– Йес! – Гена исполнил жест машиниста, тянущего за гудок. – Давай подробнее!
– Потом расскажу, погоди. Что за бандюки тебя забрали?
– Да те же самые… «Шестерки» Дим Димыча. Дали крайний срок – до завтра. С процентами требуют сорок штук бакинских! Вся надежда только на тебя, иначе хрен знает, где бабки искать… – Генка нервно закурил.
– Смотри, когда я вошел, было шесть столов по девять участников. По два косаря за участие, значит, призовой фонд уже больше сотки. Сколько там полагается за первое место?
– Так-так-так… Дай подумать. Если участников больше пятидесяти человек, то уже больше сотни, ты прав. И это без учета того, что многие докупали фишки. Так что, вполне вероятно, что общий призовой выше пары сотен тысяч! За первое место должны процентов тридцать дать от суммы взносов. Фил, живем!
– Ага, ты так говоришь, как будто я уже выиграл, – улыбнулся я.
– Ты выиграешь! Не знаю, откуда у меня это, но я уверен!
– Ну, раз сам отец Геннадий уверен…
– Слушай, Фил! Знаешь, нас может устроить даже второе место! Там процентов двадцать призовых, а от двух сотен это те самые сорок штук, что нам нужны!
– Дружище, не забывай, что на тебе еще куча мелких долгов и кредит. Чтобы ты спокойно начал жить и работать, надо вернуть все.
Генка какое-то время смотрел на меня исподлобья, а потом четко и размерено заявил:
– Знаешь, когда утром ты делился со мной своим планом, я ведь реально думал, что ты гонишь. Согласился, просто чтобы не спорить. Одолел ты меня своими проповедями. Но вот сейчас посидел, подумал. Еще и после этих рэкетиров… В общем, мозги встали на место. Сижу, наблюдаю за ними, – Генка кивком головы показал в сторону зала, – они же капец какой-то! Тут реально все больные!
– Короче, Склифосовский! – я демонстративно посмотрел на несуществующие часы. – Перерыв заканчивается, какой вывод?
– Я не хочу больше играть, прикинь! Наоборот, только и думаю о том, чтобы ты быстрее выиграл и мы ушли отсюда!
– А этот твой Дим Димыч разве не тут?
– Раз пристяжь здесь, то и он поблизости, в твоем зале должен быть. Такой одутловатый, низенький, с залысинами. Он еще волосы с боку на бок зачесывает.
– Понял. Все, я погнал. Пожелай мне удачи в бою…
– Не остаться в этой траве! Удачи, Фил!
Удача мне пригодилась. Под утро, когда я с трудом фокусировался на картах и, зевая, сворачивал себе челюсть, я снова ошибся в расчетах. Подумал, что в игре осталось трое, а оказалось, что четверо. Из-за этого, когда после «флопа» пошел ва-банк, будучи твердо уверенным в том, что выиграю, а потом увидел, что мои расчеты неверны, пережил адреналиновый всплеск. Здесь-то удача и пригодилась: тот, кто мог выиграть собранным «стритом», испугавшись, сбросил карты.
Я опущу подробности игры за финальным столом, награждение и прочие сопутствовавшие события, потому что все это уже было как в тумане. Скажу лишь, что пятидесятичетырехлетний полковник полиции Дмитрий ‘Димедрол’ Шмелев, занявший почетное, но не призовое девятое место, с юмором отнесся к тому, что Генка вернул ему долг деньгами, часть которых была выиграна у самого полковника.
– Что ж, Гена, хвалю, – Дим Димыч пожал Генке руку. – В расчете.
– Ко мне претензий больше нет? – спросил Генка.
– Никаких. Я же говорю, в расчете! Ответь только, я правильно понимаю, что это твой тебе товарищ помог? – он сначала демонстративно взвесил четыре пачки купюр в одной руке, а потом полусогнутым указательным пальцем другой указал в мою сторону.
– Сам удивляюсь! – воскликнул мой друг. – Он вообще новичок! Повезло! Он же вчера только первый раз в покер играть сел!
– А, вот оно что! А я все гадал, как ему так карта мастит! – удовлетворился объяснением Димедрол. – Новичкам везет!
Он протянул руку, пожал мою и пристально посмотрел в глаза. В его цепком и жестком взгляде не было ничего от той показной теплоты и добродушия, которые слышались в голосе, а потому, скомканно попрощавшись, я с облегчением пошел с Генкой на выход. У нас осталось еще чуть больше двенадцати тысяч долларов. На возврат других Генкиных долгов этих денег должно хватить с лихвой.
Уже рассвело, когда на ресепшене нам вызвали такси и мы доехали до дома. Так что, если не считать пробитого колеса, из-за которого нам пришлось потерять лишних пятнадцать минут, добрались почти нормально.
В подъезде кто-то пролил масло, и хоть трамваи у нас в доме не ходят, падение не принесло бы ничего хорошего. Спасибо Генке, перехватил меня в полете. Проклиная Хфора и всю его злокозненную и мстительную натуру, я отказался от идеи ехать на лифте и, осторожно ступая по лестнице, наконец, добрался до своего этажа.
Не знаю, как Генка, а я вырубился сразу, едва голова коснулась подушки…
Системный будильник, сработавший через полтора часа, поднимает меня жутко невыспавшимся, разбитым, но при этом в прекрасном расположении духа. Я отправляю сообщение Косте, что не смогу сегодня прийти на тренировку и предлагаю перенести на завтра. «Ок», – лаконично отвечает он, а я иду умываться.
