— Убей правого.
Мертвяк с неожиданным проворством прыгнул. Меч встретил его на полпути, но что он мог сделать мёртвой плоти? Тьюзомби фон Кархорст не замечая стали в груди схватил бывшего товарища за голову и рванул, с мерзким хрустом отрывая её от тела. Второй воин замешкался на секунду, и я этим воспользовалась. Прыгнула сбоку, уворачиваясь от запоздалого удара и вонзила уже сослужившую службу лучевую кость левой ему в живот. Вырвала, ударила вновь. Благословлённая кровь жгла мою руку, но это было такой мелочью, что едва стоило упоминания. Наконец, мой враг упал, его меч загремел по полу. Я не беспокоилась – башня была удалена от цитадели как раз для того, чтобы не тревожить моими криками остальных ублюдков. Что ж, им же хуже.
Выпрямившись, я с сожалением посмотрела на свежие трупы. Ни выпить их, ни поднять как зомби я не могла. Оставалось рассчитывать на свои силы и то, что я смогу вытянуть из сладострастного блондина. Подняв меч, выпавший из руки убитого (хорошо хоть его могу держать), я спросила:
— Сколько в крепости неофисов?
— Чхетферо…
Отлично.
— Где они?
— Спхят… в казармаххх… цитаххдели… — ответил мне хриплый голос.
Не отлично. Оставшиеся рыцари тоже будут в этих казармах, а в текущем состоянии я мало что смогу им сделать. Что ж, значит надо по-другому.
— Ты знаешь, где моя одежда и доспехи?
— Дхаа… В оружейхнной… переххд подзхемельем…Под главной… бхашнееей…
— Мой меч там же?
— Дхаа…
— А кольцо? Шкатулка с кольцом, которую забрала Кариона?
— Бенедххикта… хранит… у себхяя… Покхои… наверххху… главной бххааашни…
"Конечно она хранит его у себя, иначе было бы слишком легко, — я недовольно щёлкнула языком, — Что ж, тогда за оружием, а там по обстоятельствам."
Я потратила ещё пару минут на регенерацию мышц и, не обременяя себя одеждой (Зачем она? Всё равно выгляжу как обгоревший труп), вышла из камеры. Посмотрела на плетущего следом зомби и приказала:
— Вытащи из себя меч и веди меня в оружейную.
Он, конечно, высохший и бледный, но в тёмных коридорах монастыря может и обманет кого на пару секунд. К тому же, ноги-руки у него целые и характерной походкой мертвяка он себя не выдаст.
Зомби исполнил приказ, выдернул из торса меч, бросил на пол и медленно зашагал по изгибающейся галерее. Я пошла за ним. Коридор – лестница – коридор. Мы спускались довольно долго, и уже в самом низу прошли через караулку, в которой было двое монахов. Они замешкались при виде Тьюзака и за это время он успел, повинуясь моему приказу, свернуть шею одному, пока я из теней прыгнула на второго. После того, как зомби оттащил трупы в тёмный угол (потому что я играла в Хитмана и знаю, что трупы надо прятать), мы продолжили путь. Прошли пустыми коридорами вдоль задней стены цитадели, пока наконец я не узнала дверь комнаты с каменным столом. Передёрнувшись от отвращения, я отвернулась. Туда нам точно не надо. Зомби считал также. Безучастно прошествовав мимо, он свернул в изогнутый проход и начал спускаться по широкой винтовой лестнице. На пути нам никто не встретился – ну да, ночь, да и большая часть рыцарей в походе.
Наконец, он остановился перед небольшой дверью и повернулся ко мне.
— Орххужейнхаая… — прохрипел зомби.
Из-за двери доносился стук молота и неразборчивые слова. Вроде только один голос. Ну, будем надеяться, что с одним я справлюсь. Указав зомби на дверь, чтобы шёл первым, я подняла трофейный меч.
Зомби зашёл внутрь, и стук прекратился.
— Тьюзак? Что ты здесь делаешь? — раздался знакомый голос.
Я вышла из-за спины мертвяка и молча посмотрела на брата-рыцаря Кадоса, который правил меч на точильном камне. Мужчина смотрел на меня, а потом резким движением схватил со стола уже знакомый мне амулет.
Он поднял руку и небольшое помещение залила вспышка ослепительного света. По счастью, меня всё ещё скрывал рванувшийся вперёд зомби, и именно ему досталось от святой способности рыцаря. Я рванула по осыпающимся на пол костям к Кадосу и ударила по руке, в которой тот держал амулет. Мужчина зашипел, когда клинок отсёк ему палец и отпрыгнул назад, поднимая меч.
— Не думал, что увижу тебя, отродье, — пробормотал он, сжимая оружие окровавленными руками, — ну что ж, посмотрим…
Смотреть я не собиралась. Как и вести честный поединок. Я прыгнула вперёд, игнорируя летевший мне в живот меч, и вонзила клинок рыцарю в живот, одновременно вгоняя культю с острой костью в рот. Глядя прямо в водянистые глаза, начала медленно вести клинок вверх, разрезая кишки и брюхо. Брат-рыцарь захрипел, отпустил застрявший в моём боку меч и попытался вытащить культю, в буквальном смысле костью засевшую у него в глотке. Я повернула меч, продолжая смотреть мужчине в глаза, пока его хватка на руке не ослабла. Сделав шаг назад, я позволила уроду упасть в растёкшееся по полу содержимое его кишок.
«Достойная смерть,» — подумала я, выдернув из себя оружие Кадоса, бросила его к трупу, и пошла к двери.
