Щит Головы Варбосса давал чрезвычайно высокое повышение Защиты и Силы Защиты от ударов в голову и иммунитет к проникающим атакам, нацеленным непосредственно на мозг. Всё осваиваемое, что важно. Как обычно, по принципу «нужно было вчера» — был бы у меня этот Щит во время атаки шаманов, я бы с ними совсем по-другому поговорил. Но и сейчас он важен, учитывая, что голова — одно из двух уязвимых мест Слуги, связанных напрямую с Магическим Ядром.
Щит Грибной Настойки позволял эту самую грибную настойку готовить. Всякий выпивший получал эффект, эквивалентный Безумному Усилению — повышение физических характеристик в обмен на снижение интеллекта. По совету Боузера я усилил этот щит «душой» павшего в бою гумбы и получил возможность контролировать всех выпивших настойку грибных берсеркеров.
Щит Ветра Зверей Гура позволял «призывать зверей к себе на помощь и приходить к ним на помощь». Работало это весьма своеобразно. Я мог телепортироваться к любому зверолюду или монстру, но только если тот был «в бедственном положении», причём как определяется бедственное положение — только Щиту известно. Аналогичным образом я мог телепортировать любого зверолюда или монстра к себе, если сам находился «в бедственном положении». Причём зверолюд или монстр не обязательно должен быть моим рабом, питомцем, членом пати или армии. Достаточно, чтобы он не был враждебен. Эта способность не имела кулдауна, её можно было применять неограниченное число раз со сколь угодно малыми интервалами. Также она игнорировала любые магические барьеры (но не игнорировала притягивающий эффект Волны — видимо потому, что все звери на Волне заведомо в бедственном положении).
Насчёт же артефактов Гримгора возник яростный спор, живо напомнивший мне делёжки трофеев в Троянской Войне (моё поколение героев вроде не было НАСТОЛЬКО жадным, хотя может, это личное пристрастие). Поначалу мне хотели вообще ничего не давать — «Ты Герой, ты уже получил достаточно, поглотив босса, на что мы не способны — а носимое оружие тебе Щит всё равно не позволит использовать». На что я, сдерживая гнев, ответил, что Фитория тоже Герой, а к делёжке допущена. В итоге Боузер забрал себе антимагическую подвеску «Всевидящее Око Морка». Фитория получила железную «Выкованную на крови броню», которую, конечно, сама носить не могла (её человеческая форма в этой броне целиком бы поместилась, с ногами и крыльями), зато упаковала в Повозку, существенно повысив защитные характеристики последней. А мне достался Гитсник — огромный, вечно покрытый кровью топор, дословное название которого переводится как «убиватель-врагов». Сам я им, конечно, пользоваться не мог (хотя для рубки деревьев или парирования вражеских ударов Щит и позволял, но для этого у меня уже был меч-топор Айнцбернов). Зато Топороклюв это будет в самый раз, хотя требования к характеристикам там высокие, а класс Магического Рыцаря не даёт больших прибавок к силе. Но Аура и Щит Грибной Настойки как раз позволяют этот разрыв преодолеть.
Настроение Лансера немного улучшилось, когда я дал ему на копирование послинское копьё с мономолекулярным наконечником. Оно могло создать поверхностный надрез почти на любом материале, даже на алмазе, а глубина проникновения зависела только от физической силы владельца. У Синего Копейщика с ней было всё в порядке, пусть и чуть похуже, чем у меня. Тем более мономолекулярный клинок мог принять очень сильное Укрепление, не разрушаясь.
Сильвана тоже подготовила всё необходимое — её агенты, то есть подчинённые монстры, собрали информацию обо всех местах, где видели Макину. Закон о жалости к живому в очередной раз сыграл нам на руку — рядовые стражники, не говоря уж о крестьянах и горожанах, не могли отгонять птиц и зверей, разве что вежливо попросить их уйти. Личные боевики Макины, конечно, на этот закон плевать хотели, у них было специальное разрешение — но если агента убивали, мы сразу знали, что там охраняют что-то интересное… или кого-то.
Перейдя в призрачную форму и оседлав Гелиоса, способного развивать скорости, почти сравнимые с колесницей его тёзки, Лансер облетел все отмеченные на карте места за неполный час — и с одного взгляда определил, где иллюзорные двойники, а где настоящая старая лисица из Силтвельта.
Это не была ни одна из публичных резиденций знати Кутенро. Макина находилась в подземной крепости в горах, о существовании которой даже знали немногие. Проходы там были весьма узкие, а барьеры и ловушки считать можно было на тысячи. Построить такое чудо втайне она вряд ли смогла бы, так что скорее всего, это ей досталось от прежних Повелителей. Увы, Руфт, не получивший должного образования, ничего сказать об этом бункере не смог.
Фитория, конечно, сразу предложила просто обрушить горы ей на голову и решить тем самым вопрос. Стоит признать, идея показалась мне заманчивой — я сам в юности не раз решал вопросы именно таким образом. «Если у вас есть проблема, которую нельзя решить грубой силой — значит, у вас просто недостаточно грубой силы». Но тут мне пришлось покачать головой — мы не знали точного уровня Защиты Макины, поэтому нельзя исключать риска, что она переживёт даже падение миллионов тонн расплавленного камня на голову. Уровень у неё, конечно, низковат для такого, но у этих магов вечно набор краплёных костей под хитоном имеется. Выбраться из-под завала она скорее всего не сможет, но вот запустить ритуал в отместку за своё заточение или за близкую гибель — вполне. Не говоря уж о том, что ритуал может быть организован и по принципу мёртвой руки.
