В общем, не знаю, чем я ему не угодил, но изначально безобидные шутки о моей «мажористости» и одержимости боксом сегодня переросли в подначки и злобные провокации. Последней каплей, пробившей щит моего терпения, стали грязные и мерзкие слова о моей маме, по мнению Кабанчука, в молодости отдавшейся тренеру, чьим внебрачным сыном я и являюсь. Мы чуть не сцепились, но нас сразу разняли, после чего Татарин, договорившись с тренером, организовал спарринг.
– Ты как? Встать сможешь? – спрашивает меня Евгений Александрович.
Киваю, держась за челюсть. Да, ощутимый удар я пропустил от Юрца. Дебаф нокаута еще не слетел, хорошо хоть принудительная активация героического навыка не произошла – Кабанчук ненамного отстает от меня по уровню социальной значимости, да и угрозу жизни от спортивного поединка интерфейс способен отличить.
Тренер помогает мне встать и под смешки боксеров ведет в раздевалку.
– Смех отставить! Татаринцев, начинайте разминку! – командует тренер, а следом обращается ко мне. – Сам напросился, Фил. Без году неделю занимаешься! Да, не спорю, учишься быстро, и твои успехи впечатляют даже меня, но лезть в спарринг с опытным бойцом после двух недель занятий?
– Вы правы, сам виноват, Евгений Александрович, – соглашаюсь я с тренером, выплюнув капу, и тру подбородок. – Кровь вскипела, и есть, почему…
– Легко же тебя из равновесия вывести! Это плохо, самоконтроль нужен. А вообще, Юрка – неплохой парень, – оправдывает ученика тренер. – Ты зла на него не держи, просто за те деньги, что ты за одно занятие платишь, Юрке приходится неделю вкалывать на стройке. Вот он и злится.
– Не надо мне ничего объяснять, коуч, – чувствую, что из-за отбитой челюсти дикция хромает, и от этого злюсь еще больше. – У нас, походу, полстраны таких вот озлобленных, требующих понимания. Меня пару-тройку недель назад трое таких «неплохих» да «злящихся» чуть не убили в парке за три копейки. Хорошо, пёс рядом был, выручил, отбились. А еще чуть раньше местный алкаш мне чуть печень не вынес, так этот тоже вроде «неплохой», просто бухой был.
– Присядь, Фил, – тренер кивком показывает на скамейку в раздевалке. – Тебя еще шатает.
Я опускаюсь на скамью и склоняю голову вниз, мне почему-то тяжело держать ее на весу. Тренер садится рядом, и его тяжеленая рука ложится мне на плечи.
– Ты поэтому пришел и как оголтелый стал ежедневно тренироваться? Надоело получать, захотелось наказать уродов?
– Нет, не поэтому! – резко отвечаю я.
Тренер поднимает бровь, я смотрю на него и вижу, как растет его показатель настроения. Моя репутация, медленно повышавшаяся все эти дни, также увеличивается и перескакивает с «Равнодушия» на новый уровень.
Ваша репутация у Матова Евгения Александровича повысилась.
Текущее отношение: Дружелюбие 10/60.
– Тогда почему же? – вкрадчиво спрашивает он.
– На себя разозлился! – отвечаю, даже не пытаясь формулировать мысли – в крови все еще играет адреналин после спарринга. – Всю свою жизнь мечтал уметь драться. Нет, не просто драться, мне это совсем не нравится, а именно уметь. Мочь постоять за себя, за своих. Мечтать – мечтал, а ничего для этого не делал. А тут накатило, наслоилось: жизнь на пике, жена ушла, драться так и не научился… Так что в один момент решился и пришел сюда, пока желание не схлынуло. А потом втянулся, спасибо вам – здорово гоняете!
– Молодец, ответку суметь дать – это то, что делает тебя мужиком, – улыбается Матов, похлопывая меня по плечу. – Ладно, я к ребятам, а ты посиди, отдышись. Завтра жду в то же время…
Тренер выходит из раздевалки, а я жду окончания дебафа нокаута. Система не рекомендует принимать вертикальное положение, да и вообще, двигаться, переживая за целостность мозга, еще около десяти минут. Я подкладываю под голову полотенце и ложусь на скамью, вытянув ноги.
Наконец, прихожу в норму. Медленно, прислушиваясь к себе, встаю – все в порядке.
Иду в душевую, после чего переодеваюсь, цепляю сумку и возвращаюсь в тренировочный зал. Там стоит тяжелый дух от десятка потных мужиков, остервенело молотящих «лапы» в руках партнеров.
– О, оклемался уже? – гнусавит Юрец, увидев меня.
Голос у него из-за перебитого носа неприятный, словно из озвучки старого фильма в девяностых. Стоило мне обратить на него внимание, как система услужливо выводит информацию – наконец, я покопался в настройках и выставил автоматический вывод профиля любого, на кого упадет мой взгляд.
Юрий ‘Юрец’ Кабанчук, 24 года
Текущий статус: строитель.
6 уровень социальной значимости.
Класс: боец 7 уровня.
Не женат.
Замечен в противоправных действиях!
Отношение: Неприязнь 15/30.
Интерес: 68 %.
Меня удивляет возросший интерес к моей персоне. Точно помню, что до схватки тот был в пределах двадцати процентов.
– Чего тебе, Фил? – недовольно спрашивает тренер. – Отвлекаешь! А вы чего встали? Команды отдыхать не было! Продолжаем!
Ребята продолжают тренировку, но все внимание на мне.
– Я на секунду, Евгений Александрович. Юра, как смотришь на реванш?
