В ночь с 30 на 31 марта (12 на 13 апреля нового стиля) ген. Корнилов не спал. Он, как говорят, очень волновался за судьбу назначенного к утру штурма Екатеринодара.
Большевистская артиллерия и ночью не прекращала огня, изредка, и больше наугад, посылая снаряды в нашу сторону.
Ночью Корнилов занимался в своем домике. Состоял он из двух маленьких комнат. Комната, где стояла койка Корнилова, была очень маленькая, насколько помнится мне, не более 12 кв. аршин. В ней, кроме койки, был стол и один стул.
Ген. Корнилов был не один, с ним были его два адъютанта – поручик Долинский и красивый текинец, корнет Резак-хан, щеголявший на походе, с чисто восточной ухваткой, своими черкесками и башлыками.
Генерал, поговорив с ними, сел на кровать и собрался поспать немного. Как только он лег лицом к стенке, шальная граната ударила в низ стенки, пробила ее и разорвалась под самой кроватью.
Как это ни странно, оба офицера, бывшие тут же, даже не были ранены, если не считать мелких царапин от обсыпавшейся штукатурки. Когда, через мгновение, они пришли в себя, они увидели в пыли и дыму лежавшего замертво ген. Корнилова. Они быстро подняли его и с помощью текинцев, личной охраны ген. Корнилова, вынесли его из дома. Из боязни, что обстрел будет продолжаться, они отнесли его немного правее к берегу Кубани и здесь положили на землю и стали искать рану.
Корнилов тихо вздохнул и умер.
На нем не было никакой серьезной раны. Как выяснилось позднее, взрывом его бросило о стенку комнаты и он убит был от контузии, а не от осколка снаряда.
Так погиб на своем посту великий русский патриот, человек, всю жизнь свою посвятивший своей Родине, убитый шальным снарядом, направленным рукой русского.
Человек, который сотни раз бесстрашно рисковал своей жизнью, погиб от случайного снаряда. Такова бывает странная человеческая судьба.
Вся жизнь Корнилова была служением и подвигом. Забайкальский казак, сын простого казака, он окончил корпус в Сибири и пехотное юнкерское училище. У него не было никакой «протекции» и никаких средств, кроме мизерного офицерского жалованья. Уже в Академии Генерального штаба он обратил на себя внимание блестящими способностями. Кончив ее, он не пошел по той дорожке, которая, к сожалению, вырыла такую бездну между рядовым офицерством и так называемыми «генштабами».
По своей натуре, бурной и ищущей кипучей деятельности, он переводится в Среднюю Азию и там, зная прекрасно местные языки (он знал 9 языков), он, переодетым, совершает глубокую разведку в китайском Памире с двумя верными текинцами. Его внешность, его монгольские маленькие глаза, плоский нос, прекрасное знание языка и обычаев помогают ему исполнить задачу, выдуманную им самим, и он возвращается с необычайно ценным материалом, не оставив следа подозрений ни среди китайцев, ни афганцев, ни подозрительных англичан. Это и выдвинуло молодого офицера.
Позвольте мне уступить место его более опытному биографу. В 1895 году Лавр Георгиевич Корнилов поступает в Академию Генерального штаба и оканчивает оную в 1899 году. По окончании академии возвращается в Туркестан. Причислен к Генер. штабу. В Туркестане попадает в распоряжение известного исследователя Азии генерала Ионова. От последнего узнает о существовании неисследованной афганской крепости Дейдады, сильно охраняемой афганцами от европейцев. Пользуясь хорошим знанием афганского языка, Л.Г. берет трехдневный отпуск и, переодетый афганцем, проникает, с риском для жизни, в укрепленный лагерь, снимает кроки и представляет их ген. Ионову.
В 1899 году Л.Г. посылается в Кашгарию (за Тянь-Шань). По возвращении оттуда им издается книга «Кашгария или Восточный Туркестан».
В 1901 году Л.Г.К. командирован в малоисследованную восточную Персию.
В 1903 году Л.Г.К. командируется сначала в Индию, и оттуда в Австрию.
Вспыхивает Японская война, куда он идет добровольно, против желания начальства, в качестве начальника штаба 1-й стрелковой бригады.
25 февраля 1905 года у д. Вазые он выводит при крайне тяжелых условиях из японского окружения, вследствие потери командного состава, один из полков своей бригады, приняв над ним начальство, спасая тем полк и знамя, за что и награжден знаком ордена Св. Георгия 4-й степени.
В 1907 году Л.Г. Корнилов получает назначение военным агентом в Китай, где блестяще выполняет возложенные на него обязанности, оставаясь на должности до 1911 года.
В 1911 году Корнилов, сдав должность, совершает в 6-месячный срок переход верхом из Пекина до Ташкента.
Великая война застает его генералом, командующим 48-й дивизией.
В 1915 году Л.Г. Корнилов прикрывает арьергардом отступление 24-го корпуса, где и ранен 28 апреля в руку с раздроблением кости, оставаясь в строю. 29 апреля, выведя свою дивизию из крайне тяжелого положения, оставаясь с Рымницким полком для прикрытия движения остальных частей дивизии. Л.Г. Корнилов, тяжело раненный в ногу, в бессознательном состоянии, вместе с 5-ю солдатами попадает в австрийский плен.
По взятии в плен Л.Г. Корнилов был отправлен в концентрационный лагерь в Neulenbach, где пробыл около полугода. Пользуясь разрешением приобретения книг, Л.Г. стал усиленно заниматься изучением языков французского и особенно немецкого, читая на этих языках главным образом военную литературу.
