Она видела ту энергию, которую она в своих мечтах считала исключительно своей собственностью. Она неожиданно для своего близорукого внимания увидела крепких русских людей, которые были гораздо сильнее их бесталанной, но всегда богатой, печати. Даже в подвале мы были сильнее их наглых и в то же время жалких листков.
Как старый спортсмен, я с понятной гордостью и без всякого хвастовства могу сказать: газета независимо от обстоятельств всегда и везде била своих конкурентов, и только благодаря тому, что она была русской газетой, и тому, что ни лишения, ни болезни, ни смерть, ни опасности не останавливали нас перед работой.
Господь даст, и вновь возродится наше громадное дело, но никогда не забуду я наших трудов в этом городе норд-оста, нашей работы в подвале, нашей нищеты и беспредельной веры в успех. Там закалились мы, и, если мы вернемся, не тем журналистам, привыкшим ко всяким удобствам, а нам, знавшим всю роскошь «Нового Времени» и честно, не обращая внимания на испытания, продолжавшим свое дело, предстоит сказать свое слово подрастающему журнализму.
Хорошая, крепкая гордость охватывает меня, когда я, безработный журналист, вспоминаю о героической эпохе моей газеты.
Потом опять последними, в трюме парохода, я с Анненковой и заведующим типографией добрался в Крым. Там вновь взвился флаг «Вечернего Времени» в Феодосии и в Симферополе.
И там, у чудного моря, такой же нищий, каким я был в Новороссийске, я чувствовал гордость быть русским журналистом, честно исполняющим свое дело.
Все было против нас. Организация печати была отвратительна и гнусна. Она попадала в руки не только всегда бездарные, но часто преступные и всегда жалкие. Парамонов, Энгельгардт, Соколов этому первые свидетели.
Бумаги не было, а если и была, то ее расхищали или пользовались ей как дураки, как бездарные чиновники. Рабочий труд был поставлен отвратительно. Наборщик зарабатывал значительно больше, чем писатель. Вся жизнь наша была сплошная борьба с начальством, с поставщиками, с рабочими. Все они, ничего не понимая в деле, выжимали из нас последние соки, но все же мы, русские газетчики, жили.
Я не был в Крыму[6], когда наши газеты, опять-таки последние, должны были его покинуть, но до конца мы оставались верными Армии. Моя жена пробовала из Севастополя пробраться в Симферополь и уехала действительно последней. Среди всех этих воспоминаний, среди всех лишений, которые едва ли пришлось испытать какому-нибудь из моих заграничных коллег, я вижу и горжусь тем, что никогда не падал духом, что наследство моего отца осталось в хороших руках.
Разве не доказывает это мой брат, на гроши издающий «Новое Время» в Белграде?
Нет, мои дорогие коллеги, мы, может быть, для вас дикие люди, но мы с нашими сотрудниками незаметно для вас доказали то, с чем каждый журналист может умереть с честью.
Через все препятствия и лишения мы пронесли любовь к своей Родине, никогда не изменили мы своим принципам, и пусть вновь станут перед нами новые препятствия, новые голодовки и лишения, я, как журналист, из последних сил крикну вам:
«Да здравствует наше дело и наше ремесло!»
Приложения
Приложение 1
Тем не менее «самодеятельность» в формировании новых воинских частей продолжалась. Наглядное представление об этом дает боевое расписание Добровольческой армии, Вооруженных сил Юга России (части Донской и Кавказской армии в расписании не указывающей) в 1917–1919 гг. Высшему военному руководству белого Юга приходилось вводить в рамки более или менее определенной системы уже существовавшие воинские части, о чем свидетельствуют документы, относящиеся к «крымскому периоду» Белой борьбы о реорганизациях в составе Русской армии 1920 года.
Состав Добровольческой армии к началу 1-го Кубанского (Ледяного) похода. Февраль 1918 г.
Состав Добровольческой армии накануне штурма Екатеринодара. Март 1918 г.
Состав Добровольческой армии накануне 2-го Кубанского похода. Июнь 1918 г.
После соединения бригады Дроздовского с основными силами Добрармии ее состав стал следующий:
(Белая Россия. Альбом № 1. Нью-Йорк, 1937. С. 110–111; Деникин А.И. Очерки русской смуты. Берлин, 1924. Т. 3. С. 148–149.)
Приложение 2
Добровольческая армия. Создана в Новочеркасске из Алексеевской организации. Первые добровольцы, прибывшие с ген. Алексеевым 2 нояб.1917, были поселены в лазарете № 2 в доме № 39 по Барочной улице, представлявшем собой замаскированное общежитие, который и стал колыбелью Добровольческой армии. 4 нояб. была образована Сводно-Офицерская рота. В середине нояб. (тогда имелось 180 добровольцев) была введена официальная запись в Алексеевскую организацию. Все прибывшие регистрировались в Бюро записи, подписывая особые записки, свидетельствующие об их добровольном желании служить и обязывающие их сроком на 4 месяца. Денежного оклада первое время не существовало. Все содержание сначала ограничивалось лишь пайком, затем стали выплачивать небольшие денежные суммы (в дек. офицерам платили по 100 руб. в месяц, в янв. 1918 – 150, в фев. – 270 руб.). В среднем в день приезжало и записывалось в ряды армии 75–80 добровольцев. Первое время в приеме добровольцев играли заметную роль полковники: братья кн. Хованские, бежавшие из Москвы К.К. Дорофеев и Матвеев, Георгиевского полка И.К. Кириенко и кн. Л.С. Святополк-Мирский. Добровольцев сначала направляли в штаб (Барочная, 56), где распределяли по частям (этим руководил сначала полк. Шмидт, а затем полк. кн. Хованский; определение на должности генералов и штаб-офицеров оставалось в руках начальника гарнизона Новочеркасска полк. Е. Булюбаша).