Арчера, нашего штатного разведчика-аналитика, с нами здесь не было. Лансер, конечно, неплохо разбирался уже в местной магии иллюзий, но ещё не на том уровне, чтобы бросить вызов на этом фронте семидесятилетней кицунэ.
— Я могу высадить по периметру семена Биофабрики, — предложил он. — Они перекроют драконьи жилы и сделают временно невозможными любые ритуалы геомантии внутри периметра. Заодно их корни найдут и разрушат либо перекроют любые подземные тоннели, через которые Макина может сбежать.
— Так. А в чём подвох?
— Подвох в том, что вам придётся идти внутрь без меня. Деревья, которые высосут столько маны, станут весьма могущественными артефактами, что-то вроде Леса Эйннаше в миниатюре. Обычные методы регулирования Копья Биофабрики такое под контролем не удержат. Мне нужно будет следить за ними лично, а то они навредят больше любого ритуала… ну по крайней мере не меньше.
— Погоди, я правильно понял? Ты предлагаешь нам оставить снаружи единственного, кто способен видеть сквозь иллюзии, и лезть в лабиринт мастера иллюзий, где к тому же не будут работать наши Оружия?
— Да.
— Ладно, — Руфт, конечно, мог бы отключить Камни Воли Сакуры в крепости, но мы решили, что рисковать им — это чересчур. Что убьют, что похитят — оба варианта для нас очень плохи, и то, что первый так же плох и для Макины, утешением послужило бы слабым.
Попробуем обойтись только характеристиками трёх Королев (включая одну тысячного уровня) и одного Слуги.
Удар кулаком. Тычок пальцем. Разворот. Удар локтем. Разворот. Удар ребром ладони. Прыжок. Удар ногой.
Такая шустрость вообще-то скорее в духе Лансера. Я при моём росте и телосложении выгляжу несколько комично, носясь из угла в угол и нанося по десятку ударов в секунду. Но что поделать, если я здесь единственный зрячий в отряде слепых — единственный, у кого есть Око Разума (ложное), позволяющее отличать иллюзии от реальности… а также единственный Слуга, способный ломать иллюзии, как если бы те были реальными. Я рву нити света и тьмы, протянутые к глазам моих спутников, разбиваю иллюзорные стены, скрывающие реальные ловушки, отрываю головы иллюзорным монстрам и даже собственным двойникам, которые пытаются что-то выкрикнуть, сбивая мою команду с толку. Настоящие ловушки разрушать не так легко, они порой довольно прочны, но так как являются неодушевлёнными, я имею право применять по ним всю свою силу. Ломаю колья, крошу камни и плиты, заваливаю обломками ямы, затыкаю дыры, из которых могут вытечь яды или горючие жидкости. Троица филориалов идёт за мной гуськом, боязливо озираясь — им непривычна ситуация, когда нельзя активно действовать, потому что враг, которого ты ударишь, может оказаться скрытым иллюзией союзником. У Берос и Эпине одинаковое раздражённое выражение, Придд вертит головой скорее с любопытством, Алва показательно скучает, Окделл старается копировать его выражение, но видно, что свинёнок довольно напуган. Хотя нет, свинёнком он был раньше — после того, что сделал на Волне в Грибном Королевстве, это уже вполне достойный взрослый свин. А что страшновато — так извините, есть причина. Не будь я полубогом и Слугой, тоже бы напугался в такой ситуации — когда нельзя верить ни своим глазам, ни ушам.
Трижды мы натыкались на барьеры — я просто отходил в сторону и показывал Фитории «твой выход». Её пинка ни одна магическая защита не выдерживала, все лопались, как мыльные пузыри. Топороклюв ворчала, что она может не хуже, мне приходилось объяснять ей, что может-то может, но ей надо экономить Ману, а для старшей Королевы такие расходы просто незаметны.
Естественно, тихим такое продвижение быть никак не могло. О нас знала каждая собака в крепости, как только мы туда зашли. Правда, сбежать это Макине никак не поможет — снаружи Лансер не только деревья сторожит. А телепортации у неё вроде бы нет. Но вот внутри замка (многоэтажного и площадью со средний полис моего времени) она от нас могла бы бегать довольно долго. На неё работало именно то, что она была простой смертной — не Героем и не Арбитром, поэтому «отпечаток» у неё был не сильнее, чем у любой другой зверолюдки её возраста и уровня.
Но именно на этот случай Сильвана взяла с собой Арауна — огромного трёхглавого пса. Я даже не сразу узнал в нём того милого щеночка, которого когда-то отправил вместе с ней и Лансером в Кутенро. За прошедшие месяцы он вымахал в псину восемьдесят пятого уровня — с меня ростом, чёрную как сама ночь, с горящими глазами и пастями. Конечно, до своего мифического прототипа он всё ещё не дотягивал — но жители этого мира от него уже шарахались, а Рафталия, наверно, упала бы в обморок. Шарф, носимый Макиной в течение короткого времени, агенты Сильваны стащили в другом дворце, и сейчас пёсик вполне уверенно взял по нему след. Хотя левая голова что-то ворчала себе под нос на своём собачьем — наверное, что он волкодав, а не лисодав.