— Да почему?
— А ты посмотри на Сашу, арбанай. Как думаешь, много наших переживёт столько ударов?
Девушки посмотрели на меня, и я моргнула, не понимая в чём дело. Провела рукой по нагруднику, и тут же обнаружила многочисленные вмятины, пробоины и прочий вред. Руки и ноги выглядели не лучше – во время скоротечной сшибки я лишилась одного наплечника, нескольких сегментов наруча, ну а сапоги я сама порвала трансформацией.
Генриетта придирчиво осмотрела меня и вздохнула:
— Ну да, согласна. Но что тогда делать? Я сомневаюсь, что эти ворота долго простоят, — она махнула рукой на деревянные створки, дрожавшие от ударов фанатиков. Над частоколом показались руки, а потом голова одного из них, и тут же ему в глаз влетела длинная стрела, фанатик беззвучно перевалился на ту сторону, Грубер опустил лук. Блондинка благодарно кивнула, — и сколько вот таких ещё будет?
— Это был Дорик, сын кузнеца, — донёсся слабый голос старосты. Раско сидел на земле у коновязи, его меч и щит валялись рядом, — за что так с нами?
Генриетта посмотрела на него и вздохнула:
— Потому что вам не повезло, Раско. Но если мы не придумаем, что теперь делать, мы вскоре к Дорику присоединимся. Ты этого хочешь?
— Нет.
— Тогда не раскисай, нам нужен каждый!
Блондинка взъерошила волосы обеими руками и скривилась:
— Блин, вот где этот идиот, когда он нужен?
— Ты о ком, Рие? — спросила я
— Да о Ягене, он на удивление хороший тактик.
— Да? А ему не мешает то, что он карты читать не умеет?
— Как не удивительно – нет. Дзая, — она повернулась к орчихе, — может у тебя есть идеи как нам выбраться?
Девушка почесала зелёный подбородок и покачала головой.
— Многовато их что-то, арбанай.
— А ты, Саша? В твоей секретной книжке нет ничего, что бы могло нам помочь?
Я задумалась. Нет, варианты были, конечно, но вот только ни один из них не подходил под ситуацию. Эх, жаль, что я лишилась большей части магии – сейчас бы пригодился огненный вихрь!
— Честно говоря, не знаю, Рие. Моя магия крови пока довольно слабенькая и точечная – я могу покидать копьями в засранцев или может даже одного-другого захватить марионеткой, но не более. У меня просто не хватит энергии, а второй круг чертить – ну ты помнишь, сколько мы чертили первый.
— Нукер Саша, — подал вдруг голос подошедший шаман, — возможно, я могу помочь.
***
Аркан свистнул в воздухе, обхватил плечи стучавшего в стену фанатика и затянулся. Дзая хэкнула, напрягла крепкие мышцы и резко дёрнула. Мужика, не самого молодого, но и не старого – протащило по стене, перебросило через неё, и я тут же оказалась рядом, сорвала с его пояса скрамасакс, бросила в сторону, заломила ему за спину руку. Ларган извлёк из поясной сумки обсидиановый кинжал и тихо сказал:
— Держи его крепче, нукер Саша. Он будет вырываться.
С этими словами старик вонзил каменный нож в живот мужчины. Фанатик не закричал, но забился в моих руках, захрипел, когда из ножа потёк чёрный дым. Шаман забормотал что-то на пределе слышимости и повернул нож. Фанатик забился сильнее. Старый орк поднял на меня взгляд и произнёс:
— Пора!
Я провела длинным ногтем по шее мужчины, открывая артерию, и активировала заклинание. Кровь загустела, задёргалась и собралась в человекоподобный сгусток.
Селяне Раско, повинуясь жесту Генриетты, отбросили засов и тут же отскочили от распахнувшихся створок. Я подняла комок и кинула в ближайшего фанатика, до которого было метров, наверное, тридцать. Попала, конечно. Сгусток крови упал мужчине на грудь, поднялся до лица и облепил его, втягиваясь в кожу. Фанатик тут же вытянулся в струну, едва не выпустив вилы, но быстро пришёл в себя и, повинуясь моему приказу, вонзил оружие в своего соседа. Завязалась драка, в которой обеим сторонам было наплевать на боль и урон. Я между тем вылепила второй и кинула следом за первым, на этот раз в мужика на левом фланге. Потом ещё один — в кого-то на правом. Фанатики застопорились, начали бить моих марионеток, те били в ответ, не так умело (вообще неумело, если уж на то пошло) но зато их самих было очень сложно убить при помощи колющего оружия.
— Грубер, стреляй по задним рядам! — крикнула Генриетта, увидев, что план начал работать.
Егеря спустили тетивы и стрелы начали падать в толпу. Я не видела, какой урон они наносили за спинами передних, но сомневаться в меткости молчаливых лучников не приходилось.
На переднем краю, орки Дзаи вместе со слугами Рие и людьми Раско рубились, выхватывая тех фанатиков, которые переключали внимание с моих марионеток. Ралдун стоял за ними и поддерживал их силы. Я же продолжала кидать в толпу кровавые сгустки, создавая новых и новых марионеток. Когда моя жертва наконец иссякла и мне пришлось выпустить иссохший труп, мой кукольный театр насчитывал уже полтора десятка «актёров». Что более важно – на земле валялось не менее двух дюжин трупов, которые тоже можно было пустить в дело.
