Я подняла меч, напитывая его силой через «оружейные манатоки», активировала все усилители, влила остатки догорающей маны в интуитивно сложенное плетение, и на секунду раньше, чем аватара бросила свой шар, махнула мечом.
Время замедлилось. Лезвие прорезало воздух, оставляя за собой чёрную полосу, которая не пропадала, а начала двигаться вперёд. Полулунная дуга тьмы пронеслась над треснувшим каменным полом, коснулась белокаменного алтаря и ударила прямо в эту самую точку. Лица надо мной исказила злоба и… боль? От точки откололся микроскопический кусок и устремился ко мне. Я закрылась мечом, но он прошёл через него, сквозь доспехи, влетел мне в голову, и я почувствовала внезапный прилив сил. Тело стало лёгким как пушинка. Я выпрямилась и встретилась взглядом с искажённым лицом Женщины.
— Ты… как ты смеешь, — прошипела она.
Тьма захохотала, танцуя хороводом смазанных фигур:
— Теперь у неё… есть сила… исполнить… клятву… Великая… Мать… Интересно… как другие… два… отреагируют… когда узнают… что ты… натворила?..
Три лица скривились и обратили свой взгляд на Кариону, которая всё ещё пыталась создать шар огня:
— Ты меня подвела. Я найду слугу способнее. Освобождаю тебя от службы, Кариона.
С последними словами, шар огня завибрировал, вытянулся и упал на лицо жрицы, впитываясь в белую маску. Девушка заорала от боли. Три лица за её спиной померкли и растворились в воздухе. Следом успокоилась и окружающая ночь. Я выдохнула, опёрлась на меч. Очень хотелось спать.
— Великая Мать! Великая Мать! Не оставляй меня одну, прошу! Великая мать! — раздавался жалобный крик из-за алтаря.
Я подошла и увидела, как обожжённая Кариона всхлипывая, пытается сорвать с лица вплавившуюся в кости маску. На секунду меня кольнула жалось, а потом я вспомнила лицо Клары.
Повинуясь инстинкту, я подошла к девушке и положила почерневшую ладонь на её маску. Увидела маленькую точку души жрицы и потащила её по телу вверх, к голове, пока она не оказалась в маске. Девушка кричала, била руками о пол, схватила меня за руку. Я проигнорировала это и закрепила душу в предмете. Потянула вверх и оторвала белый мрамор от обгоревшего лица. И что мне теперь… Я посмотрела на остывающую каким-то странным образом броню и интуитивно прижала маску к нагруднику. Белый мрамор чернел, заключённая в нём душа билась, но способность делала своё дело и вскоре маска стала частью моего доспеха, а душа жрицы забилась в оковах закалённой божественным огнём стали, сдалась и повинуясь моим приказам начала формировать магические цепи сквозь зачарованный металл.
Я выдохнула. Знак на моей руке мигнул и погас. На время.
— Твоя клятва… тяжела… наш чемпион… — произнесли голоса Хора в голове, — но теперь… ты понимаешь…
— Да. Но почему ты не пришёл раньше?
— Я могу… лишь показать… дорогу… Остальное ты… должна… сделать сама…
Я кивнула, а потом заметила вспышку на одной из башен. Подняла голову, присмотрелась. Там стоял рыцарь и махал факелом, рисуя в воздухе комбинации символов. Далеко у горизонта мелькала в унисон точка света. Я оглядела разрушенную башню. Ну да, такое не заметил бы только слепой.
По лестнице поднялась закутанная в плащ фигура, споткнулась о камень, выругалась, нашла меня взглядом и произнесла:
— Похоже они наступают. Что будем делать, арбанай?
Я прищурилась, глядя на горизонт и сказала:
— Перед нами стоит выбор: победить или умереть. У наших врагов вариантов куда больше. Пойдём. Нам надо подготовиться.
Глава 30
Комнаты Карионы завалило балками и кусками крыши, так что все знания жрицы погибли вместе с ней. Ну, записанные знания. То, что она знала по памяти оставалось со мной. «Ведь так?» — подумала я, постучав пальцем по кирасе. Меня окатило водопадом эмоций — единственный способ коммуникации, доступный теперь бенедикте. Я хмыкнула. Ничего, свыкнется с новым положением дел рано или поздно. Судя по всему, именно технике запечатывания души в объект я была обязана полуразумности своей фляжки. Мои новые способности позволяли видеть остатки души, заключённые в хрустале. А значит, рано или поздно и Кариона смирится с новой участью. Или нет. Честно говоря, я думаю, что если кто в мире и заслуживал провести вечность в доспехе на службе тому, кого искренне ненавидишь, то точно бывшая жрица.
У орки, судя по всему, возражений не было. Она только хмыкнула, когда я объяснила, откуда на моей кирасе столь необычное украшение. Правда, в подробности я вдаваться не стала. Мало ли, что Оюун подумает, когда узнает, что сражается вместе с… еретиком? Ересиархом? Ну, в общем тем, кто поклялся верховной богине, что её уничтожит. Причём лично.
Спустившись по потрескавшимся ступеням в библиотеку, я обнаружила мертвого рыцаря там, где я его и оставила. По подсказке заключённой в доспех жрицы вынула из кармана его робы пластинку с символами Хау — ключ от оружейной. Всё-таки, иногда мне везёт. Спустившись в подземелье, я увидела, как дверь дрожит от ударов снаружи. Спасённые пленницы (которые были в состоянии сражаться) расположились напротив, за возведённой из пыточных приспособлений баррикадой. Сианна (эльфийка, с которой мы врачевали жертв) заметила меня первой:
— Я так понимаю, по-тихому убить жрицу не удалось?
