За время нашего марш-броска к столице Франции полозы атаковали еще три раза. Они целенаправленно устраивали засады в небольших городках, которые наша армия просто не могла оставить позади не проверив.
Три атаки тварей прошли по тому же сценарию, что и в Лейпциге, и были успешно отбиты с минимальными потерями. Наши полководцы и бойцы хорошо усвоили полученный урок и теперь атаковали города волнами, никогда не оставляя главный лагерь без охраны.
Твари перли из-под земли, мы их уничтожали и двигались дальше. Но в безымянном небольшом городке рядом с самым Парижем все пошло не так. Если предыдущие населенные пункты пустовали, то в этом оставались люди. Обозначавшие их тела тепловые пятна отчетливо виднелись в линзах шлема.
Вокруг городка кишели полозы. Они роились в земле, извивались между нанесенными сугробами. Но улицы городка оставались пустыми. На них не промелькнуло ни единой тени. Все люди находились внутри своих жилищ.
Бледные, истощенные, замерзшие и напуганные до смерти жители стояли у окон. Они кутались в грязное тряпье и больше напоминали измученных призраков, нежели живых. Их будто специально согнали сюда и поставили у лишенных штор окон так, чтобы их точно заметили. Каждый дом оказался забит под завязку.
Полозы несколько раз провоцировали нас: атаковали, после чего немедля отступали к городу и уходили под землю. Они будто специально подначивали сровнять все здесь с землей, но приказа стрелять не поступало. Убедившись, что мы не станем играть по их правилам, полозы скрылись с глаз долой.
Как твари учились, так и мы начали лучше понимать их повадки. Кутузов приказал держать оборону и отправил в город нескольких бойцов. Стоило им уйти, как течение времени словно замедлилось. Мой отряд на передовой не находил себе места. Я даже не представлял, какой ценой управителям воронёных драгунов удавалось сдерживать свои ярость и нетерпение.
Наконец, вернулись разведчики. Они подтвердили мои опасения: в городе живые, настоящие люди. Не солдаты. В основном женщины, дети и старики, но есть и мужчины. После проверки порченым с ними поговорил боец, знавший французский. Люди тряслись от страха и говорили, что не могут уйти, иначе их убьют полозы. Дескать, лишь этот городок безопасен, но стоит выйти за ограду — конец.
«Оградой» жители называли настоящий вал из искореженных французских драгунов. Поначалу мы приняли их за гигантские сугробы. Здесь управители Франции стояли насмерть. На земле перед безжизненными боевыми доспехами не оставалось живого места — сплошные рытвины и воронки. И так вокруг всего городка.
Оставалось лишь гадать, что здесь случилось. Возможно, оставшиеся после атаки на Российскую империю драгуны врага отступили. Они вернулись на родину и попытались добраться до Парижа, но им не позволили этого сделать.
Мой отряд трижды обошел вокруг, но не нашел ни действующих драгунов, ни полозов. Лишь безжизненные остовы из абсолюта и истерзанные ими туши подземных тварей. Тихон поднял забрала нескольких французских доспехов — внутри мертвые управители. Все люди.
— Боже, помилуй их, — пробормотал Тихон и принялся тихо читать молитву.
У меня имелись вопросы касательно того, заслуживают ли эти управители почестей. В боях под Москвой они сражались против нас. Но что взять с противников, которые уже мертвы? Ничего. Их война закончилась.
А наша еще продолжается.
— Чего делать будем? — драгун Степана поворачивал шлем из стороны в сторону, оглядывая груды искореженного абсолюта и запорошенные снегом туши полозов.
— Этих сожжем, а город сравняем с землей, — огрызнулся Влад. — Вот и все дела.
— Но там живые люди. — Возмутился Тихон. — Ты готов взять грех на душу?
— На моей душе и без того полно грехов. — Со старческим упрямством проворчал Влад. — Одним больше, одним меньше — без разницы.
— Я согласен с Железным, — неожиданно произнес Распутин. — У нас великая цель. Нельзя рисковать.
— Одно дело на войне убивать, а другое… — драгун Степана поднял шлем и посмотрел поверх изувеченных драгунов на бледных людей внутри домов. Каждый из них взирал на нас со смесью надежды и страха. — Там же детишки, мелкие совсем. Не могу я так, братцы. Жалко их.
Для меня такое заявление из уст управителя проклятого драгуна оказалось неожиданным. Сам я полностью разделял мысли Степана, но не думал, что у него хватит силы воли унять жажду крови своего воронёного доспеха.
— Жалко? — драгун Влада резко развернулся. — Жалко у пчёлки, Степан. Мы на войне. Мы солдаты и…
— И у нас есть генерал. — Я решил поставить точку в этом споре. — Решение примет светлейший князь. Мы же сделаем, что должно. Сейчас задача обойти город и встать между ним и Парижем.
— Так-то оно так, — Влад подошел ко мне вплотную и линзы шлема его драгуна обратились к моим. — А сам-то ты что думаешь, командир?
Оставшиеся члены отряда тоже уставились на меня.
— Я думаю, что сражаться надо с теми, кто держит оружие, а не с мирными жителями. — Твердо ответил я. — Наши доспехи созданы для войны с полозами, а не с людьми.
