– Да, тюрем больше не будет, – произнес генерал, при этом его язык с удовольствием поигрывал на каждом слове, точно это были льдинки из хорошего коктейля, – нашим кодексом будет «Русская правда»: за первое преступление – долой левую руку, за второе – правую. И никаких тюрем.
– К-ха – к-ха – к-ха! – закашлялся собеседник Стернина, подавившись куском пряной осетрины.
– Сегодня грабить и спекулировать выгоднее, чем работать, – продолжил генерал. – Завтра это делать станет невозможно. Тогда люди начнут трудиться, и вы не узнаете Россию.
По мере того как генерал разворачивал свою предвыборную кампанию, лицо его попутчика все больше напоминало морду пса, у которого слишком долго крутили перед носом плеткой. Его глаза поблескивали недобрыми огоньками, а напряженные губы едва скрывали злобный оскал зубов. Этот заурядный мафиози по кличке Боб Шкворень вдруг отчетливо понял, какую грозную опасность представляет генерал для всего грозного преступного сообщества и для него лично. Продолжая преданно смотреть в глаза Стернина, он нащупал в кармане рукоятку ножа…
Тот, кому предстояло стать Героем Бродвея, с трудом поднял свое тяжелое тело, налитое кровью, точно иранский бурдюк с вином. С тех пор как во время аварии под Тобольском он получил зверскую дозу радиации, в его организме буквально взорвалась кроветворная функция. Он чувствовал себя так, словно ему вместо клизмы вставили пожарный брандспойт и на всю катушку отвернули кран. Это обилие крови приводило его в неистовство. Оно распирало его изнутри, угрожая взорвать. С его разбухших десен постоянно сочилась кровь. Теплыми солеными ручейками она стекала с губ и клыков, оставляя тонкоструйчатый след, словно рота гренадеров, получившая в пах под Сталинградом, тащилась по снегу и, не смея остановиться, мочилась на ходу кровью.
Глядя сквозь красную пелену, застилавшую глаза, на проносившийся поезд, он с удивлением увидел, как от последнего вагона отделились две слипшиеся, как мухи в прелюбодеянии, фигурки и полетели под откос, подминая мягкую снежную перину…
Увидев перед собой выброшенную вперед руку с ножом, генерал Стернин усмехнулся ленивой улыбкой опытного бойца. В следующую секунду нож мафиози нырнул в снег буднично и не эффектно, словно зубочистка, вывалившаяся из дырявого кармана. И тотчас лицо бандита исказила гримаса ужаса. Однако испугала его не ловкость Стернина. Глядя куда-то мимо противника, он попятился. Генерал обернулся и увидел огромную кровавую пасть, целящуюся ему в шею…
Отбросив тело генерала, волк кинулся за убегающим Шкворнем. Повалив, он прижал его своей огромной тушей к земле. Вонючая шерсть забила рот и нос, не позволяя дышать. Пытаясь глотнуть воздуха, Шкворень всосал что-то горячее и нежное. Это были соски зверя, разбухшие от крови. Шкворень потянул в себя горячую волчью кровь, чувствуя, как наливаются невиданной силой мышцы, как загораются лютой злобой глаза. Радиоактивная кровь зверя наделила его сверхъестественной силой и властью вожака стаи. Еще не понимая этого и изумляясь происшедшей с ним перемене, Шкворень одной рукой легко поднял за «шкирку» гигантского волка и шмякнул его об землю. Жалобно заскулив, тот, кому предстояло стать Героем Бродвея, подполз к мафиози и преданно лизнул ему сапог.
Прошли годы…
– Русские едут! – Мечтатель Хью вдохнул дымок от автобуса с русскими туристами так, словно это было облачко, выпорхнувшее из рая. Русские продавали рубли по восемь тысяч долларов за штуку, это было чертовски выгодно. В крайнем случае у них можно было по дешевке купить раздевающие очки, позволяющие увидеть любую женщину совершенно голой, или еще какие-нибудь новомодные русские штучки. Между тем автобусы, прибывшие из аэропорта Кеннеди, остановились у отеля «Пенинсула» на Пятой авеню. Их двери распахнулись, точно врата рая, и аромат легких денег заставил тревожно забиться сердца уличных Робин Гудов.
Проныра Гарри и еще целая свора нью-йоркских фарцовщиков кинулись к автобусам.
– Господин, я хотел бы получить русский супермода, – пролепетал на ломаном русском Проныра, ухватив туриста за рукав, и тут же отлетел в сторону со скоростью плевка, пущенного по ветру. Его щека приобрела при этом цвет женских менструаций. Русские захохотали.
– Что за черт, Хью, готов поклясться, никто из них даже не дотронулся до меня пальцем, – Проныра Гарри недоуменно потер ушибленную щеку.
– Дистанционная пощечина, парень, – произнес русский на чистейшем английском, – ведь ты хотел получить «русский супермода», не так ли? – Русские снова захохотали.
– На, держи, – с великодушием белого, дарящего зажигалку вождю краснокожих, русский турист протянул Гарри черную коробочку с кнопкой.
– Сколько я вам должен, господин? – Проныра торопливо полез за деньгами.
– Оставь эти вшивые доллары себе, парень. Я не ношу с собой корзинку для мусора, – сострил русский. – Первому, кому влепишь оплеуху, скажешь – это от Тамбова. Понял?
