— Это означает «нет»?
Ваун в отчаянии смотрит на Тэма. Тэму становится его жалко, он смеется, подходит ближе, и его присутствие разряжает обстановку.
— Вам это не напоминает Приора, сэр? Такая же осторожность! Ваун, адмирал делает тебе очень хорошее предложение, совершенно искреннее, я уверен. Здесь есть еще одно не упомянутое им преимущество — безопасность. Новобранцы отправляются в спецшколу в Доггоце, а в Доггоце ты будешь огражден от своих прежних приятелей, что может быть полезно для твоего здоровья, а мы пока всех их изловим. Ты будешь хорошо спрятан. Там уже не будет никого, кто помнил бы Приора, а если кто-то и помнит, то это не имеет значения. Ты можешь вполне честно сказать, что ты его брат. Там каждый — чей-нибудь сын, племянник и так далее.
Ваун видел по общественному кому представления, в которых герой или героиня отправлялись в Доггоц — судя по всему, крутое местечко. Он не боялся.
Он сможет справиться со всем, с чем может справиться другой новобранец, но мало ли что еще может случиться с ним в Доггоце? У Патруля, возможно, там есть свои собственные лаборатории. В Доггоце Ваун окажется исключительно по милости Рокера… У Рокера есть хоть немного милости?.. Если есть, он пока ее не проявлял.
— Так что ты будешь вне поля зрения, — продолжает Тэм. — Кроме того, это фантастическая возможность для любого человека твоего происхождения, необычайно щедрая награда за ту помощь, что ты нам оказал. Думаю, у тебя хватит мудрости согласиться.
И больше ничего. Никакого тебе выбора. Ваун долго изучает дружескую улыбку Тэма и в конце концов смотрит на Рокера и говорит:
— Спасибо, сэр. Я согласен. Но на самом деле он обращается к Тэму. В мире должен быть хоть кто-то, кому он мог бы доверять.
Неохотно признаваясь самому себе в том, что бежать с подвернутым коленом мог только упрямый идиот — а сие вышеупомянутое колено стало теперь огненным шаром безумной боли, — Ваун свернул с дорожки на неприметную боковую тропу, выводящую к малоизвестному входу через подвал.
Он не видел смысла идти в собственные апартаменты или в какие-либо другие часто посещаемые части дома. Принял душ, подсушился, оделся, не снижая темпа… кроме того момента, когда он вставлял себя в шорты — этот процесс так и не усовершенствован наукой с доисторических времен. Ваун сделал небольшую паузу, чтобы оскалиться своему отражению в зеркале, и пришел к выводу, что выглядит еще более удручающе, чем он думал. Меньше, чем через три минуты после того, как он вошел в здание, он спустился по лестнице на террасу. Новый рекорд.
Ему следовало бы, конечно, пойти и принять пропущенную утром порцию бустера, но врачи бы добавили какого-нибудь обезболивающего, а Ваун извращенно полагал, что заслужил еще немного страданий за свою глупость. Еще часок-другой без бустера вреда не причинит.
В незастегнутой рубашке, на ходу вытирая волосы, задыхаясь от ходьбы, он приостановился в дверном проеме, чтобы полюбоваться видом. Залив, Триумфальные Склоны, Западная Оконечность, ледяной шпиль Бэндора… он давно все это знал.
Сегодня туристы тянулись в Вэлхэл не за этим…
Ее голову обрамляли золотым огнем солнечные лучи. Фейрн стояла, облокотившись о балюстраду, на цыпочках и всматривалась во что-то внизу. Ваун не видел, что привлекло к себе ее интерес — скорее всего заросли спектральных орхидоформ, переживавших сейчас свое лучшее время, бахвалясь своим самодовольством на всех лужайках, — но он видел длинные стройные ноги, тонкие белые шорты, туго обтягивавшие аккуратную попку, столь же прекрасную, сколь и все прочие из тех, какими он в своей жизни восхищался. Рядом располагался мужской зад в убранстве военной формы спейсера, и долговязому лейтенанту не приходилось вставать на цыпочки, чтобы смотреть.
Этому придется уйти.
Удивляясь, что его пульс не снижается, Ваун отбросил полотенце. А как бы он реагировал на нее, если бы принял свою обычную дозу «закрепителя»? Такие размышления приводили в трепет. «Вероятность — девяносто девять процентов!»
Сунув руки в карманы, не застегивая рубашку, он захромал босиком по запекаемому солнцем камню-плитняку.
Ни Клинок, ни Фейрн не услышали его приближения. Он облокотился о покрытый лишайником камень рядом с ней. О, эти веснушки! По всему видимому пространству — на руках, ногах, плечах. Логично предположить, что они есть и по всему невидимому пространству. Он пересчитает их все, даже если на это уйдет целый год.
— Очень рад, что ты приехала, — нежно сказал он.
Лейтенант Клинок, как разжатая пружина, судорожно принял вертикальное положение, щелкнул каблуками и отдал честь. Фейрн подпрыгнула и повернулась.
— Адмирал! Вы застигли меня врасплох. Она попыталась улыбнуться, но в то же время странная бледность покрыла ее полупрозрачную кожу, окрасив лицо в цвет мела и превратив все веснушки в крупный песок на фарфоровой тарелке.
Ваун в изумлении схватил ее руки. Тонкие холодные руки. Он редко видел глаза столь бледно-голубые, как небо над морем. Он понимал, что его взгляды должны выдавать страсть.