Во второй половине нояб. Алексеевская организация состояла из трех формирований: Сводно-офицерской роты, Юнкерского батальона и Сводной Михайловско-Константиновской батареи, кроме того, формировалась Георгиевская рота и шла запись в студенческую дружину. В это время офицеры составляли треть организации и до 50 % – юнкера, кадеты и учащаяся молодежь – 10 %. Первый бой произошел 26 нояб. у Балабановой рощи, 27—29-го сводный отряд полк. кн. Хованского (фактически вся армия) штурмовал Ростов и 2 дек. город был очищен от большевиков. По возвращении в Новочеркасск было произведено переформирование. К этому времени численность организации сильно возросла (доброволец, прибывший 5 дек., свидетельствует, что его явочный номер был 1801-й). С прибытием 6 дек. в Новочеркасск Л.Г. Корнилова и других «быховцев» Алексеевская организация окончательно превратилась в армию. 24 дек. был объявлен секретный приказ о вступлении в командование ее силами ген. Корнилова, а 27 дек. ее вооруженные силы были официально переименованы в Добровольческую Армию. В воззвании (опубликованном в газете 27 дек.) впервые была обнародована ее политическая программа. В руках ген. Алексеева осталась политическая и финансовая часть, начальником штаба стал ген. Лукомский, ген. Деникин (при начальнике штаба ген. Маркове) возглавил все части армии в Новочеркасске; все остальные генералы числились при штабе армии. 27 дек. армия перебазировалась в Ростов.
До выступления в 1-й Кубанский поход армия состояла из ряда соединений, которые почти все были преимущественно офицерскими. Это были 1-й, 2-й и 3-й Офицерские, Юнкерский и Студенческий батальоны, 3-я и 4-я Офицерские, Ростовская и Таганрогская офицерские, Морская, Георгиевская и Техническая роты, Отряд генерала Черепова, Офицерский отряд полковника Симановского, Ударный дивизион Кавказской кавалерийской дивизии, 3-я Киевская школа прапорщиков, 1-й кавалерийский дивизион, 1-й Отдельный легкий артиллерийский дивизион и Корниловский ударный полк. Отрядом из сводных рот этих частей командовал с 30 дек. 1917 на Таганрогском направлении полк. Кутепов (см. Отряд полковника Кутепова). 9 фев. 1918 Добровольческая армия выступила из Ростова в свой легендарныйт1-й Кубанский («Ледяной») поход на Екатеринодар. Численность ее составляла 3683 бойца и 8 орудий, а с обозом и гражданскими лицами свыше 4 тысяч.
В самом нач. похода в ст. Ольгинской армия, состоявшая до того из 25 отдельных частей, была реорганизована (батальоны превратились в роты, роты – во взводы) и стала включать: Сводно-Офицерский, Корниловский ударный и Партизанский полки, Особый Юнкерский батальон, 1-й легкий артиллерийский дивизион, Чехословацкий инженерный батальон, Техническую роту, 1-й кавалерийский дивизион, Конный отряд полковника Глазенапа, Конный отряд подполковника Корнилова, Охранную роту штаба армии, конвой командующего армией и походный лазарет (доктор Трейман). Вскоре после соединения 14 мар. 1918 с Кубанским отрядом армия была переформирована. В 1-ю пехотную бригаду (ген. Марков) входили Сводно-Офицерский и Кубанский стрелковый полки, 1-я Инженерная рота, 1-я и 4-я отдельные батареи, во 2-ю (ген. Богаевский) – Корниловский и Партизанский полки, Пластунский батальон (кубанский), 2-я инженерная рота (кубанская) и 2-я, 3-я и 5-я отдельные батареи, в конную бригаду – Конный (см. 1-й конный генерала Алексеева) и Черкесский полки, Кубанский конный дивизион (полк) и конная батарея (кубанская).
В нач. июня 1918, после присоединения к армии (27 мая) Отряда полковника Дроздовского, перед выступлением во 2-й Кубанский поход, она включала 1-ю, 2-ю и 3-ю пехотные и 7-ю конную дивизии, 1-ю Кубанскую казачью бригаду и не входившие в состав дивизий Пластунский батальон (см. Пластунский отряд полковника Улагая), 6-дюймовую гаубицу, радиостанцию и 3 броневика («Верный», «Доброволец» и «Корниловец»). В ходе 2-го Кубанского похода были сформированы 1-я и 2-я Кубанские казачьи дивизии и Пластунская бригада (ген. Гейман). В армии существовали также Отдельная Кубанская казачья бригада, 1-й Ставропольский офицерский полк, Солдатский полк,