– От Тампона, – неуверенно повторил Гарри, кланяясь удаляющимся русским.
– Эй, Гарри, я, кажется, знаю, кому его можно загнать, – Мечтатель Хью вожделенно потянулся за приборчиком.
– Убери лапы, Хью, – Гарри молниеносно спрятал коробочку за спину.
– Все-таки не мешало бы ее испытать, а, Гарри? – Хью указал на толстого полицейского, стоявшего рядом с запряженным конем…
– Сколько раз я говорил вам, олухи, что полицейский должен уметь все! Вы не просто полиция, вы еще и конная полиция! – Шеф полиции Морли обвел подчиненных уничтожающим взглядом. – Даже я, ваш начальник, раз в неделю беру коня и делаю вот так, – он прыгнул в седло, но конь вдруг встал на дыбы, и Морли повис на его крупе, как серьга в ухе китайца.
Полицейские захохотали.
– Молчать, олухи! – Морли бросил на них свирепый взгляд. Полицейские прикусили язык, с удивлением разглядывая лошадиную морду, на которой явственно отпечаталась пятерня цвета женских менструаций.
– Ты идиот, Гарри! Ты же попал в лошадь! – зашипел прямо в ухо приятеля Мечтатель Хью.
– Сейчас исправим, – с невозмутимостью опытного фотографа Проныра Гарри навел на полицейских русский приборчик…
Усевшись в седле, шеф полиции испытующе всматривался в глаза подчиненных, ища в них скрытую непочтительность.
– Еще раз говорю вам, олухи, неудачи не могут преследовать полицейских. Полицейские сами всех преследуют. Они сами преследуют неудачи. Ой, что я говорю?! – С этими словами шеф полиции, перевернувшись непостижимым образом, упал с коня.
– Это от Тампона, – с выстраданным злорадством произнес Гарри.
– Получилось! Получилось! По… полиция! – пролепетал Мечтатель Хью, ощутив на своем загривке тяжелую руку фараона…
– Все же дело того стоило, правда, Гарри? Не каждый же день удается влепить затрещину шефу полиции! – воодушевленно изрек Мечтатель Хью в полицейском участке.
Надежно усевшись в кабинетное кресло, Морли с ястребиной надеждой воззрился на своего помощника.
– Докладывайте, Стивен, – приказал он.
– Мерзавец по кличке Проныра Гарри не признает себя виновным в этой оплеухе, сэр. – Стивен сделал паузу. – Он обвиняет рецидивиста по кличке Тампон, сэр.
– Этот негодяй Тампон значится в нашей картотеке, Стивен?
– Минутку, сэр, – Стивен коснулся клавиш компьютера. – Сожалею, но мы ничего о нем не знаем, сэр.
– Вот как! Ваш начальник среди бела дня получает оплеуху с автографом какого-то Тампона, а вы даже не знаете, кто он? – Распаляя себя для решительных действий, Морли погладил щеку. Ее неприличный цвет все же взывал к мести.
– А вы что молчите, знаменитый сыщик? Ну конечно, оплакиваете свои миллионы!
Майк Норман обвел кабинет начальника полиции равнодушным взглядом. Миллионы проплыли над его головой как облака – величественные и бесполезные. Все съела инфляция. Доллар упал. Банки скупают рубли по безумному курсу десять тысяч долларов за один рубль. Американские девушки уезжают в Россию проститутками, а парни продают русским туристам копии статуи Свободы, вставляющиеся одна в другую подобно матрешкам. Хитроумные русские штучки вытеснили конкурентов со всех рынков. Они делают лучшие автомобили, лучшие компьютеры, лучшие самолеты. Их торговый представитель в Нью-Йорке пользуется большим авторитетом, чем президент Соединенных Штатов.
А началось все с самого малого. Сначала русское издательское ворье принялось печатать книги американских авторов, не выплачивая им ни гроша. И ничего – сошло с рук. Богатая Америка позволила голодным воробышкам запустить клюв в ее тарелку. Потом к власти в России пришла мафия. Она и вовсе перестала считаться с международными законами. Если в основе японского экономического чуда лежала покупка лицензий, то в основу русского легло их воровство. Чертежи изобретений выкрадывались из сейфов фирм и корпораций, лучшие американские образцы копировались и продавались за полцены. Передовые идеи Запада схватывались русскими на лету.
Дело в том, что после горбачевской перестройки со всех помоек Европы русские свезли огромное разношерстное стадо старых автомобилей. Год-другой эти реанимированные трупы ползали по разухабистым русским дорогам, а потом начали рассыпаться. Вот тогда-то миллионы русских автолюбителей, восстанавливая этот хлам, и стали первоклассными механиками и электронщиками. Именно благодаря их мастерству и изобретательности в скором времени в России появились чудеса техники, поразившие мир, благодаря которым экономическая мощь России росла со стремительностью ядерного грибовидного облака.
Этот экономический взрыв привел к чудовищной инфляции и спаду в Штатах, в результате чего Норман лишился большей части своего состояния. Впрочем и у самой Америки дела пошли не лучшим образом. С тонущего корабля спасаются поодиночке. Возможно, скоро Вашингтон станет столицей Разъединенных Штатов Америки – Техас и Калифорния уже заявили о своих претензиях на суверенитет.