— Вы бы желали быть застигнутой бурей? Фейрн облизнула губы, ей понадобилось какое-то время, чтобы обрести дар речи.
— Ведь для этого и нужны герои, правда? Она огляделась, будто пытаясь апеллировать к партнеру, но лейтенант Клинок торчал сзади — неподвижная мраморная статуя. Даже не моргал.
Ваун смутился. Она была еще меньше ростом, чем он себе представлял, а сейчас она казалось такой испуганной и… ранимой.
— Фейрн? Что-то случилось?
Она вздрогнула и быстро взглянула на дом.
— Нет! Нет, конечно, нет! Я счастлива, что попала сюда. Я всегда мечтала съездить в Вэлхэл, а что это за роскошные штуки там в траве?
— Орхидоформы. У них брачные танцы.
— Растения или животные?
У нее тряслись руки. Он опустил их, не отпуская, восхищенный великолепными медными бровями и мистическим эффектом почти что невидимых ресниц. Но почему эта дрожь? Да и об орхидоформах все знают.
— И то, и другое. И — ни то, ни другое. В это время года, скорее, животные. К зиме они пускают корни.
— О, они милые, здесь все так мило.
— Ты останешься надолго? Он хотел схватить ее в объятия и сжать. Это было объяснимо, если не считать того, что сейчас он чувствовал себя, скорее, защитником, нежели развратником, что, естественно, не являлось его нормальной реакцией на рыжих.
Она вновь облизнула губы.
— Это божественное место!
— Это самое прекрасное место на планете, а с появлением Фейрн оно стало еще прекраснее… Какое милое имя! Я хочу, чтобы ты осталась в Вэлхэле и насладилась жизнью. Я хочу показать тебе все, день за днем, каждый уголок, и я смогу все увидеть заново твоими глазами.
А эти глаза, как заметил Ваун, снова бросили быстрый взгляд по сторонам, озадачив его.
— Скажи, что ты останешься надолго. Она быстро кивнула несколько раз.
— Надеюсь… Я буду рада посмотреть Вэлхэл, и, я была бы польщена, если бы вы показали мне все сами, адмирал.
«Веснушку за веснушкой».
— Ваун.
— Ваун.
Он оценивающе осмотрел окаменевшую фигуру лейтенанта Клинка и решил, что это пока может обождать. Он поднес руки Фейрн к губам и поцеловал первую веснушку, но, подняв глаза, он успел заметить, что ее внимание по-прежнему не здесь. Там, куда она смотрела, ничего не было, кроме дома, а дом был пуст. Если бы она привела с собой кого-нибудь еще, служба безопасности ему бы доложила.
Еще немного, и он почувствует, что им пренебрегают.
Он хотел увидеть, как она улыбается. Он импульсивно решил дать ей это интервью. Не важно, что она сможет обратиться к очень небольшой аудитории заявление адмирала Вауна о конце света взорвется бомбой крупного калибра вне зависимости от того, кто ее бросит, и все станции во всех странах тут же подхватят ее. По сути дела, было странно, что брошенная им фраза на вечеринке у Мэви до сих пор не гремит в новостях, но если бы ему позвонили с телевидения, Дживс бы доложил.
— Мы займемся нашим делом, как только будет возм…
— Бэндор! — быстро сказала она. — Эта гора — Бэндор, да? Она великолепна.
А море такое голубое, и эти деревья! Наверное, таким и был когда-то мир.
Он озадаченно проговорил:
— Ты действительно работаешь в… «Посмотри-На-Все», да?
— «Покажи-Нам-Все»! Это лучшая программа новостей, но давайте не будем о делах, Ваун. Вы пригласили меня, и вот я здесь, и это все, о чем я когда-либо мечтала, — пролепетала она пепельно-серыми губами.
Да что же с ней случилось?
— Прости. «Покажи-Нам-Все». Боюсь, что редко смотрю общественный ком. Но я обещаю, что этим ты их ошеломишь.
По-прежнему взволнованная, Фейрн повернула голову, будто бы собралась что-то сказать лейтенанту Клинку, но он, разумеется, все еще пребывал в состоянии остановленного героя мультфильма в ожидании адмиральского волеизъявления. Когда Фейрн повернулась к Вауну, она была еще более встревожена, чем прежде. Ее пальцы были ледяными.
Тень подозрения затмила солнечный свет. Ваун осмотрел террасу с цветами, кустами и резными скамейками. Он не увидел ничего, что могло бы встревожить Фейрн или его самого. Большие окна и стеклянные двери были затенены от солнца, огромный дом заселен исключительно машинами. Ближайший вход вел в его апартаменты, соседние с ее Жемчужным Люксом. На вид все было нормально.
— Все кажется до жути новым, — сказала она. Ее смех прозвучал чуть ли не визгом. — Но это не важно. Я пошла на работу лишь потому, что мне стало скучно, когда Клинок уехал в Доггоц, а Пелти — мамин друг, и я подумала, что это было бы забавно. Я не весть какой работник, понимаешь? У меня не выходит получать нужные ответы, потому что я смущаюсь, когда мне возражают…
— Ну, мы вместе спланируем вопросы, — сказал он, подумав, что есть много других вещей, которые ему бы хотелось проделать с ней вместе. — Начнем с Q-кораблей вообще…
— О, не надо ничего скучного, адмирал! Уверена, что вы дали в сотни раз больше интервью, чем я взяла, и знаете все классные вещи, которые я могла бы у вас спросить. Жизнь всемирно известной фигуры… любимый вид спорта и…