— Ничего, её карты я принесу только вторую ходку, а без них… Думаю, Топороклюв и Берос ей вдвоём быстро объяснят, почему лучше посидеть тихо. Да и Эклер, которая на той стороне осталась, их встретит, и если что, присоединится… К объяснению.
— Ну и чем ты собираешься в первую очередь заняться? — спросил я у маленького тануки, как только синеволосый в деталях растолковал мне ситуацию в Кутенро и отбыл по своим делам.
— Э… Я собираюсь? — по большим удивлённым глазам было понятно, что такой вопрос ему в новинку. До сих пор он слышал со всех сторон только «ты должен».
— Насколько я понял, по возвращении домой ты собирался сделать две вещи — прогнать ведьму Макину и договориться с Аквадраконом о визите Фитории. Но два дела одновременно делать ты пока не умеешь, так что с чего-то надо начинать. Любое из дел поможет тебе в другом. Если сначала избавиться от Макины, то она не будет тебе мешать на переговорах. Зато если сначала позвать Фиторию, то убеждать Макину уйти не понадобится — она сама драпанёт, едва увидит твою новую подругу. Что бы ты ни выбрал, я тебя в процессе прикрою как Герой Щита… Но это только прикрытие. Говорить и делать тебе придётся самому.
— Тогда… тогда мы сейчас же отправляемся в храм Аквадракона!
— Принято. Где этот храм находится?
— Я… Я не знаю, — растерялся мальчик.
Понятно, картографии его не учили — куда надо, просто доставляли под ручку, вероятно вообще в закрытой карете или паланкине. В лучшем случае он знает названия ряда важнейших городов, но не их расположение. И тем более не сможет продолжить туда путь.
— Он вообще один, этот храм?
— Нет, в каждом городе есть храм Аквадракона, а в каждой деревне — святилище.
— А тебе нужен именно храм, или святилище тоже подойдёт?
— В святилище понадобится помощь местного жреца, в храме моя персона может всё сделать сама.
Именно местного — значит, ни Силдина, ни Сириус тут не подойдут. Тем не менее, в деревне гораздо проще всё сделать без шума и пыли…
Обидный парадокс. У меня под рукой отряд воинов, и не самых слабых, но среди них ни одного разведчика. А ведь Кутенро — страна, которая ПРИДУМАЛА Теней. Явиться сюда, не имея хотя бы парочки хороших шпионов — это как явиться в Олимпию и забыть быка для жертвоприношений.
Придётся вспомнить принцип «наглость города берёт». Священный Илион то может подтвердить.
— Скажи, Руфтомила, ты помнишь, как выглядели твои обычные визиты в городской храм? Как ты был одет, кто тебя сопровождал, где останавливались? Сопровождался ли поход какими-то церемониями?
К моему удивлению, малыш всё изложил достаточно подробно. Основной проблемой оказалась именно свита. Повелителя всегда должны сопровождать не менее ста самураев, иначе никто не поверит, что это Повелитель.
С другой стороны… это у свободного Повелителя должна быть свита. А у пленного?
— Руфтомила, сможешь изобразить максимально напуганную жертву? Попробуй покричать, что тебя захватили континентальные варвары, и если кто-то выстрелит, они тебя убьют — свернут шею или вовсе разорвут на части…
Мальчик честно попробовал.
— С голосом уже неплохо, но надо сделать большие испуганные глаза. И выглядеть более растрёпанным… — я взлохматил ему волосы.
После пары уроков актёрского мастерства все остались довольны и мы приступили к исполнению плана.
Летающее блюдце Бого-короля сильно ограничено в скорости… но лишь потому, что не имеет никакого защитного колпака и при скорости выше двухсот километров в час водителя может просто снести набегающим потоком ветра. Технически ему ничто не мешает летать хоть на равной скорости с Гелиосом — мощность двигателей это позволяет (хотя при пяти скоростях звука начнёт разваливаться уже само блюдце, оно не то чтобы сверхпрочное).
Но когда пилотом выступает Герой Щита — всё совсем иначе. Тогда воздушная колесница считается моим оружием и на неё распространяется моя прочность. Предел разгона определяется только запасами антивещества — при высоких скоростях машина начинает жрать его как не в себя, а прыгать в Новую Луророну на подзарядку я не каждый день могу. Мне и так пришлось пожертвовать точкой сохранения в Мелромарке, чтобы попасть сюда. Теперь у меня точки во дворце столицы Силтвельта, в Кутенро и во владениях Фитории.
Щит даже вынужден гасить ударные волны, возникающие при полёте — иначе я мог бы укладывать толпы противников, просто пролетая над ними на малой высоте и на большой скорости (Гелиос в принципе так и делает, но он хотя бы маленький, а от шестилоктевой по всем измерениям туши волна будет куда как посильнее). Засчитать их уроном от среды Система, видимо, отказывается — слишком уж заметно моё личное участие.
Сейчас, однако, я летел с пассажиром, мистическая защита которого была гораздо слабее — поэтому приходилось ограничиваться тремя сотнями километров в час (и то — прикрыв мальчика Щитом). На этой скорости Берос и Алва в своих зверолюдских формах ещё могли держаться за нами. Высоту большую я выбрать тоже не мог — спутники стали бы мёрзнуть и задыхаться.
На высоте в полкилометра город Танукимачи охранялся ещё вполне плотно. Здесь хватало и летающих птицелюдей, и собственных они. Случись настоящий бой — мы бы, может, и прорвались через их заслон, но не быстро и не без потерь. Трое бойцов, из которых один сильнейший вообще не может атаковать, против пары десятков… Однако все воздушные патрули состояли из лиц невысокого звания, и принимать самостоятельно решение об освобождении или убийстве высокопоставленного заложника они не были готовы. А Руфтомила вопил очень убедительно — если бы я не видел его в более спокойной обстановке, мог бы вполне поверить, что это до безумия напуганная девочка. Для виновных в гибели Повелительницы (фактически — гибели страны) местные судьи проявили бы всю восточную изобретательность по вопросу пыток. А пока курьеры достигли земли, пока получили приказы от вышестоящих офицеров — мы уже вихрем пронеслись над городом, я резко остановил колесницу и головой вперёд нырнул в открытое окно, приземляясь перекатом на каменные плиты пола. Для «блюдца» окно было слишком узким, а проламывать стену я не рискнул, потому что это могло повредить мистической структуре храма и лишить его силы.
В храме в это время было довольно многолюдно — порядка сотни душ. Мы застали их абсолютно врасплох — о тревоге в небесах они совершенно ничего не знали. Они пришли сюда помолиться или справить обряды почитания покойных предков — в тишине и медитативном покое. Так что их квадратные глаза вполне можно было понять. Сидишь ты себе такой в позе лотоса, общаешься с Аквадраконом, глядя на текущую воду — и тут вдруг через окно влетает громила непонятной породы (за человека меня не принял почти никто — но и каким конкретно зверем я являюсь, тоже понять было трудно), держащий на руках верещащую Повелительницу. В последние секунды Руфтомила уже не изображал страх, а вопил вполне натурально — к ощущениям скоростного полёта на малой высоте, когда предметы проносятся на расстоянии вытянутой руки, он оказался не готов. Следом, довершая впечатление, влетают полуголая они с канабо наперевес и ворон в явно западных одеждах, с пистолетом и шпагой наготове.
Никто даже не кричал от страха или злости — зверолюди и полулюди просто молча пялились на нас, пытаясь понять — это уже конец света, или ещё не совсем? Храм вообще-то был огорожен не слабым магическим барьером, который бы просто не позволил всяким хулиганам, носителям агрессивных, своекорыстных или непочтительных мыслей переступить его порог. Но не было в Кутенро барьера, способного остановить Повелителя.
— Прошу прощения за беспокойство, дамы и господа. Мы не хотели вас потревожить, — говорю чистую правду, действительно не хотели. Просто понимали, что это будет неизбежно. — Все затраты из-за нарушенных ритуалов будут компенсированы из казны Силтвельта.
Мы все четверо отвешиваем церемониальные поклоны, даже Руфтомила. Каждый склоняется на предписанный ему законом угол — мы трое ниже, Повелитель лишь слегка нагибает голову. Как известно, «европейцы кланяются, словно свиньи танцуют», но то в нашем мире. Здесь при материализации Грааль залил нам в головы правила этикета Мелромарка, а нравы средневековой Европы куда меньше отличались от нравов средневековой же Японии, чем это было в двадцатом веке.
— Прошу желающих покинуть храм, вы сможете вернуться по истечение часа. Те, кому наше присутствие не доставляет неудобств, могут вернуться к своим делам, мы торжественно клянёмся не отвлекать вас более, — а если отвлекут ворвавшиеся в храм стражники или солдаты, то нашей вины здесь не будет.
Будь это на континенте, несколько человек на нас бы всё равно кинулись с оружием, а после того, как они получили бы законных люлей — остальные бы разбежались, но ворча и поглядывая на нас с неприязнью. Здесь же несколько десятков действительно покидает здание, остальные возвращаются к своим делам. Они всё ещё ошарашены, но усердно делают вид, что их это вообще не касается. Дело в том, что орать и скандалить им мешает боязнь потери лица, а обнажать оружие и проливать кровь в храме нельзя.
Но пройти к алтарю нам мешает дюжина крепких монахов. Оружия у них формально нет — некоторые явно мастера борьбы голыми руками, другие носят посохи, которые предназначены в первую очередь для церемоний… а то, что крупные породы зверолюдей могут ими без всякого кровопролития уложить на месте слона, просто приятный бонус.
В переговоры никто не вступает — все просто молча ускоряются и атакуют без лишних вопросов. Одновременно с этим у меня отключается Щит — похоже, тот самый розовый туман, о котором рассказывал Лансер. Причём нас намерены не просто отдубасить и вышвырнуть или доставить на суд за святотатство. Их взгляды отчётливо светятся намерением убийства. Не стоит лезть в чужой монастырь со своим уставом… особенно если монастырь называется Шаолинь.
Они делятся на четыре боевых тройки, чтобы не мешать друг другу. Трое кидаются на меня, трое на Бриндена, трое на Берос. Последний отряд явно намерен прорваться к «Повелительнице» и освободить «её», пока мы будем связаны боем.