К сожалению, наспех созданные зомби и в сравнение не шли с сохранявшими высшую нервную деятельность марионетками. Кроме того, аура святости, окружавшая фанатиков, очень быстро их сжигала, но всё же зомби – это зомби, им было наплевать на боль, и они обычно успевали нанести несколько ударов, прежде чем распадались.
Мы успели проредить толпу примерно наполовину, до того как последняя марионетка пала, а у лучников кончились стрелы. Я воевала в первом ряду вместе с орками, стараясь не поддаваться кровавому безумию, Тина тоже достала саблю и рубилась рядом, Рие сражалась где-то слева, а Ларган и Ралдун поддерживали нас магией. И как-то так случилось, что в определённый момент враги просто… закончились.
Глава 19
Ночную бойню пережило меньше двенадцати селян. Кроме самого Раско и двух его не попавших под заклятье жрицы товарищей, были ещё восемь, не выходивших на улицу: жена самого Раско и его сын с дочкой, охотник, живший бирюком на окраине деревни, несколько женщин из числа не выходивших с остальными и семья углежогов, слишком заёбанных недавней сменой, а потому проигнорировавших призывы жрицы.
Когда мы с Тиной нашли Анабеллу, она на удивление была жива, хоть и дышала с жутким хрипом (по которому мы её, собственно, и нашли). Не знаю, поддерживала ли женщина в себе жизнь магией или просто так получилось, что двух болтов в голову оказалось мало, но факт остаётся фактом – мы нашли залитую кровью и заляпанную грязью жрицу примерно там, где Тина её и свалила. Я пнула её разодранным носком сапога, и бывшая мер-сэну сфокусировала на мне взгляд мутного глаза:
— Отродье… кх… тьмы, — каждое слово давалось ей с явным трудом, — стоило… ыхх… дога…даться… что ты… кхы… выживешшшшшь…
Я смотрела на женщину сверху вниз, раздумывая, а потом произнесла:
— Тебя надо бы отдать тем, кого ты лишила всего, знаешь ли. В руки любящей паствы. Жаль этих рук осталось так мало.
— Это… неважно… кх… план будет… исполнен… твои действия… ыхх… только приблизили… триумф… Триеди…ной Матери…
— Возможно. Но ты его точно не застанешь.
Короткий лающий смешок, быстро переходящий в кашель. Бескровные губы женщины растянулись в кривой улыбке:
— Я… буду… рядом со своей… кх… богиней… Она покажет… ыхх… мне… прекрасный мир…
— Надо бы тебя к ней уже отправить, — шагнула вперёд Тина, — как можно более болезненным способом.
— Подожди, — я положила ладонь на сгиб её локтя, — это именно то, чего она хочет. У меня есть идея получше.
Я опустилась на колено и взглянула в мутный глаз с очень близкого расстояния. Заметила амулет со знакомыми символами, выпавший из-за ворота платья, и сорвала его. После чего заговорила:
— Ты действительно хочешь отправиться на тот свет – я это вижу, и поверь, в мире, из которого я пришла, хватало похожих на тебя ублюдков, не боящихся смерти. И всё ради прекрасного посмертия, куда они попадут как мученики веры. Знаешь, как с ними боролись? Заставляли нарушать взятые на себя обеты. Эти люди не должны были есть свинину – поэтому сражавшиеся против них солдаты смазывали своё оружие свиным жиром. Варварство в ответ на варварство. Я никогда не одобряла такой подход, но оказавшись сейчас перед тобой думаю – может они и правы? Может быть некоторые люди, настолько фанатичные в своих деструктивных убеждениях не заслуживают, чтобы с ними обращались как с людьми? Да, это расчеловечивание и да, оно аукнется и тому, кто расчеловечивает, но мне кажется, что для некоторых надо делать исключения из правил.
Сняв перчатку, я вытянула руку с удлинившимися ногтями перед лицом жрицы и улыбнулась:
— Я читала трактаты твоей веры, и вот что я поняла – вы ненавидите нежить во всех её проявлениях.
— Да… уж… кх… сложно было дога… даться… — умирающая жрица издала ещё один смешок.
Я стукнула ногтем ей по носу и сказала:
— Нет, ты дослушай. Так вот – ненавидите нежить. Потому что ваша богиня ненавидит нежить, она отрицает все виды существования за пределами жизни. И вот я подумала – насколько она распространяет свои запреты, скажем на своих служительниц, — я сделала паузу и улыбаясь смотрела, как жрица пытается понять, к чему я веду, — Так вот, я хочу это проверить. У меня для тебя есть три варианта. Первый – я делаю вот так, — я провела ногтем указательного пальца по подушечке большого, выступила капелька крови, — и роняю эту капельку на твои бледные-бледные губки. Произношу пару фраз – и ты навсегда становишься дочерью ночи под моим началом. Правда ты, судя по всему, парализована ниже шеи – ну ничего, вампир может выжить даже в форме одной головы. Я поставлю твою голову на полку, буду давать немножко крови каждый день, а ты меня станешь развлекать историями из жизни церкви, не будучи способна никогда и не при каких обстоятельствах причинить мне вред. А потом ты мне надоешь, и я выкину тебя на улицу, встречать рассвет.
Лицо жрицы дрогнуло, она попыталась отвернуться, но я взялась за стрелу, торчавшую из её виска, развернула женщину к себе и, не обращая внимания на всхрипы боли, невозмутимо продолжила: