Я даю тебе возможность помочь ей. Ты поможешь ей, а я помогу тебе. Понял? Я переиграю Тоа-Сителла. Если ты поможешь Пэллес, то получишь больше, чем если бы предал ее. Сделай это для меня, — убеждаю я его, — и в твоих руках будет вся Анхана.
Он поворачивается ко мне с жадным блеском в глазах. Все его внимание теперь приковано к моим словам.
— Что я должен сделать?
— Мне нужно, чтобы я смог ходить по улицам свободно, а Ма'элКот не сумел бы отследить меня, понимаешь? Мне нужен мятеж. Не мелкая суета и трепыхание в Лабиринте, ясно? Мне нужно, чтобы констебли, Королевские Глаза и вся королевская рать были заняты, пытаясь взять ситуацию под контроль. Мне нужно, чтобы город загорелся.
— Ты просишь слишком много — нет, даже больше. Так может взорваться все королевство,
— Слушай, выбора у тебя все равно нет. Пэллес не может вечно находиться под допросом. Когда Ма'элКот расколет ее, он узнает, кто помогал ей в ее делишках, и пошлет на тебя свою треклятую армию. Ситуация вышла из-под твоего контроля в тот самый момент, когда Пэллес была схвачена живой. Сейчас уже поздно возиться с ее помощниками, потому что Ма'элКот справится с ними и без тебя, а потом займется тобой. Тебе придется очень-очень хреново — и это не преувеличение, поверь. Ты должен ударить первым. Ты должен ударить сейчас же. Это единственный шанс, твое величество. Знаешь пословицу: судьба что крапива — хватай крепче, не то обожжешься?
Он задумчиво смотрит в пространство, и я даю ему несколько секунд на осмысление сказанного. — Мы можем зажечь костры, — говорит наконец король, — но этого будет мало. Мятеж, который тебя устроит, нуждается в мощной поддержке, в главарях. Он должен стать самодостаточным после того, как мои мальчики возьмутся за дело. Люди должны испугаться и разозлиться…
— Это нетрудно. Они уже напуганы. Им всем досталось во время императорской охоты на актиров. А превратить страх в злобу совсем не сложно.
— Да ну? И как же?
Что ж, эту часть я уже продумал.
— Мы можем побить Ма'элКота его же собственным оружием. Ма'элКот, — я протягиваю руки, словно собираюсь показать фокус, — один из них.
Король хмурится, а я улыбаюсь.
— Он сам актир, — подмигиваю я. — Вся эта охота затеяна как прикрытие, только для того, чтобы никто не заподозрил его самого.
Король широко открывает глаза и цепляется за мой рукав.
— Разрази меня гром… — задыхается он. — Это правда?
— А какая разница? Когда ты во всеуслышание расскажешь эту историю и повторишь ее много раз, она сыграет на боязни предательства и станет для людей правдой.
— Но… но… Разве так может быть? Я хочу сказать, если актиры бывают… Да, это имеет смысл, отлично! Все совпадает! Если еще добавить какое-то доказательство или свидетельство, люди будут сражены. Знать ненавидит его в любом случае и легко выступит против него. Армия не станет защищать императора… Но без нее…
Теперь я понимаю, что я должен делать.
Будет больно. Много лет будет больно.
Но вопрос о выборе между моей честью и жизнью Пэллес даже не стоит.
Я кладу руки на плечи короля и заглядываю ему в глаза со всей честностью и искренностью, на какую только способен.
— Ладно, друг мой, — с чувством произношу я. — Это правда. Сам подумай: Ма'элКот появился буквально из ниоткуда во время Равнинной войны. Как можно избежать известности или слухов, имея такую внешность, такой рост, такую силу? Ему сколько — сорок? Где же он был все эти годы? Во имя всех богов, как он ухитрился стать императором меньше чем через пять лет после того как появился — будто с неба упал? Откуда он родом? Кто его друзья детства? Где его семья? Нет у него ни семьи, ни друзей, ни истории. Он актир, король. Он один из них.
— Понимаю, — тихо лепечет он. — Гром небесный! Понимаю! Но мне нужны доказательства, Кейн, что-нибудь, что я мог бы представить дворянам и взбунтовать их.
Я отвечаю со всей непререкаемостью честного человека:
— Я добуду тебе доказательства.
Король смотрит мимо меня в пространство, представляя себе, как выглядит Великий зал дворца Колхари с Дубового трона.
— Дай мне эти доказательства, и мятеж будет. Я качаю головой.
— Мне понадобится несколько дней. А мятеж нужен сейчас. Через два дня Пэллес расколют или убьют, а имперские солдаты оккупируют Лабиринт. Твоему королевству придет конец. Надо ударить сегодня, и не позже чем через час. Действуй решительно, действуй немедленно — и ты победишь. Начни мятеж, и через два дня ты получишь доказательства. Клянусь!
Он смотрит в мои глаза, выискивая правдивое выражение, которого там нет и быть не может. Я отвечаю ему твердым взглядом, меняя десять лет дружбы и все его доверие, завоеванное мною за это время, на одно большое предательство.