Я хмыкнула:
— Да нет, что ты – удалось, Сианна. Но потом я подумала, что это слишком просто и взорвала башню.
Эльфийка наклонила голову на бок и холодно заметила:
— А, это видимо тот самый «сарказм», который люди используют при нехватке аргументов.
Я цокнула языком. Нда, какой острый язычок. Ну, значит она всё-таки пришла в себя, и судя по раздающимся смешкам, остальные тоже.
— Как успехи?
— Неплохо. Таран им сюда не приволочь, а топорами рубить будут долго, арбанай, — заявила орка в латах и с мечом. Она и ещё трое составляли нашу «панцирную пехоту», — дверь какое-то время продержится.
— А потом нас снова прибьют к крестам, — раздался сбоку отрешённый голос.
Я повернулась. Девушка-магичка дрожала. Я подошла к ней, радуясь, что за изменившимся забралом непросто разглядеть моё обожжённое лицо, и положила руку на плечо:
— Не бойся, Кэрис, мы выберемся. Обещаю.
— Их больше двух десятков. Я чувствую. А нас, — она всхлипнула и шмыгнула носом, — сама видишь. Десяток может драться и раненые.
— О, тут ты не права, — улыбнулась я и посмотрела в направлении крысиной ямы, — нас гораздо больше.
Утверждение плана заняло пару минут, после чего я подошла к яме, направила свой разум внутрь и, взяв крыс под контроль, сбросила вниз доску. Мохнатая армия организованно вылезла и зашелестела к двери, пища что-то отдалённо похожее на Марсельезу. Потому что, во-первых, я не удержалась, и, во-вторых, решила проверить, как подросшие после принятия части души Хау магические силы улучшили мои способности. Как выяснилось, улучшили изрядно. Приказав десятку грызунов забраться на меня, я встала напротив двери и повернулась к замершим на баррикаде:
— Это будет выглядеть очень мерзко. Если кто-то не уверен в своей выдержке, рекомендую отвернуться.
Все девушки остались на местах, даже Кэрис. Я кивнула:
— Хорошо. Тогда стреляйте по готовности.
С этими словами, я взялась левой за брус и дёрнула на себя. Скрипнули скобы, пискнули под ногами крысы, уворачиваясь от толстого бревна и двери раскрылись. Рыцари в удивлении подняли топоры и тут тренькнули арбалеты. Два болта вошли в нагрудники воинов первой шеренги по самое оперение, третий попал в прорезь шлема.
За спиной фыркнула Оюун:
— Это стальной арбалет, а не ваши длинные луки, остроухая. Он доспех насквозь пробивает, нет смысла в смотровую щель бить.
— Извини, я триста лет училась стрелять по глазам каждому, кто думает, что латы защитят его от гнева леса. Я не стану переучиваться лишь бы тебе угодить.
Я хмыкнула, глядя на ряды воинов, которые откатились назад и подняли щиты. Вперёд вышел рыцарь с длинным мечом и без шлема. Он крикнул:
— Сдавайтесь и мы даруем вам лёгкую смерть.
— Забавно, — улыбнулась я, глядя ему прямо в глаза, — я думала предложить вам тоже самое. Но тогда, как и ты бы соврала.
После этого отдала мысленные приказ. Крысиное море хлынуло вперёд, на рыцарей. Ещё в первой схватке я поняла, что грызуны для защищённого латника скорее помеха, чем реальный враг. Но в достаточном количестве они начинают представлять весьма достойную угрозу, кусая туда, где доспехи не защищают. Из прошлого опыта я знала, куда именно: скажем так, кольчужных штанов в ордене не носили.
Под аккомпанемент криков рыцарей я прыгнула вперёд, на предводителя и нанесла страшный удар сверху. Воин успел блокировать, но сама сила удара бросила его на щиты. Не дав ему опомниться, я вонзила клинок в открывшееся горло, выдернула и отпрыгнула в сторону. Арбалеты снова тренькнули и воины, побросавшие щиты чтобы разобраться с крысиной охотой на подштанниковых змей (отличная тактика, так и назову), получили ещё одну порцию болтов. Сверкнула молния Кэрис и замкнула сразу двоих, оказавшихся слишком близко друг к другу. Я добавила «тёмным пламенем», обжигая передние ряды и, активировав трансформацию, бросилась на врагов, краем глаза заметив, как следом за мной ринулись в бой орчихи-панцирницы.
Бой превратился в избиение, а затем, когда одоспешенные бойцы кончились – просто в резню. Высосав последнего из трёх неофисов, которые оказались среди рыцарей и инициатов, я бросила труп на залитый кровью пол и улыбнулась бывшим пленницам:
— Ну вот, получилось же.
Девушки улыбались в ответ – месть ублюдкам, мучившим их неделям явно пришлась им по вкусу. Настолько, что даже вид высасывающей людей вампиршы бывших пленниц не смущал. Я кивнула подошедшей Оюун, доспехи которой были забрызганы чужой кровью и спросила:
— Потери есть?
— Не. Савда получила по шлему, да Цэлмег полоснули по руке, ей Сианна рану заговаривает. Обе в строю будут минут через пять.
— Хорошо, — это правда было хорошо, ещё потерь нам не хватало, — тогда нам с тобой надо к воротам, закрыть и подготовиться.