Крайняя замкнутость жизни Л.Г. Корнилова и его работа по изучению немецкого языка вселила в австрийцах подозрение к нему. Его чаще стало посещать лагерное начальство. Особенно раздражал своим появлением Л.Г. Корнилова комендант, человек грубый, резкий, появлявшийся без предупреждения в помещение Л.Г. Корнилова. Одно из подобных посещений вызвало инцидент между Л.Г. Корниловым и выше названным комендантом, вследствии которого Л.Г. Корнилов был переведен в другой лагерь военнопленных, расположенный в Lena-Ungarn, лагерь, где пленные содержались более строго и где наблюдение было усиленное.
В этом новом лагере особенно живо почувствовалась Л.Г. Корниловым необходимость скорейшего проведения в жизнь давно задуманного решения – побега.
Первый план побега, при помощи аэроплана, с знаменитым русским летчиком Васильевым, был раскрыт австрийцами, вследствие болтливости некоторых русских офицеров этого лагеря. Следствием этой неудачи надзор за Л.Г. Корниловым значительно усилился, принимая подчас форму издевательства.
Учитывая невозможность бегства из данного лагеря, Л.Г. Корнилов принялся изнурять и истощать свой организм голодовкой и одновременно усиленно стал жаловаться на болезненное состояние ран. Тогда, крайне недоверчиво относящиеся к Л.Г. Корнилову, австрийцы приставили к генералу подкупленного ими русского солдата из военнопленных, в качестве шпиона, в виде денщика. Поняв цели австрийцев и убедившись в справедливости своего предположения, Л.Г. обратился к своему денщику со словами: «Я хочу бежать, и ты, как русский солдат, должен мне помочь». Неожиданность, прямота и доверие русского генерала подкупили русского солдата, и после короткого разговора последний сделался окончательно преданным Л.Г. Корнилову и много способствовал его бегству. Вызванный врач, по просьбе Л.Г. Корнилова, заявил о необходимости помещения Л.Г. Корнилова в лазарет. В лазарете Л.Г. Корнилов стал усиленно питаться и много заниматься гимнастикой для подготовки организма для трудного пути предполагаемого побега. Пользуясь услугами австрийского чеха Франца Мрняка, удалось достать одежду австрийского солдата и нужные документы. В выбранный день побега, в 12 ч. дня, когда наблюдавший надзиратель вышел за обедом, Л.Г. Корнилов, сбросив с себя офицерскую накидку и фуражку, покрыв голову солдатской старой папахой, остался в форме русского солдата и так вышел во двор лазарета. Здесь, смешавшись в толпе русских солдат-денщиков, приносивших в это время обед своим офицерам, находящимся в лазарете, Корнилов, с помощью Франца Мрняка, прошел во флигель фельдшеров, где был загримирован согласно заготовленному отпускному билету на имя австрийского солдата. В таком виде, при наличии соответствующих документов, в сопровождении Франца Мрняка, Корнилов свободно прошел пост лазаретной охраны. Перебравшись через забор в указанном месте, Л.Г. Корнилов со своим спутником дошли до вокзала и, сев в поезд, добрались до конечной станции в направлении Румынии и далее двигались пешком, одетые бродягами.
Питаясь ягодами и кореньями, передвигаясь по горам, скрываясь в перелесках, перенося испытания, которых, к сожалению, не мог перенести переутомившийся Франц Мрняк, расставшийся с Корниловым, Корнилов достиг пределов своего желания на 22-й день скитаний, перейдя румынскую границу.
Переход самой границы совершился следующим образом: достигнув к вечеру одну из высот, примыкавших к румынской границе, Л.Г. Корнилов, в полном изнеможении, упал на землю и решил отдохнуть, не имея сил дальше двигаться. В это время он был окружен собаками, поднявшими лай. Не имея сил бежать и учитывая всю опасность поднятого собаками шума, Л.Г. Корнилову пришлось пережить еще более тяжелые минуты, увидя приближающегося к нему человека. Казалось, все кончено.
Подошедший человек оказался местным пастухом, который, войдя в положение Корнилова, провел его в свою хижину, напоил молоком и накормил, чем мог. Корнилов, видя искренное расположение к себе пастуха, открыл ему свое желание проникнуть в Румынию. Пастух рассказал Корнилову обычаи и предел охраны, указав ему на место, дойдя до которого, часовые поворачивались друг к другу спиной и расходились обратно, а также и путь, по которому можно пройти незаметно к этому месту. Проверив все эти указания в действительности, Л.Г. Корнилов использовал указанный путь и приблизился к намеченному месту перехода границы и, дождавшись момента, собрав свои последние силы, бросился бежать. Бежал до тех пор, пока не упал, потеряв сознание. Придя в себя, он увидел, что окружен румынскими солдатами. Но и тут Л.Г. Корнилову нужно было быть крайне осторожным ввиду взаимоотношений России с Румынией. Л.Г. Корнилов был направлен в соседнюю деревню и присоединен к другим русским солдатам-перебежчикам, после чего Л.Г. Корнилов вместе с другими перебежчиками был отправлен в Турн-Северин к морскому русскому агенту. В Румынию Л.Г. Корнилов прибыл на следующий день после объявления последней войны Австрии. По дороге в Турн-Северин Корнилов почувствовал себя хуже и, боясь приближения смерти, открыл свое инкогнито солдату 48-й дивизии, под честным словом невыдачи секрета, пока того не потребует обстановка.