К тому времени, как он обнаружит ложь, мы с Пэллес либо будем дома, либо умрем. Даже если заклятие Очарования уже начало исчезать, оно все же должно склонить его к тому, чтобы он помог нам. Однако природный практицизм подсказывает королю, что он может зря потерять немало подданных — и он колеблется.
Он долго не может принять решения, взвешивая годы нашей дружбы и доверия. Он вспоминает мою репутацию: «Кейн скорее убьет человека, чем солжет ему» — и наконец резко кивает, словно сорвавшись с проволоки в бездну.
— Ладно, — убежденно говорит он, — я тебе верю. Через час начнется мятеж.
Я хлопаю его по плечу и смотрю на лицо еще не очухавшегося Ламорака — он словно презрительно смеется надо мной.
«Смейся-смейся, сволочь, — бормочу я про себя. — Я никогда не говорил, что я лучше тебя».
— Сжечь целый город… — Король задумчиво таращится на меня. — Ничего себе цена за жизнь одной женщины!
— К черту город! — отвечаю я. — Я весь мир сожгу, лишь бы спасти ее. Что ж, это по крайней мере правда.
Приказ разлетелся в разные стороны из центра, которым являлся Медный Стадион в Лабиринте. Один из рыцарей, патрулирующий границу с Фейсом, разговорился с семьей прокаженных нищих. Один из этих нищих доковылял до улицы Мошенников и переговорил с несколькими чумазыми уличными сорванцами. Один из пострелят побежал в Рабочий парк и отыскал там товарища, который подрабатывал в «Службе свежих новостей Колина». Тот встретился с рабочим, который вместе с друзьями отдыхал возле здания «Углежогов Черного Гэннона» на углу Лакланда и Бонда. Рабочий прошелся по докам и перемолвился словечком с возчиком, который вез товары через Мост Дураков в Старый Город.
Кантийцы знали свое дело: каждый из них переговорил еще как минимум с тремя. Через час нищий на Дворянском пути сказал проходящему мимо покровителю:
— Знаете, что я думаю? По-моему, Ма'элКот что-то чересчур сильно давит на актиров. А вы когда-нибудь думали, откуда он сам явился? Как по-вашему, он ничего не скрывает? А по мне, на воре шапка горит, вот так-то.
Почти то же самое говорили в тавернах и харчевнях от Змеиной ямы до здания суда. Впервые услышав об этом, люди начинали смеяться. Это было невероятно. Это было нелепо. Но когда человек со смехом пересказывал глупый слушок приятелям, почти в каждой компании находился человек, который хмурился и говорил:
— Не знаю, не знаю… Где-то я уже слышал. Может, что-то в этом даже есть. Это не так уж невозможно…
История начала жить собственной жизнью, хотя могла зачахнуть через день или два. Несколько дней спокойствия и тишины способны унять неожиданные страхи и утихомирить любые дерзкие слухи.
Но всего через час после полудня короткого осеннего дня языки пламени лизнули заднюю стену Дворянского Игрового дома на Южном берегу реки. Не успела команда с ведрами начать работу, как в полумиле от этого места вспыхнула гостиница. Еще через полчаса загорелись стойла у Воровского моста. К тому времени капитан стражи моста уже начал рассылать своих солдат для тушения пожаров и запросил гарнизон о помощи.
Через несколько часов солдаты были рассеяны по столице. Красные и потные от жара пламени, многие из них ворчали, что, мол, «император может послать дождь в богом забытую провинцию, чтобы спасти урожай какой-то горстки крестьян, а на эти пожары ему жалко истратить хотя бы один дождик! Может, он хочет, чтобы сгорела вся проклятая столица?»
Капитан стражи разрушенного Рыцарского моста оторвал своих людей от ежедневных обязанностей и лично повел их на помощь. Слышали, как он сказал своему помощнику во время марша по острову:
— Это все дурно пахнет, точно тебе говорю. И будет еще хуже, уж поверь.
Никому в городе не было нужды говорить об этом. Люди чувствовали неладное.
Город вздохнул с испугом и ненавистью и задержал дыхание, дожидаясь ночи.
Кайрендал учуяла возмущение в потоке Силы за целую минуту до стука в дверь своей комнаты. Поток не был похож на тягучую хватку мага; это было нечто более мощное — оно собрало Силу вокруг себя в океан, в прибой. Поток, лившийся сквозь стены, казался всего лишь мельчайшей частицей этого невообразимого всевластия.
Туп сидела на спинке стула и причесывала серебристые волосы Кайрендал. Своими крошечными пальцами она ощутила, как напряглась ее хозяйка.
— Что случилось, Кайр?
— Позови Зака. Он у себя. — Сказав это, Кайрендал вскочила с кресла, как распрямившаяся пружина, и изогнулась всем своим бледным телом, напоминавшим туго натянутый лук. Ее золотистые глаза впились в стену. — Разбуди его. После этого вам следует притаиться. Что-то должно произойти.
— Кайр…
Эльфийка повернулась к маленькому существу.
— Не спорь! Действуй!
Перевязанное крыло Туп не позволяло ей летать, но ее народец отличался поистине обезьяньей ловкостью. Подстегнутая голосом хозяйки, она разогналась и перепрыгнула со стула на софу, потом соскочила на ковер и выбежала во внутреннюю дверь.