— Вариант второй – ты убираешь магию, который поддерживаешь свою жизнь и умираешь, после чего я возвращаю тебя к жизни и задаю тебе вопросы, на которые хочу получить ответы, и ты отвечаешь, потому что нельзя защититься от этой магии. Не думаю, что Хау погладит тебя по головке за то, что ты мне расскажешь – судя по собственному опыту, она не склонна к всепрощению и всепониманию.
Я позволила этой мысли пробиться через крепкий череп и улыбнулась:
— И третий вариант – ты рассказываешь мне всё, что я хочу знать и я позволяю тебе умереть.
— Звучит… не… очень хорошо… для меня… — вымученно выплюнула жрица.
Я в ответ покачала пальцем, отчего капля крови на ладони закачалась туда-сюда.
— Не спорю. Но вот в чём мой вопрос – достаточно ли крепка твоя вера, чтобы сделать правильный выбор? Приняв дар моей крови ты будешь жить вечно… ну или по крайней мере достаточно долго, чтобы быть полезной мне для моих целей, которые скорее всего будут включать в себя уничтожение той банки пауков, которую ты называешь «Церковью Хау» и иссушение самой этой Хау. Я уже пробовала кровь богов и поверь мне – я многое сделаю ради повторения этого опыта. Как ты думаешь, насколько полезна будет для меня вечно верная вампирша Анабелла, желающая рассказать мне всё-всё-всё об устройстве и слабых местах церкви? Или ты расскажешь мне всё, что я хочу знать сама и пожертвуешь своим прекрасным посмертием подле Хау и будешь отвергнута своей богиней, но зато ты поможешь мне в деле уничтожения твоей церкви куда меньше.
Анабелла прикрыла глаз и долго молчала, только тяжёлым хрипом давая понять, что ещё жива:
— Почему… кх… ты даёшь… мне… кх… такой выбор?
— Потому что это шанс доказать, что твоя вера сильна. Ценой того самого посмертия, ради которого ты делала все эти ужасные вещи, — я обвела рукой поле бойни, — Мне кажется, это испытание достойно истинно верующей. Что для тебя важнее – твоя вера в мир, который хочет создать твоя богиня, или твои собственные сто девственниц в посмертии, или что там тебя Хау пообещала. Выбирай.
На этот раз жрица молчала дольше, и, когда я уже подумала, что она потеряла сознание, мутный глаз снова открылся и женщина прохрипела:
— Что… ты хочешь… зхнаать…
***
Хоронить её мы не стали. Закончив расспросы, я просто добила её ударом в сердце, а на следующий день, уже когда мы покидали село, заметила её труп в канаве. Ну, туда и дорога, в общем-то.
Мы возвращались к Рие через пустую площадь, и Тина взяла меня за руку, слегка сжала. А когда я удивлённо на неё посмотрела, улыбнулась и сказала:
— Не вини себя, тюльпанчик, ты не должна считать себя ответственной за всё зло, которое вокруг нас происходит.
— Ну я вроде и не… — я вдруг почувствовала, что к горлу подступает комок, но попыталась продолжить, — в смысле, я не думаю, что я… что я…
Тут меня наконец накрыло, и я задохнулась окончательно, почувствовала подступившие слёзы. Демоница осторожно обняла меня и прижала к себе. Я прижалась щекой к её ключице, обняла её в ответ. Я заревела, слёзы текли по моим щекам и падали на горячую кожу моей подруги. Тина же обняла меня и осторожно покачивала, гладя по голове. Не знаю, сколько мы так стояли – облачённая в побитые чёрные доспехи вампирша, плачущая на груди затянутой в чёрную кожу демоницы, но со временем слёзы кончились, перешли во всхлипы. Я уткнулась носом в декольте Тины в приступе внезапного стыда, и пробормотала:
— Извини, я всю тебя залила.
Тина только обняла меня ещё крепче. Мы постояли ещё немного, а потом демоница меня отпустила и повела внутрь постоялого двора. Наши уже все были в зале, вместе с выжившими селянами. Те суетились вокруг Раско и трёх выживших мужиков, которые были с ним. Этим повезло больше всех – оказавшись на подхвате, никто из них не получил серьёзных ранений. Орки, сдвинув несколько столов, положили на них тяжелораненых. Грубер, не стесняясь окружающих, спустил штаны и зашивал резаную рану на бедре. Его егеря зашивали свои раны – они хоть и вступили в рукопашную последними, но из-за отсутствия серьёзных доспехов пострадали изрядно. Шаманы были заняты на кухне, судя по всему, то ли варением зелий, то ли просто кипячением тряпок на бинты. Генриетта же, оказавшись единственной из нас с приемлемыми заклинаниями исцеления и познаниями в медицине, при этом наименее пострадавшая в битве благодаря зачарованным латам, выполняла роль полевого медика. Её столь же хорошо защищённые боевые слуги помогали ей, как санитары. Заметив меня, леди Харт крикнула:
— Саша, ты знаешь магию лечения?
— Только простое «исцеление ран».
— Сойдёт. А ты, Тиниэль?
— Увы. Но неплохо знаю первую помощь.
— Тогда иди помогай моим егерям – у них кучу мелких ран зашить надо. А ты, Саша, ко мне. Только железо сними.
