– Тебе нравился костюм Принцессы Руи, – сказал Вэдан. – Почему же ты не хочешь стать ее королевой?
– Ты не Харбогадан, – сказала Мэарит.
– Я Дарэнг, – согласился он. – Ну втроем, ну и что? К тому же, если верить твоим словам, это первый мужчина, которого ты вообще захотела. И целуется он лучше меня, я ведь знаю.
Мэарит оцепенела. Воздух стал словно стеклянным, и дышать им было больно.
– Ты… был тогда на причале, – в ужасе пробормотала она.
– Да. Был.
Вэдан потер висок.
– Я тебя не упрекаю, – сказал он устало. – Ты единственное, что у меня осталось после этого всего.
Как же сложно разлепить губы…
– Уже нет, – сказала Мэарит.
Вэдан вздрогнул. Мэарит уткнулась лбом в стол и разрыдалась.
Он молча взял со стула свое тежюсовое пальто и вышел.
А вот эта зеленая, шершавая, словно чешуйка дракона – конечно, Инедирт…
Мэарит не тратила времени зря. Пока Вэдан отбивался от обвинения в «нечеловечности», она нарисовала несколько десятков полотен. Среди них были крупномасштабные, вроде схватки в Священной Роще. Но присутствовали и небольшие картинки, изображавшие приключения Вэдана в Шамболоре. Бывший учитель Мэарит помог ей организовать выставку в одной из престижных галерей Цачеса. О юной художнице заговорили в серьезных кругах. Для Мэарит это было как нельзя кстати. Она вовсе не планировала провести всю свою жизнь в строительной фирме за созданием интерьеров. Практически все картины были уже проданы, хоть и оставались в галерее до окончания выставки. Что ни говори, а торговая жилка у нее была. Мэарит очень тонко почувствовала момент обостренного спроса. Вэдан не возражал, не заявлял своих авторских прав как герой большинства полотен.
Он вообще после того разговора у нее не появлялся.
Даже на выставке.
Инедирт пришел в галерею, в конце рабочего дня, когда основной наплыв посетителей схлынул. Галерея была почти пуста.
Мэарит увидела Инедирта перед картиной, являвшейся центральным моментом всей экспозиции. На ней была изображена голова, плечи и часть крыла огромного дракона с узнаваемым всадником на нем. Полотно было выполнено в багрово-черных, напряженных тонах. Золотистые глаза чудовища смотрели на зрителя словно живые. Лицо Вэдана было искажено яростным выражением, значение которого было сложно истолковать.
Мэарит стиснула руки и глубоко вздохнула.
Она и ждала, и боялась этого визита.
Баруг услышал ее и обернулся.
– Джей, – сказал Инедирт.
На Мэарит было обтягивающее платье из тонкой синей шерсти. Серебряная вышивка с растительными мотивами шла по подолу и рукавам. Сзади по последней моде был сделан длинный разрез. В этом платье она была просто пугающе хороша. Судя по выражению, мелькнувшему в глазах Инедирта, на него платье тоже произвело впечатление.
– Джей, – ответила Мэарит.
– Я вас сильно испугал тогда? – сказал Баруг мягко.
«Я», – подумала Мэарит. – «Я», не «мы».
– Не очень, – сказала она.
– Уже продано?
– Разумеется. Музею культуры и истории Цачеса.
– Ты скоро освободишься?
– Через полчаса.
– Может, пойдем куда-нибудь, выпьем вина? Надо бы поговорить кое о чем.
– Идея хорошая, – сказала Мэарит. – Но зачем же куда-то идти? Мы вполне можем выпить вина и здесь, если вы не против.
Он понял, что Мэарит не хочет, чтобы их видели вместе. Его это тоже устраивало.
– С удовольствием, – сказал Инедирт.
На втором этаже над галереей находилось небольшое помещение – нечто вроде мастерской. Туда они и направились. Когда они поднимались по лестнице, Инедирт сказал доверительно:
– Обычно люди, побывавшие со мной в одной постели, говорят мне «ты».
Мэарит усмехнулась и распахнула дверь каморки.
– Проходи, раз так.
Пока Баруг с интересом рассматривал художественный беспорядок, девушка ловко извлекла из-за неоконченной гипсовой модели полбутылки светлого вина и один стакан. Второй стакан Мэарит взяла со стола, вытряхнув из него карандаши и пыль.
– Закуски, к сожалению, нет, – сообщила она.
– А линия доставки есть? Пневматическая почта проведена здесь?
Мэарит кивнула. Инедирт подошел к скромному и небольшому визору, который пылился в углу. Баруг связался с ближайшим рестораном и заказал еще бутылку вина, а так же рыбные колобки и салат из тушеной капусты с растертыми пряными орехами и острым соусом. Расплачиваясь, он назвал свой номер счета.
Инедирт повесил свой белый с золотом плащ на крючок за дверью и сел на вращающийся стул. Мэарит забралась на третью ступеньку раскрытой стремянки, стоявшей тут же. Они немного выпили в ожидании, пока прибудет заказ. Мэарит молчала. Она догадывалась, о чем Инедирт хочет поговорить с ней, и не собиралась облегчать ему задачу. Молчал и Баруг.
Тихонько звякнул колокольчик доставки. Пневматическая лента зажужжала, выдвигаясь из стены. Инедирт ловко подхватил картонную коробку, в которой прибыл их заказ.
– Почему ты отказала ему? – спросил Инедирт. – Вэдан же теперь самый завидный жених во всей Руилери.
Мэарит взяла из коробки колобок, надкусила и не торопясь прожевала. Инедирт расценил это как браваду, но это было кое-чем совсем другим. Мэарит тянула время.
– Послушай, Инедирт, – сказала она наконец, проглотив лакомство. – Ты мудрый. Сильный. С во-от таким вагоном и маленькой тележкой жизненного опыта. Терпеливый и терпимый.
– То, что ты даже в мыслях боишься себя со мной сравнивать, я помню, – перебил ее Инедирт.
Но Мэарит жестом попросила дать ей возможность продолжить:
– Обаятельный. Нежный. С потрясающим чувством юмора. Ты его идейно вдохновляешь. Уже трижды ты спасал ему жизнь.
Губы ее задрожали, но Мэарит нашла в себе силы закончить:
– А я… – и резким движением опустошила стакан.
Инедирт опустил глаза.
– Да, но именно ради тебя, такой, какая ты есть, Вэдан бросил меня два года назад.
«Да не из-за меня это вовсе. А потому, что ты изменил ему», хотела выкрикнуть Мэарит, но осеклась. Инедирт прикрыл глаза ладонью. Мэарит слезла со стремянки, подошла к нему, и, склонившись, обняла.
– Прости… я иногда слишком громко думаю. Я поняла, что ты хотел сказать. Что я тоже кое-чего стою, – сказала она.
Инедирт отнял руку от лица.
На нее смотрели глаза дракона, золотисто-алые, как на ее картине. Только с той разницей, что эти глаза были не нарисованные, а настоящие и живые.
– Так в чем причина твоего отказа?
Мэарит забралась обратно на стремянку.
– Мне двадцать два года. Я, конечно, не Танрэк… но не нужно быть профессиональным психологом, чтобы понять кое-что. Вэдан никогда в этом не признается. Я даже не знаю, осознает ли он сам это или нет. Но чудовищный комплекс вины за смерть отца душил его всю жизнь. Ведь он думал, что Аэйно Дарэнг оказался в Священной Роще потому, что Вэдан отказался жениться на внучке Лиарега. Хотя отчим очень хорошо к нему относился, был в жизни нашего возлюбленного и страшный год, пока Мэйна, будучи беременна последним ребенком Аэйно, была уже вдовой…
Я никак не могла понять, почему же Вэдан так прикипел к тебе сердцем, пока не увидела тебя тогда, у бассейна. Я, как ты сам понимаешь, не была знакома с Аэйно Дарэнгом. Но семейные снимки видела. Дело даже не в портретном сходстве, хотя оно и неудивительно – вы же оба с Островов. Вы воспитывались там, вы оба мыслите иначе, чем большинство людей. Но ход мыслей вас двоих неуловимо похож. Теперь мы все знаем, что Аэйно был единственным из всех обреченных за всю эту позорную историю, который пытался бороться со своим убийцей. Он понимал, что сломать систему не в его силах. А ты, Инедирт – ты смог дать силы тому, кто взорвал уже всю систему.
Вэдан никогда не оставит тебя…
Мэарит замолчала, чтобы перевести дух, и протянула Инедирту свой пустой стакан.
Она не хотела упоминать об эпизоде, который окончательно повлиял на ее решение, но Баруг понял, о чем она думает.
На процессе один из судей поднял вопрос о статуте кровной мести Дарэнга в отношении Баруга. Он предлагал осуществить право Дарэнга опосредованно, руками государства. Такое допускалось, но требовалось согласие обладателя статута. Судью можно было понять.
Если бы Дарэнг начал осуществлять свое право самостоятельно, а Баруг, соответственно, защищаться, то они вдвоем спалили бы те жалкие остатки Цачеса, что уцелели во время Трехдневной Гражданской войны, как ее уже стали называть. Вэдан мог и отказаться от статута, если бы захотел. Надо было только произнести публичную формулу.
Но Дарэнг не сделал ни того, ни другого.
Он очень спокойно отказался и передать свое право государству, и отказаться от него вообще. Это был шаг неоднозначный, но в итоге он привлек на сторону Вэдана больше союзников, чем создал недоброжелателей. Перекладывать свое право на государство означало, по большому счету, струсить. Сареасы никогда бы не пошли за лидером, в личной смелости которого сомневались бы. Отказаться от статута было бы гуманно и миролюбиво, но ни то, ни другое качество опять же не входило в десятку самых уважаемых у сареасов.
Инедирт открыл бутылку, прибывшую по пневомопочте, наполнил стакан Мэарит и вернул обратно. Это вино оказалось несколько иным на вкус, менее игристым и более терпким, даже горьковатым. Промочив горло несколькими жадными глотками, Мэарит продолжала:
– А теперь мы возвращаемся к вопросу, который более важен для меня. Вэдан столько сделал для меня, что теперь я чувствую ему обязанной, и это меня тяготит. Я понимаю, почему ты хочешь, чтобы Вэдан женился.
Инедирт взглянул на нее в упор, но Мэарит продолжала, даже не запнувшись. Он понял, что она давно ждала этого разговора и подготовилась к нему.
– Сначала я думала, что вы хотите прикрыться мной, чтобы люди перестали перемывать вам кости.
– Нет, – сказал Инедирт.
– Теперь, когда я немножко лучше знаю тебя, я думаю иначе, – кивнула Мэарит. – Ты хочешь, чтобы Вэдан женился, потому что действительно любишь его. С тобой он не будет счастлив, а на общественное мнение тебе наплевать, – Инедирт усмехнулся, но не произнес ни слова. – А если ты захочешь, Вэдан женится даже на Кэйне Лиарег. Тем более что муж ее куда-то исчез.