— Всё-таки Тамия — очень хорошая девочка.
Я изогнула бровь:
— Почему? В смысле — с чего бы такая похвала, вы же друг друга на дух не переносите.
Тина пожала плечами:
— Она сказала мне: «Береги её, но не думай, что я тебе проиграю».
— О, — я почувствовала на щеках предательский румянец, — а ты?
— А я сказала, что буду беречь тебя как самое важное в этом мире. Как оно, собственно, и есть, — демоница белозубо улыбнулась, поворачиваясь ко мне, — ой, тюльпанчик, тебе нехорошо, ты же вся красная.
— В-в-в-всё со мной в порядке! Просто тут… жарко!
— Да? А мне кажется, что кто-то стесняется. Но почему, я же ничего такого не сказала, — засранка приложила палец ко лбу и нахмурилась, — так, прощание Тамии, мой на него ответ. Как я сказала, что ты много для меня значишь…
— Не так громко же, дура, — замахала я руками, — мы посреди улицы!
Тиниэль посмотрела на меня, сверкнула глазами и набрала в грудь воздуха. Прежде чем она успела заорать, я сделала туманный шаг, оказалась на седле перед ней, и зажала ей рот ладонью. Глядя в её хитрые глаза, я негромко сказала:
— Просто я… ну… ты для меня тоже очень важна и в общем… вот… Просто я не люблю об этом говорить… ну то есть — не тебе говорить… Не наедине в смысле… А ты вот так вот легко, во всеуслышанье…
Окончательно запутавшись, я убрала ладонь с её рта. Девушка улыбалась:
— Тюльпанчик, я потому это и говорю во всеуслышанье, чтобы насладиться твоей реакцией. Ты даже не представляешь, как искренне и мило ты смущаешься.
— Ууу…
Тиниэль обняла меня одной рукой и притянула к себе, поцеловала в губы, и прошептала:
— Но, наверное, всё же не стоит использовать вампирские способности посреди улицы при свете дня.
— Ой!
***
То ли я успела изучить город за прошедший месяц, то ли вместе с повышением разума мой топографический кретинизм пропал, но ориентировалась я без проблем, а потому ехала впереди. Через полчаса мы с Тиной оказались перед знакомыми воротами, украшенными коваными лошадьми. Не успела я коснуться цепочки колокольчика, как из небольшой аллеи за воротами раздался знакомые гулкие голоса:
— Хозяйка Саша! Вы вернулись!
Вилламп, облачённый в кирасу и державший в руках здоровенный двойной топор с полукруглыми лезвиями, тяжело топал по мощёной аллеи сквера, а следом за ним…
— Нет, так нельзя, господин Вилламп! — бежавшая следом Беата представляла собой крайне потешное зрелище. Как и мой фамильяр, она была облачена в доспехи, а именно нагрудник и открытый шлем, и вооружена. Но в отличие от эттина, она надела всё это поверх своего длинного платья, потому сейчас была вынуждена одной рукой удерживать алебарду, а другой поддергивать юбку, чтобы не отставать от длинноного гиганта, — Как мы должны встречать гостей?
Эттин вздохнул, вытянулся и подошёл к воротам почти строевым шагом, глядя куда-то поверх моей головы (учитывая, что я была верхом, это выглядело так, будто он задрал носы прямо в небо). Он остановился, стукнул древком топора о камни и произнёс:
— Стой, кто идёт?
Я хотела закатить глаза, но увидев плохо скрываемую радость на лице Беаты, решила подыграть:
— Это я, Саша Рэд, вассал лорда Ягена Харта.
— Приятно вас видеть, госпожа Саша. Лорда Харта пока нет, но вы можете проходить, — прогудели головы, после чего эттин одним движением распахнул ворота.
По аллее мы ехали вот такой вот процессией — Вилламп и Беата шествовали впереди, положив своё оружие на плечи, следом ехала я, изо всех сил стараясь сохранять нейтральное выражение лица, а за мной ехала Тина, которой это удавалось куда лучше, хотя судя по иногда раздававшемуся сзади хихиканью, её тоже догоняла абсурдность ситуации. Мы подъехали к дверям особняка и спешились. Беата тут же оказалась рядом и сказала:
— Я отведу лошадей в конюшню, проходите внутрь, пожалуйста.
— Только осторожнее с Деймосом, — сказала я, — он ещё не ел.
Беата расцвела и стала подпрыгивать на месте, отчего и так слишком большой для неё шлем начал сползать ей на лоб:
— Ой, как здорово, леди Саша! А я как раз обед готовлю! И у меня есть отличные свиные обрезки, — она взяла морду Деймоса в ладони и глядя в его хитрые глаза сказала, — ты же хочешь мяса, да милаш? Наверное, отощал в путешествии-то, на одном овсе.
Подлая тварь горестно фыркнула, кося на меня одним глазом. Мол, изводят меня жестоким обращением. Беата погладила мощную шею и улыбнулась:
— Ну ничего, сейчас мы тебя накормим. И кстати можешь больше не маскироваться.
Деймос, будто только этого и ожидая, мотнул головой и вернул себе привычный вид. Его грива снова стала факелом оранжевого пламени, а по сухой, как поверхность угля и такой же чёрной шкуре побежали сочащиеся огнём трещинки. Взглянув на радостную служанку, мой скакун, сожравший только за последние пару дней как минимум двух коней и трёх человек (если считать в сумме тех, кого он понадкусывал), изо всех сил начал изображать узника Освенцима болезненным фырканьем и тяжёлой походкой. Горестно вздыхая, он позволил Беате взять себя под уздцы вместе с Пампушкой и отвести на конюшню. Как только они скрылись из виду, я фыркнула:
— Когда-нибудь я эту хитрую сволочь на колбасу пущу. Ну а пока, — я повернулась к Виллампу, — привет здоровяк.