С некоторым трудом избавившись от покорёженного доспеха, я свалила его за стойкой, и там же оставила сапоги. Обулась в запасные сапоги, которые извлекла из кольца, и избавившись от дублета, стала помогать Рие в лечении орков, которые, будучи на острие вражеской атаки, пострадали сильнее всех.
К счастью, всё-таки совсем тяжёлых ран не было – сломанные рёбра, синяки и колотые раны конечностей, но чешуйчатые доспехи свою функцию выполнили вполне приемлемо. Ни одного артериального кровотечения и только два венозных, одна контузия (самому здоровенному орку с обильными татуировками на лице прилетело по голове, сбив шлем и распоров скальп) и пара внутренних кровотечений. Мы бегали между столами, едва успевая менять бинты – я была в основном на подхвате у Рие, сама же аристократка успела умаяться так, что когда мы наконец закрыли последнего, самого тяжёлого орка, и я провела ладонью по его животу, закрывая разрез, девушка буквально упала на скамью и пару секунд просто тяжело дышала. Потом окинула взглядом зал, вздохнула и произнесла:
— Мне надо выпить. Пошли поищем чего-то у бара.
— Я тоже не откажусь, — поймав её взгляд, я пояснила, — от вина не откажусь, в смысле. Крови я сегодня достаточно получила.
Генриетта крикнула сидевшей поодаль орчихе:
— Дзая, мы пойдём передохнём, ты за старшую.
Девушка кивнула, стараясь не тревожить висевшую на перевязи руку.
Генриетта пошла к стойке, на ходу хлопнула по плечу зашившегося Грубера и поманила закончившую возиться с егерями Тину. Немного поискав на полках, она нашла бутылку вина и заглянула в кухню:
— Ларган, вы как, закончили с настоями?
— Почти, арбанай.
— Хорошо. Как закончите – придумайте какой-нибудь горячий ужин для парней. Меня не зовите.
— Конечно. Где вы будете, госпожа?
— В третьей комнате по коридору, которая покрупнее.
— Понял, сделаю.
Рие кивнула, взяла из шкафчика три кружки и показала Тине на кувшин пива. Демоница молча взяла его и мы пошли следом за аристократкой. Пройдя по пустому коридору, мы оказались перед дверью в нужную комнату, вошли внутрь и расположились за круглым столом. Генриетта тут же начертила на столешнице маленький магический круг, пробормотала слова и накрыла комнату звуконепроницаемым барьером. И сделав это, будто бы сломалась. Упала лицом на стол и всхлипнула. Впрочем, в отличие от меня она тут же выпрямилась и вонзила в меня взгляд покрасневших глаз:
— Сто трупов, почти сто грёбаных трупов – почему я не поняла, что эта сука на такое способна?
— Потому что нельзя мерить фанатика меркой нормальных людей, — заметила Тина, разливая вино по кружкам, — на то они и фанатики.
Она пододвинула кружку блондинке, и та благодарно кивнула, после чего сделала мощный глоток и возразила:
— Я тут лучше всех знаю, на что способна церковь, я должна была догадаться, на что готова эта тварь и всё же…
— Не ты выбирала заклятье, — бесцветно сказала я, уставившись в свою кружку, — если бы не мой трусливый гуманизм, я бы просто прикончила жрицу, а не пыталась решить всё миром. И жертв было бы куда меньше.
Я почувствовала, как к глазам снова подступают слёзы и замолчала, продолжая смотреть в свою кружку.
Рие фыркнула:
— Нет уж, это я, как командир дала тебе приказ. И я решила, что…
— Хватит! — вдруг рявкнула Тина и ударила кулаком по столу так сильно, что наши кружки подпрыгнули, — Ваше самобичевание только навредит, и прежде всего вам самим!
Я посмотрела на неё в удивлении – впервые, кроме может быть того случая в театре, демоница была в таком бешенстве.
— Только один человек виноват в произошедшем – тот самый, кому я два болта в башку всадила! И она сделала то, что сделала потому, что это посчитала нужным. Это она обрекла на смерть селян, она натравила их на нас. Мы с ней даже конфликта не имели. Так что хотите кого-то винить – вините её.
— Но мы могли… — начала возражать Рие, но Тина снова её прервала.
— Не могли! Можно винить себя за то, что вы не успели предусмотреть действия психопата, но брать на себя вину за его действия – полная глупость. Успокойтесь, обе! Пейте своё вино, плачьте от горя и отходите от произошедшего, но не смейте, НЕ СМЕЙТЕ винить себя за действия Анабеллы. Это ясно?
Мы с Рие синхронно кивнули.
— Хорошо, тогда почтим память невинных в тишине, а потом пойдём к ребятам. Возражения будут?
Возражений не последовало.
***
Напиваться мы не стали – слишком безответственно. Вместо этого просто посидели за кружками минут двадцать, после чего продолжили дела. Тина отправилась на кухню к шаманам, мы с Рие пошли в зал. Там блондинка проверила каждого раненого. Ларган раздал им мерзко пахнущую настойку на травах, которая должна способствовать заживлению ран и обладала, по его словам, «способностью отгонять ночных демонов», после чего накормил, так что теперь бойцы в основном спали. Деревенские старались их не тревожить, негромко чавкая своими порциями и переговариваясь на своей половине зала. Иногда оттуда доносились всхлипы и плач.
После того, как Генриетта проведала каждого раненого, я предложила ей пойти поспать. Блондинка для приличия немного поупрямилась, но не сильно – было видно, что она и правда в