Наступил час, и командиры подняли бойцов в контратаку. Мы наносили ответный яростный удар. Пошли стеной. В цепи стрелков катили свои пушки герои-артиллеристы Узянова и старшего лейтенанта Егорова. Калиберными снарядами они уничтожали танки, картечью — пехоту и огневые точки врага, прокладывая дорогу нашим подразделениям. Со своими орудиями они появлялись на самых тяжелых участках боя. Их мужество и инициатива вдохновляли мотострелков, которые в полном взаимодействии с ними продвигались вперед. Каждый из воинов понимал, что сейчас идет схватка за жизнь всего личного состава бригады. Ожидать откуда-то помощи, когда все части 62-й армии у Сталинграда, исключено. В бою политработники и командиры, начиная от сержанта, наступали с лозунгом: «Вперед, товарищи, только вперед! Бей фашистов!» Бойцы отвоевывали каждый метр земли, каждый дом у фашистов. Крики «ура!», автоматные очереди, треск гранат, разрывы снарядов и мин гулом стояли в воздухе.
Парфенов Кузьма Степанович, командующий артиллерией бригады.
На центральной улице, где происходила самая тяжелая схватка, вдруг среди мотострелков 3-го батальона появился с автоматом высокий крепкий комиссар батальона Василий Андреевич Шубин. Его сильный голос далеко разнесся по улице:
— Вперед, товарищи! Бей фашистских гадов!
Красноармейцы и командиры дружно бросились врукопашную, забрасывая немцев гранатами, стреляли в упор, били прикладами, кололи штыком. Сам Шубин в этой схватке уложил двух захватчиков, бежавших на него с нацеленными штыками. Тут на подмогу батальону бросился резерв во главе с Иваном Тимофеевичем Шваабом, а 2-му батальону Ковалева был послан офицерский резерв под командованием майора Ивана Филипповича Рогача. Они с ходу бросились на немцев и стали теснить их.
Фашисты, ошеломленные дерзостью удара, растерялись и понемногу стали отходить, а наши батальоны, ободренные подмогой и замешательством фашистов, пошли в решительную схватку.
Нажим мотострелков с каждой минутой становился все упорней, воины проявляли массовый героизм. Так, например, старший сержант комсомолец командир отделения автоматчиков Иван Иванович Григорьев, ведя свое отделение на штурм одного дома, в котором засели немцы, неожиданно с тыльной его стороны столкнулся с группой фашистов. «Рус, сдавайся»! — закричали ему враги, но он, не растерявшись, автоматной очередью уложил 5 солдат и одного унтер-офицера, а затем ворвался в дом и там уничтожил еще троих захватчиков. Сам был тяжело ранен, но, истекая кровью, продолжал драться. Когда подоспели к нему его автоматчики, разгоряченный Григорьев снова начал бить по врагу. Но в этот момент немецкой гранатой был сражен этот герой.
Комсорг Хаджимуратов в схватке за траншеи на восточной окраине Калача был окружен десятью гитлеровцами. Он не растерялся и бросил в них гранату, уничтожив 8 фашистов. Но очередью из автомата комсорг был смертельно ранен и все же, падая, набравшись сил, успел крикнуть: «Комсомольцы, вперед!»
Комсомолец лейтенант Георгий Ефимович Смирник, командуя двумя тяжелыми пулеметами и находясь в рядах атакующих мотострелков, все время хорошо обеспечивал своим огнем продвижение вперед. Его пулеметные расчеты под сильным огнем противника, умело маскируясь, смело продвигались вперед, поливая захватчиков огнем. Его пулеметные расчеты за время боя истребили около роты гитлеровцев.
Минометная рота лейтенанта Семена Федоровича Должикова из своих минометов 28 августа в решающей схватке за город уложила свыше роты немецких солдат и офицеров. Кроме этого, за все предыдущие дни боев за Калач до 28 августа, по архивным данным, его рота уничтожила около 300 немецких солдат и офицеров, 2 минометные батареи и 5 огневых точек.
Много уничтожил фашистской пехоты в этом бою огневой взвод лейтенанта А. Сахарова. Много истребил переправочных средств фашистов лейтенант Яковлев своей артиллерийской батареей, не давая противнику переправиться на наш берег Дона.
Так мужественно и отважно сражались наши люди на всех участках обороны, контратакуя врага. Удары резервов Ивана Швааба и Ивана Рогача были настолько стремительными и дерзкими, что фашисты сразу стали пятиться назад, цепляясь за каждый дом и куст. Затем гитлеровская пехота побежала, уничтожаемая метким огнем, оставляя сотни убитых, а за ней, отстреливаясь из пушек, стали отходить и танки. Увидев бегство фашистов с наблюдательного пункта, я с облегчением вздохнул, хорошо понимая, чем могла кончиться эта ужасная схватка.
Тут один за другим стали звонить командиры частей. Все они с радостью сообщали о бегстве фашистов из города и из траншей на восточной окраине Калача. Несмотря на то, что враг был силен и опытен, из Калача ом удирал, теснимый нашими орлами. Огонь артиллерии и минометов продолжал гвоздить в степи бегущих гитлеровцев. Пулеметы тоже находили прятавшихся, фашистов. Только после того, как они перевалили через высоты северо-восточней Калача, огонь наш стих. И как-то странно, непривычно тихо стало после такого грохота.