Вилламп улыбнулся обеими головами и распахнув широченные объятья, притянул нас с Тиной к себе и обнял. Я попыталась как могла обхватить его шею, уткнувшись носом в пахнущую зимней свежестью кожу ледяной головы, и прошептала:
— Мы тоже по тебе соскучились, да, Тина?
— Более чем, Вилламп, ты же знаешь, как Саша тебя любит. Особенно некоторые места.
Я фыркнула, вслед за мной фыркнул и великан, но тут же, словно застеснявшись, поставил нас на землю:
— Ну я, то есть мы, — ледяная голова слегка покраснела, — тоже соскучились, в общем.
— И не только некоторыми местами, — добавила огненная.
— Хотя и ими тоже, — честно вздохнула ледяная
— Это да.
Мы с Тиной переглянулись и хихикнули:
— Ну, этой ночью некоторые места нас будут в вашем полном распоряжении, — сказала я.
— А те, которые, ну, — красная голова вдруг замялась, — я имею в виду у госпожи Тиниэль её огненную форму… можно?
Демоница бросила на эттина хитрый взгляд и подмигнула:
— Не можно, а нужно.
— Но потом, — я вспомнила об обязательствах, — пока же нам надо доделать дела.
Вилламп махнул рукой в сторону раскрытых дверей:
— Пойдёмте, скоро обед. Поедим, а там и господин Яген вернётся.
***
Мы поели в столовой рядом с кухней, специально попросив не накрывать «по статусу». Честно говоря, после многих лет перекусов у компа, мне даже просто есть за столом было непривычно, а уж делать это за столом главной обеденной залы, где за солью надо посылать конного гонца – увольте. Готовила Беата кстати отменно, и я в очередной раз порадовалась, что ощущение вкуса осталось при мне. После трапезы, Тина повела меня с собой, проведать гидру. Рептилию поселили в подвале, и, как рассказал эттин, это решение оказалось весьма мудрым. Я удивлённо спросила:
— В каком смысле?
— А тут к нам убийцы приходили, через подкоп, — ухмыльнулся огненный, взяв со стола фонарь и дунув на фитиль тонкой струйкой пламени, — они выкопались прямо рядом с её гнездом.
Он хмыкнул, толкая тяжёлую дверь и подняв фонарь начал спускаться по лестнице. Я же представила себе реакцию парней на внезапную гидру и хихикнула. Потом спросила у покачивающейся впереди спины:
— Там хоть кто-то выжил?
— Один, который остался в тоннеле — ваша подопечная, госпожа Тиниэль, в него не полезла.
— Неудивительно — гидры не любят нор и тоннелей обычно. А в пещерах если и живут, то предпочитают просторные и светлые.
Из-за двери впереди раздался глухой рёв и эттин повернулся к нам обеими головами:
— Она нас услышала. Никак не получается её врасплох застать.
— Не мудрено, Вилламп, — улыбнулась Тина, — у тебя много достоинств, но скрытность не в их числе.
Он, ухмыльнувшись обоими ртами, толкнул вторую дверь и прошёл вперёд. Мы оказались в просторном зале с четырёхметровым потолком и колоннами, поддерживавшими полукруглый свод. Царил полумрак, нарушаемый только рассеянным дневным светом, лившимся из узких световых шахт. В другом конце зала вдруг загорелись пять пар красных огоньков, и стали приближаться к нам под аккомпанемент оглушительного топота и скрежета когтей о каменный пол.
Тиниэль вышла вперёд и вытянув руку чётко произнесла:
— Стой!
Вынырнувшая из темноты гигантская рептилия затормозила лапами по полу, оставляя в камне изрядные борозды, и замерла прямо перед демоницей, вытянувшись по струнке и уставившись на неё своими пятью головами откуда-то из-под потолка.
— Молодец. Лапу.
Гидра подняла лапу и осторожно коснулась протянутой руки Тины. Девушка кивнула:
— Умничка. На, — она протянула гидре прихваченный с кухни кусок вяленого мяса. Одна из голов опустилась, подхватила угощение и поднявшись к остальным, подождала пока те откусят себе кусочки, и снова замерла, осторожно жуя.
Девушка внимательно осмотрела шеи и тело чудовища на предмет только ей известных признаков и наконец улыбнулась:
— Ну ладно, Лерния, иди сюда, — она раскрыла объятья.
Гидра оглушительно пискнула в унисон всеми головами и приблизившись, обвила Тину пятью шеями, довольно шипя. Девушка поглаживала тыкающиеся в её лицо и плечи головы и повторяла:
— Кто хорошее кровожадное чудовище-людоед? Ты, ну ты же, Лерночка-лапочка.
— А ты не слишком…
Тина повернулась ко мне, вместе с пятью головами, каждая чуть меньше её собственной:
— Не слишком что? — сказала она, почёсывая одну из голов за шипастым ожерельем на затылке.
— А, неважно, — я взглянула на падающий свет, определяя по его оттенку время (ещё одна полезная вампирская способность), — когда должен Яген вернуться, Вилламп?
— Около двух, хозяйка, — ответил мне ледяной.