— Ишь, какой правильный… Аж противно, — змеей прошипел Влад. — Хорошо, будь по-твоему. Но если Кутузов иначе решит — придётся тебе, граф, ручки белые запачкать.
Я оставил словесный выпад без внимания.
— Он злой и вредный, — вынесла свой вердикт Злата. Она привычно обвилась вокруг трона и жадно ловила каждое слово. — Ни тварей не щадит, ни людей.
Я пожал плечами:
— У каждого свои недостатки, — эти мои слова прозвучали только внутри шлема-кабины. — Но Бог с ним, с Владом, скажи лучше — есть в этом городе полозы?
Злата прикрыла глаза и на несколько мгновений замерла.
— Нет, — покачала она головой, — здесь лишь люди. Полозы засели дальше, вьются вокруг моего Создателя. Ждут.
— Граф? — окликнул меня Распутин, приняв моё промедление за нерешительность. Наш со Златой разговор он не мог слышать даже при использовании силы управителя.
— Выдвигаемся, — повернувшись, я подал условный сигнал основным силам, после чего повёл отряд в обход.
Люди в окнах провожали нас настороженными взглядами. Маленькая чумазая девочка в окне с робкой улыбкой помахала мне ручкой. Мать быстро одернула наивного ребёнка, а я мысленно пожелали малышке удачи — что бы ни случилось, дети не должны страдать. Никогда. Они не несут ответственности за поступки взрослых.
Вместе с видом девочки с матерью в моём сознании проступил образ Дарьи. Интересно, кто у нас родился: мальчик или девочка?
Удастся ли мне вернуться?..
Я обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на ребёнка, но увидел, что всё жители уже смотрят в другую сторону на приближающиеся основные силы армии Российской империи. Французы понимали, что вскоре решится их судьба.
Оставив расположенный в низине город, мы забрались на холм и обомлели.
— Иху ж мать… — потрясенно пробормотал Степан, оглядывая то, что осталось от Парижа.
Город выглядел так, будто на него сбросили атомную бомбу: дома разрушены, улицы превратились в рытвины, мосты обрушились, а река Сена вышла из берегов. Вопреки погоде лёд не сковал её, а в грязной чёрной воде то и дело появлялись сильные извивающиеся тела полозов. Они двигались неспешно, словно ворочались в полудреме и не обращали на нас никакого внимания.
Чернобог еда не ослепил меня вспышкой испепеляющей ярости. Другие драгуны из отряда тоже вздрогнули. Влад даже сделал шаг вперёд, но тряхнул шлемом и замер на месте, словно почуявший добычу охотничий пёс.
С трудом оторвав взгляд от врагов, я перевёл его на огромную башню посреди города. Каким-то чудом лишь она осталась невредимой. Монумент возвышался к серым небесам, пронзая висящую в воздухе зловонную дымку. Издали его скрывали низкие тучи и висящий над городом смог, но сейчас они чуть расступились, позволяя усиленному зрению драгунов проникнуть сквозь себя.
Эйфелева башня выглядела не так, какой я видел её в интернете в своём мире. Здесь она была монументальнее и больше напоминала мощный шпиль, выполненный из абсолюта.
О последнем я узнал, лишь благодаря Злате.
— Откуда они взяли столько абсолюта? — восхищённо пробормотала дочь Великого Полоза.
— Меня больше интересует, почему они использовали его не по назначению, — я тоже не отрываясь смотрел на башню.
Помнится, Шереметьев говорил, что на момент его посещения Парижа, башню еще не возвели. Выходит, быстро справились. Спешили. Но зачем? Будто у местных жителей не имелось других забот.
— Могли бы создать драгунов и дать отпор полозам…
— Что толку от доспеха, если им некому править? — взгляд Златы опустился вниз, где среди пепла, грязи и потемневшего снега лежали безжизненные драгуны французов — павшие защитники Парижа.
— Они хотели отбить город, — догадался я. — Не вышло. Их отбросили. Последний бой управители дали у того городка, пытаясь спасти последних жителей своей страны.
— Но лишь отсрочили их гибель, — печально произнесла Злата. — Если мы падем, то люди станут извергами или пищей. — Она снова посмотрела на Эйфелеву башню и добавила. — Кормом тем, для кого возвели этот маяк.
— Маяк? — переспросил я, чтобы убедиться, правильно ли девушка использовала это слово. — Башня указывает путь полозам?
— Она манит их, — кивнула змейка. — Завораживает, убаюкивает. Мой создатель пробудился, почувствовав зов этого маяка… — она замолчала, продолжив не мигая смотреть на колоссальный монумент.
Несложный пазл сразу же сложился в моей голове. Наполеон жаждал власти, попал под влияние секты, но из-за амбиций решил, что сможет командовать опаснейшим из существ на Земле. Он и приказал построить башню. Итог оказался печальным — Бонапарт стал лишь марионеткой и обрек жителей Франции на страшную судьбу.
Оставив спутницу наедине с её мыслями, я вернулся к отряду.
— И нахрена они это построили? — вопрошал Степан, тоже глазея на башню. — Вот людям делать было нечего.
— Это не люди, — сообщил я. — Её строили сторонники полозов, чтобы собрать их в одном месте.