Рассказ о героях этого дня был бы неполным, если бы я не написал еще и о тех, чья храбрость, отвага были образцом и источником вдохновения для всех участников обороны Калача. Мне трудно даже оценить подвиг на поле боя командующего артиллерией бригады подполковника К. С. Парфенова и командира артиллерийского дивизиона капитана В. П. Узянова. От их смелого и мастерского руководства огнем во многом зависела оборона Калача и переправы. Эти активные, вездесущие, организованные командиры-артиллеристы действительно доказали, что наша артиллерия на поле боя — «бог войны». Им активно помогали связисты артдивизиона сержант В. И. Митрохин и рядовой В. П. Ромах. Линию связи всегда держали в отличном состоянии, и все команды к открытию огня передавали батареям быстро и точно.
В. П. Узянов — хороший знаток артиллерии. Он еще в боях под Москвой прославился в октябре 1941 года, когда командовал артиллерийским взводом. Там его взвод в схватке с немецкими танками уничтожил 12 машин, за что он был награжден орденом Красной Звезды.
А разве можно забыть бесстрашного лейтенанта И. Т. Швааба! Не считаясь с численностью врага, он кидался в гущу схваток. В бою 28 августа он был тяжело контужен, потерял сознание. Два месяца пролежал в санчасти бригады и вернулся в строй. Впоследствии в боях с фашистами в Польше в августе 1944 года, недалеко от села Любля, Швааб со своей ротой разгромил полный батальон гитлеровцев и захватил 17 пленных, а затем, преследуя батальон бегущих немцев, вырвался далеко вперед, был тяжело ранен и захвачен в плен. Фашисты облили его бензином и сожгли живым.
Нельзя обойти добрым словом и начальника связи бригады майора Михаила Михайловича Громова, замечательного связиста и героя последнего боя, в котором он дрался рядовым бойцом. Ом уничтожил несколько фашистов и, тяжело раненный, был вынесен с поля боя. Добрым словом надо вспомнить и майора И. Ф. Рогача, отважного и храброго воина-коммуниста и хорошего разведчика.
Можно было бы рассказать о сотнях особо отличившихся наших бойцов и командиров, которые сбили спесь с «псов-рыцарей».
Когда выбили немецко-фашистских захватчиков из Калача, солнце было на закате. Угасал горячий день. Над Доном наступила тишина. На высотках, окраинах и в степи оставшиеся в живых хоронили своих боевых друзей. Сердца бойцов были полны великой мести.
— Мы не забудем вас, дорогие. Враг заплатит за вас сполна…
На КП бригады меня встретил радостный майор Турбин:
— Товарищ полковник, вас вызывает к рации врио начальник штаба 62-й армии полковник Камынин.
Я подошел к рации:
— Слушаю.
— Это вы, товарищ, Ильин? Говорит полковник Камынин. Где вы сейчас находитесь?
— Да, это я. Но для меня непонятен ваш вопрос. Мы находимся в городе Калаче и удерживаем его и переправу.
— Позволь-позволь, как в Калаче, там же немцы?
— Нет, — отвечаю я, — мы немцам город и переправу не отдавали и не отдадим. Они два раза занимали полгорода, но в кровопролитных схватках бригада вышибла их из Калача. Они несколько раз пытались десантом захватить плацдарм на нашем берегу, а в прошедшую ночь даже восстановили мост. Но мы сбросили врага в воду, а мост снова разрушили. Все эти дни мы не получали от вас никаких приказов, на наши позывные вы не отвечали. Мы ведем тяжелейшие бои. Противнику нанесли большие потери в живой силе и технике, но и у нас…
Камынин перебил меня:
— Да, да, я вас понимаю, товарищ Ильин. Подождите немного у рации, доложу Военному совету.
Через три минуты Камынин снова заговорил:
— Скажи, товарищ Ильин, а где твой КП?
Я, конечно, понял из этого вопроса, что исполняющий обязанности командующего 62-й армией генерал-майор Николай Иванович Крылов и член Военного совета дивизионный комиссар Кузьма Акимович Гуров никак не хотят верить, что Калач в руках бригады, так как с 23 августа они считали, что город захвачен гитлеровцами, и сообщили об этом в штаб фронта, а оттуда в Москву. А тут вдруг Ильин говорит, что 20-я мотострелковая бригада удерживает Калач. Правду ли он говорит? Поэтому я ответил на вопрос Камынина так:
— Мой командный пункт находится на юго-западной окраине города, но место его прошу не уточнять потому, что КП немцы ищут.
— Хорошо, подожди еще минутку у аппарата.
И снова минуты две молчание, а затем он продолжил:
— Товарищ Ильин! Военный совет благодарит тебя. Передай благодарность личному составу и держись, дорогой.
На этом наш разговор закончился. «Значит, надо держаться, — подумал я. — Хорошо, что Военный совет знает теперь, где находится бригада и, может быть, окажет какую-либо поддержку».
После этого я попросил Игната Турбина и Романа Михайленко, чтобы они сообщили личному составу, что Военный совет армии за проявленный героизм и отвагу воинам бригады вынес благодарность и приказал удерживать Калач и переправу. Затем мы занялись подсчетом потерь. Оказалось, что в бригаде осталось со мной вместе 128 человек, 8 пушек, 8 минометов и 9 пулеме