23. Новый приступ
Выйдя из полицейского участка, Клим Поликутин и Луиза Соловьева быстро направились в сторону академии. Багровый туман сегодня сгустился настолько, что видимость сократилась до каких-то четырех-пяти метров. Даже на городской площади ребята не видели башню, возвышающуюся над крышей мэрии. Одна сплошная красная мгла, словно предрекающая нечто зловещее.
– Ты поняла? – взволнованно проговорил Клим, ускоряя шаги. – Эта тень в небе на фотографии… А снимок сделан в тот самый день, когда вы сорвали ритуал мертвых шаманов!
– Ты думаешь… – Луиза едва не задохнулась от поразившей ее догадки. – Верховная Мать Змей вселилась в Ирину?! Еще тогда?
– Она же Алабастр, и об этом все знают! Что, если старуха действительно все это время скрывалась в ее теле?
– Но Ирина мертва, утонула в Змеином озере…
– А если нет? – предположил Клим. – Мать Змей слишком могущественна, она никогда подобного не допустила бы. А если все это лишь часть какого-то дико изощренного плана?
– Об этом нужно немедленно сообщить руководству академии! И ребятам! И Тимофею! – забеспокоилась Луиза. – Вдруг он встречается с ней, а вовсе не с Лизой!
– Нужно торопиться, пока не стало слишком поздно.
Платон Евсеевич Долмацкий вошел в палату дочери. Сначала он думал, что Серафима спит, но, обойдя больничную кровать, увидел, что глаза девушки открыты. Она лежала на боку и затуманенным взглядом следила за красным туманом, клубящимся за окном.
– Сима, – тихо позвал Платон Евсеевич.
Девушка слегка повернула голову.
– Папа, – тихо ответила она.
– Наконец-то ты пришла в себя!
Долмацкий взял ее прохладную руку и обессиленно присел на край кровати.
– Как же ты меня напугала, милая, – прошептал старик, едва сдерживая слезы. – Для любого родителя нет ничего хуже, чем похоронить своего ребенка… Дети не должны уходить раньше своих родителей, таков закон бытия. Не знаю, что со мной стало бы, если бы ты…
– Я в порядке. – Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.
Лоб Серафимы покрывала испарина. Платон Евсеевич знал, что ее накачали сильным обезболивающим.
– Не волнуйся обо мне… От меня только что девочки вышли, Маринка Дасова и Алиса Василисина. Принесли мне мандаринов, да только вот у меня совершенно аппетита нет. И даже не знаю, когда снова появится…
– И зачем только ты вернулась в Клыково? Сидела бы себе в Санкт-Эринбурге, ничего бы не произошло! – воскликнул Платон Евсеевич.
– Но я хотела вернуться сюда…
– Из-за этого парня?
– Из-за него, – не стала лгать Серафима. – Ты не понимаешь, как много он для меня значит…
– А он сам это знает? Достоин ли он тебя? – нахмурившись, спросил отец.
– Я люблю Клима, – шепотом ответила девушка и замолчала, силясь отдышаться. – И он любит меня. Ты должен нас понять… И принять! Если и сам любил когда-нибудь…
– Любил, больше жизни, – вздохнул Платон Евсеевич. – Твою маму. И едва не умер от горя, когда ее отобрали у меня… Поэтому и не хочу, чтобы ты связывалась с парнями из Клыково. Да, этот город – моя родина, но он слишком не похож на другие города. Здесь словно сконцентрировано все зло мира… И тьма здесь гораздо сильнее, чем в любом другом месте. Я люблю Клыково, но в то же время и ненавижу его… Хоть и вынужден возвращаться сюда снова и снова.
– Ненавидишь? Из-за чего?
– Твоя мать погибла здесь, – печально произнес Платон Евсеевич. – В стычке с Огненными волками семнадцать лет назад…
– Что? – встрепенулась Серафима. – Но ты же говорил, что это была автокатастрофа?
– Очередная ложь во благо, – неохотно признался отец. – Все мы скрываем правду о своем прошлом, но в последнее время истина то и дело прорывается сквозь обман… И причиняет боль не только нам, но и всем окружающим. Наши темные секреты убивают нас. Так к чему нам продолжать хранить их? Твоя мать состояла в Королевском Зодиаке. Ты была еще совсем малюткой, нескольких месяцев от роду, как и Тимофей… Как и другие знакомые тебе ребята… Наша Груня ухаживала за тобой. Произошла стычка с волками, которые в ту пору воспряли духом. Это случилось ночью, накануне ритуала призыва Матери Змей. В какой я был ярости! Я не мог думать ни о чем другом, кроме мести. Мать Змей вернулась практически у нас на глазах, вселившись в тело Клариссы Зверевой, и я тут же приказал убить ее, как и призвавших ее шаманов! Я не чувствовал жалости, ведь их приспешники убили мою жену, твою маму… Многие позже винили меня в жестокости, но я лишь воздал этим монстрам по справедливости!
– И теперь… Эта история с Змееносцем, – догадалась Серафима.
– Да, – опустил голову Платон Евсеевич. – Эта кара настигла нас за наши грехи спустя столько лет…
– Но тебе ведь тоже грозит опасность! Может, тебе лучше уехать из Клыково?
– Э, нет, милая, теперь уже слишком поздно. Но ты не переживай, твой старик сможет за себя постоять. Волки снова поднимают головы, грядет новое возвращение Огненного Змея. В такое время мы просто не можем сбежать и бросить остальных Первородных на произвол судьбы. Мы останемся и примем бой. А Змееносец – кто бы ни скрывался под маской – пожалеет, что появился на свет. Раньше его преимуществом была внезапность, но теперь мы постоянно начеку. Тайный круг набирает новых членов, и они сильнее предыдущих. Сунется к Королевскому Зодиаку – мы его уничтожим. Но вот тебе нельзя здесь оставаться. Я увезу тебя из Клыково, ведь скоро здесь будет очень опасно.
– Если ты не поедешь, я тоже останусь, – твердо заявила Серафима.
– Это не тот случай, когда ты можешь спорить со мной.
– Уверен, папа? Я останусь, и ты не заставишь меня изменить решение!
– Это из-за Клима? – вскипел Платон Евсеевич. – Как же сильно ты втрескалась в этого мальчишку!
– Из-за него тоже! Но в основном из-за тебя. Я не оставлю тебя одного, особенно в такой ситуации!
– Ты всегда была упрямой! Такой же, как твоя мать!
– Рада, что у нас с ней много общего, хотя я совершенно ее не помню!
Платон Евсеевич грозно нахмурил седые брови и хотел еще что-то сказать, но, увидев решимость в глазах дочери, передумал. Она и правда слишком была похожа на свою мать. Такая же упрямая и непреклонная.
– Ладно, – наконец выдохнул он. – Я позволю тебе остаться. Но только на моих условиях…
– Что еще за условия? – изогнула бровь Серафима и вдруг застыла на постели.
– Будешь жить в академии «Пандемониум» под постоянным присмотром охраны и преподавателей. Я не смогу постоянно тебя оберегать, – начал Долмацкий, но тут заметил, что с его дочерью творится что-то странное.
Серафима издала дикий крик. Глаза у нее закатились так, что из-под дрожащих ресниц виднелись только белки, голова запрокинулась, руки и ноги задергались в сильных конвульсиях. Сима то застывала, то снова начинала корчиться от дикой боли, при этом непрерывно крича. Платон Евсеевич в ужасе вскочил, не зная, чем помочь дочери.
– Врача! – завопил он, распахивая дверь в коридор.
Палата быстро заполнилась санитарами, последней вбежала Евгения Белявская в развевающемся белом халате.
– Она сейчас язык проглотит, – испуганно воскликнула женщина и попыталась разжать стиснутые челюсти Серафимы, но та вдруг с силой оттолкнула ее руки в стороны.
Девушка перекатилась на койке, свесила голову вниз и широко разинула рот. Мгновение спустя из ее глотки появилась живая черная змея. Извивающаяся тварь начала вываливаться на кафельный пол. Среди медперсонала послышались крики ужаса и отвращения. Платон Евсеевич отвернулся. Он не мог видеть, как мучается его родная дочь.
Решение созрело моментально. Нужно немедленно прекратить истязания Серафимы. И если для этого потребуется убить Мастера Игрушек… Что ж, Скорпиону приходилось совершать и более ужасные и отчаянные поступки.
Он распахнул дверь и выбежал из палаты.
24. Герои забытых легенд
Владимир Мезенцев вел машину на предельно низкой скорости уже почти двадцать минут, напряженно всматриваясь в дорогу, которую заволокло багровым туманом. И все же за городом мгла была не такой густой, и он мог разглядеть густой лес, тянувшийся по обе стороны дороги, и вершины гор, которые вздымались вдали над вершинами деревьев.
Из динамиков автомагнитолы тихим фоном лилась приятная музыка, а шериф, следя за дорогой, пытался собрать воедино все, что знал о пресловутом Мастере Игрушек. Так что же ему было известно?
Кадиша де Лафуэнте называла Мастера чрезвычайно могущественным магом, с которым лучше не связываться без особой нужды. От которого лучше держаться подальше.
Его символ «М. И.» то и дело попадался Владимиру Мезенцеву на глаза во время расследования самых разных дел. На шкатулке Инессы, с помощью которой та наводила порчу на своего мужа и его любовницу. На теле одного из парней, погибших в лесу у заброшенной сторожки. Как все эти дела были связаны между собой, шериф не мог понять. Но связь имелась, в этом он нисколько не сомневался. Еще были тряпичные куклы, которые шила в своем салоне Инесса. А теперь вот Мастера Игрушек подозревали и в покушении на дочку Платона Долмацкого…
Внезапно динамики магнитолы издали истошный визг и скрежет. Шериф дернулся всем телом от неожиданности и едва не выпустил руль. Ему показалось, что за окнами автомобиля резко потемнело. Лампочки и индикаторы на приборной панели яростно замигали, а дикий визг из колонок усилился так, что у Мезенцева заболели уши и волосы встали дыбом.
Он лихорадочно зашарил рукой по панели, пытаясь нащупать выключатель, и одновременно ударил по тормозам. Машину развернуло почти на сто восемьдесят градусов на дороге, отшвырнув к обочине.
Наконец Мезенцев ударил по выключателю взбесившейся магнитолы, и салон машины погрузился в блаженную тишину. Шериф откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Что это было, черт побери?!
Он невольно взглянул на глиняный кувшинчик, который недавно дала ему Кадиша. Оберег от темной магии лежал на соседнем сиденье. Шериф взял его в руку и крепко сжал. Чем черт не шутит?