Татарин присвистывает.
– Чо свистишь, денег не будет! – возмущается кто-то из боксеров.
– Только если на интерес. Что ставишь? – скалится Кабанчук. – Соткой рискнешь? Ты же богатенький Чиполино!
– Буратино, злобный, сам себе… – на автомате поправляю я, произнося последние слова про себя. – Соткой чего?
– Никаких соток, ставок и поединков на интерес! – взрывается тренер. – Вообще забурели? Хохол, Татарин, каждый по сто отжиманий! Панфилов, тебя тоже касается!
– Мне-то за что? – возмущается Татаринцев, но начинает отжиматься.
Я сбрасываю на пол сумку, принимаю упор лежа на кулаках и начинаю отжиматься под мерный счет тренера.
– Раз, два, три, четыре, пять… двенадцать… Панфилов, отстаешь, ускорься!.. Двадцать четыре… Кабанчук, филонишь, что за отжимания? Заново! Все! Принять упор лежа – благодарите Хохла! Раз… Два… Три… Девяносто девять… Сто! Закончили! Встать! Построиться!
Вскочив, ребята строятся, а я с трудом поднимаюсь – меня трясет. Больше ста отжиманий за один подход! И пусть последние я, под снисходительным взглядом тренера, делал кое-как, еле держась на трясущихся руках, но ведь сделал! Невероятно!
– Панфилов, тебе особое приглашение нужно? Встать в строй!
Я пристраиваюсь возле Татарина, и Евгений Александрович, словно сержант в армии, обходит нас, вглядываясь каждому в глаза, удовлетворенно хмыкает и, чеканя слова, объявляет новость:
– Значит, так, пацаны! В начале августа одни серьезные товарищи будут проводить открытый чемпионат города по боксу. Призовой фонд более чем достойный, по участию ограничений нет, но регистрация платная – надо сделать взнос за участие. Если Панфилов скинет к этому времени килограмм пять, то у него будет шанс встретиться с Кабанчуком на ринге – вы станете в одной весовой категории полутяжей. Ну что, Фил, есть желание посоревноваться?..
– На ринг выходит Филипп Панфилов, задрот сто десятого левела! – воображение рисует не самые радужные картинки моего участия в боксерском чемпионате.
Да, я решился. Времени, с учетом скорого завершения первой «Оптимизации», должно хватить, чтобы дотренироваться до такого уровня, при котором можно будет не очень опозориться. Даже сегодня, в спарринге с Юрцом, я, преодолев первоначальный страх, включился в ритм боя, выполняя доведенные до автоматизма связки ударов и уклоняясь от выпадов противника, то есть, на мой взгляд, выглядел достойно. Особенно, учитывая, что Кабанчук не первый год в боксе.
Логика подсказывает, что, в отличие от Игры, сам по себе высокий уровень навыка решает не все. Более того, скорее всего его просто невозможно будет поднять выше определенного уровня с ограничивающим фактором в виде основных характеристик – ловкости, силы, выносливости. Да и интеллект с удачей, думаю, тоже важны.
Может ли боксер уровня Мейвезера или Головкина[28] быть неуклюжим? Слабым? Быстро выдыхающимся? Абсолютно точно, нет.
И, кстати, надо все-таки выяснить их уровень – навыка и социальной значимости. Не обязательно именно этих ребят. Я говорю о лучших в мире в любой сфере, чтобы понимать, при каком развитии навыка ты становишься лучшим по меркам всей планеты. А то и всего локального сегмента, лол.
До дома добираюсь без приключений. Все прячутся от июньского зноя – на улице страшно жарко и душно. Асфальт плавится, чуть проседая под моими подошвами, а сам я истекаю липким потом, мечтая о прохладном душе сразу, как зайду домой – хотя я уже помылся после тренировки. Радует, что в новой квартире есть кондиционер.
Аномальная жара. Может быть, поэтому в нашем дворе тихо, несмотря на субботний вечер. Или дело в футболе? Интересно, наша сборная сегодня играет?
Дома меня встречает только моя кошка Васька. Вика на выходные уехала к родителям навестить их и дочку, а мое знакомство с ними пока даже не обсуждалось.
Мы не готовы.
Кошка бежит мне навстречу, яростно мяукая – меня не было дома весь день, и она соскучилась. Или проголодалась, что вероятнее.
– Дай хоть переодеться, Василиса, – говорю я ей, но она не отстает и требовательно трется о ноги.
Я открываю кухонный шкаф, но полка, где хранится кошачий корм, пуста. Черт, придется опять выходить из дома – тащиться в магазин. Не давая лени и усталости меня переубедить, обуваюсь и открываю дверь, – все чаще мною двигает желание решать любые задачи сразу после их появления. Мне все равно придется пойти в магазин за продуктами и кормом для Васьки, и в любом случае это потребует одних и тех же усилий. Так почему бы не сделать это сегодня, не заставляя голодать любимую кошку и не мечась утром следующего дня по кухне в поисках хоть крупицы закончившегося молотого кофе?
В трех кварталах от моего нового дома стоит большой торгово-развлекательный комплекс, в котором есть супермаркет. В последнее время я предпочитаю закупаться в нем – у меня там дисконт и накопительная карта, а это хорошо вписывается в новую политику экономии. И, хотя мне ближе идея зарабатывать больше, нежели тратить меньше, но с заработком придется обождать – надо добить план по скоростной прокачке, и пока приходится экономить. Ко всему прочему, я всегда ходил за продуктами пешком, повышая километраж ежедневной нормы ходьбы и расход калорий.