Закрыла её, подумала и заперла на засов: не хотелось, чтобы кто-то вошёл, пока я одеваюсь. Прошла вдоль рядов доспехов и оружия и обнаружила большой сундук с навесным замком. Сорвала дужку и заглянула внутрь. Бинго.
Мои доспехи были аккуратно сложены на дне, поверх гамбезона и штанов. Меч лежал сбоку, рядом с сапогами. Я извлекла экипировку. Влезла в штаны, которые пришлось повязать верёвкой чтобы не болтались, натянула сапоги. Куртку надела на голое тело, за неимением рубашки, после чего начала облачаться в доспехи. Подогнанная Дзаей под меня кираса сейчас болталась на поясе, так что пришлось затягивать пластины внахлёст, благо ремешки позволяли. Тоже самое пришлось проделать с латными ногами и наручами. Наконец, я перетянула кирасу поясом, прицепила к нему ножны и посмотрела в висевшее на стене зеркало из отполированного куска металла. Мда…
На меня с той стороны смотрела жертва пожара. Обугленная кожа обтягивала голый череп. В пустых глазницах светился холодный колдовской огонь. Нос отсутствовал, губы едва скрывали отросшие клыки. Мда. Сильно было в Тьюзаке уважение к голубой крови, если он согласился ЭТО поцеловать. И тут же пришло понимание того, насколько хлипким был мой план побега. Будь маленький нацист поумнее, или посильнее, или попривередливее…
Я фыркнула и отвернулась от зеркала. Рано предаваться рефлексии – я ещё не выбралась. Так, что там говорил блондин про покои бенедикты? Наверху главной башни? Зачем я спрашиваю, у меня же эйдетическая память.
Подойдя к двери, я откинула засов и вышла из комнаты. Замерла на секунду и вернулась обратно, пошевелила носком сапога груду костей, бывшую когда-то Тьюзаком и обнаружила свою фляжку. Подняла её, смахнула пыль и почувствовала дрожание хрусталя. Пробормотала:
— Я тоже рада тебя видеть. Не волнуйся, мы выбираемся отсюда.
Бронзовое горлышко задрожало, а хрусталь нагрелся, словно от радости. Я улыбнулась, прицепила сосуд к поясу и слегка погладила затянутыми в перчатку пальцами.
Выйдя наружу, я прикрыла дверь в надежде, что так вонь какое-то время удержится внутри и нахмурилась. Можно попробовать выскользнуть через ворота, но что-то я не уверена, что в текущем состоянии я справлюсь со стражей, которая точно там будет. Спрыгнуть со стены в ров? Может быть, но стена всё-таки высокая, чёрт его знает как выйдет. Я некоторое время прикидывала варианты, прежде чем осознала: я просто искала повод не убегать. Потому что мне очень хотелось поквитаться с Карионой. Да, это будет опасно, да, жрица-избранница Хау скорее всего будет сильна, но… Я просто не могу оставить эту тварь в живых.
С этими мыслями, я прошла по коридору дальше. Вроде как ближайший подъём будет где-то за этой дверью. Я осторожно открыла створку, скользнула внутрь и прикрыла дверь за собой. Так, теперь мы проходим через большой зал под фундаментом башни и из него поднимаемся…
Моя мысль буквально оборвалась на полуслове, как только я вышла в новое помещение. Язык присох к гортани, а в голове вдруг зазвенела холодная мысль: «А откуда ты собственно думаешь взялись казнённые»?
Большой круглый зал имел в поперечнике ярдов сорок. Стены из серого камня, закопчённый потолок освещали факелы на стенах и три колеса со свечами ближе к центру. И каждый сантиметр освещённого пространства был занят пыточными приспособлениями, на которых лежали, висели и умирали три десятка живых существ. В основном – женщин. Прибитых к крестам, обожжённых на жаровне, с содранной кожей, отрубленными пальцами, выжженными глазами, жертвы ордена плакали, кричали и визжали от боли и ужаса, в то время как четверо палачей деловито занимались несколькими из них за раз. Я видела многое и знала из прошлой жизни, что в средневековье происходило всякое дерьмо, но эта… мерзость, которую творил Орден, такого я даже представить не могла. Даже в самых жестоких культурах пытки обычно преследовали конкретную цель: выбить раскаяние и признание, добыть информацию. Для «рыцарей» Хау же сами страдания были целью.
Когда я вошла в зал, один из палачей обернулся и что-то крикнул своим. Отбив раскалённый прут, которым замахнулся на меня первый ублюдок, я на противоходе разрубила ему лицо и пихнула тварь в жаровню, из которой он этот прут и извлёк. Пропустила следующего и вонзила меч ему в спину, перерубая позвоночник где-то на уровне талии. Повернулась и насадила ещё одного на заострённую культю левой руки. Последнему я проткнула живот, и когда он выронил мясницкий тесак, отпустила меч и схватив мудака за сальные волосы, торчавшие из-под колпака, сунула его мордой в чан с кипящим маслом, оказавшийся неподалёку и держала там, пока он не захлебнулся.
Отряхнув руку от капель масла, я выдернула меч из брюха жертвы и убрала в ножны. Клинок вибрировал, словно разделяя мои чувства. Я стала обходить зал по кругу и быстро поняла, что не знаю за что хвататься первым. Хотя, наверное, лучше всего закрыть дверь. Да, на засов, потому что мне нужно будет очень много времени, чтобы как-то снять несчастных с этих агрегатов. И как-то вытащить отсюда.