Из кухни раздается звон посуды. Неужели и Генка уже встал?
Нахожу друга разливающим кофе. Его рука дрожит, но сам он мурлычет какую-то песню, пританцовывая на ходу.
– Доброе утро!
– О, Фил, встал? Извини, если разбудил, – виновато жмет плечами он.
– Да не, я по будильнику. А ты чего так рано?
– Сна ни в одном глазу, бро! Ворочался, ворочался, курить ходил уже раз десять, потом сел писать, а как закончил, решил кофейку сварганить…
– Что писал-то? – спрашиваю его, зевая.
– Вот, смотри, – Генка берет со стола исчерканный с обеих сторон листок бумаги. – Все мои долги. Вроде никого не забыл! Всего вышло четыреста пятьдесят тысяч – я округлил в большую сторону, чтобы наверняка.
– Хватает нам более чем, – отвечаю я, изучая список. – Давай тогда сейчас сразу в банк, долг твой покроем, а потом по остальным кредиторам сам проедешься.
– Не вопрос! Тебе кофе с молоком?
– Не-а, черный. Одну ложку сахара. И вот еще что, Ген. Я дам тебе чуть больше – остаток с выигрыша разделим пополам. Возьми себе телефон попроще, остальное домой завези, а то, чувствую, Ленка от тебя зарплату давно не видела.
– Блин, точно! Спасибо тебе, Фил! – расчувствовавшийся Генка обнимает и стучит меня по спине, а репутация, давным-давно застрявшая на слабеньком «Дружелюбии» после того случая, когда я не вернул ему долг, взлетает до уровня «Превознесение 1/1».
Если я не ошибаюсь, это максимально возможный уровень репутации. В груди теплеет, и хотя от Генки несет табаком и потом, но мне, сидевшему несколько часов назад возле его трупа, непереносимо радостно от того, что это запах живого человека.
Ехать с ним в банк я решил еще тогда, когда получал выигрыш в покерном клубе. Дебаф все еще висит на Генке, и я очень боюсь, что он сорвется и поедет играть, вместо того чтобы возвращать долги и начать жить. Изначально я хотел проехаться с ним по всем кредиторам, но потом решил, что такая опека будет чрезмерной. Пусть это будет для него маленьким большим испытанием. Ну, а если сорвется… Значит, грош цена его «пониманию» и «не хочу больше играть», и мне придется отложить вопрос с излечением друга на то время, когда – или если – у меня появится героическая способность «Убеждение». Возиться с ним и держать постоянно возле себя, боюсь, у меня не получится.
После завтрака мы выдвигаемся в филиал банка неподалеку от офиса. Приходим мы к самому открытию, и стоять в очереди не приходится. Пока Генка заканчивает с формальностями по погашению кредита, я, забившись в уголок, вызываю Марту. Мысленно поприветствовав ее, долгое время молчу, не зная, с чего начать разговор.
– Как прошел твой день, Фил? Не считая того, что ты умирал, – нарушает тишину Марта, и это, кажется, впервые на моей памяти, когда беседу инициирует она. – Судя по логам за последние часов шестьдесят… бурно?
– Так и есть, Мартушечка. А вообще, случилось многое.
– Расскажешь?
– Что именно тебе рассказать?
– Можем начать с вечера семнадцатого июля, когда система зафиксировала твое участие в бое – урон наносили не только тебе, но и ты.
– А… Это я с Магой подрался, он к Вике приставал. А что, меньше трех дней прошло? Офигеть…
Воспоминание о Вике внезапно вызывает сильные болезненные чувства. Едва сдерживаюсь, чтобы не позвонить ей. Привязанность, что бы я там себе ни надумал, никуда не делась.
– Что, насыщенные три дня? – сочувственно спрашивает Марта.
– Еще какие насыщенные! Вот просто представь! Меня выгнали из секции бокса, я разошелся со своей девушкой, принял на работу крайне подозрительную особу, встретился с предыдущим начальником, запустил процесс по расширению бизнеса, пообщался с еще одним носителем интерфейса, узнал от него много интересного, самое важное из которого – наличие иной разумной жизни в Галактике… А еще некая высшая раса – ваалфоры – объявила на меня охоту, играя с цепочками вероятностей, я нашел сказочное кольцо, повышающее удачу, меня чуть не зарезал один гастарбайтер, а потом из ревности чуть не прибил другой… горец. А еще мой старый друг был в жуткой заднице, и мне пришлось его оттуда вытаскивать. И все это не считая моей смерти!
Под каждое мысленно озвученное воспоминание всплывают образы, эмоции, и мыслепередача отлично заменяет подробный устный рассказ. Как говорилось в одной рекламе, вместо тысячи слов!
Мой поток откровенности Марта выслушивает не перебивая и в нужных мечтах сочувственно охая. Дождавшись, когда я закончу, она уточняет какие-то детали, а потом на пару десятков секунд задумывается, закусив губу. Можно даже сказать, что она зависает, активно потребляя мои резервы духа.
– В целом все неплохо, Фил. Групповые занятия боксом в недружелюбном коллективе ты заменил индивидуальными. Высокий уровень навыка у твоего нового тренера Кости, в принципе, должен компенсировать его более низкий, чем у Матова, навык наставничества. Впрочем, может, он не такой уж и низкий, если парень сам воспитывает сестренку. Ты не посмотрел, какой у него уровень наставничества?