— Слушай сюда, щегол… — он приблизился ко мне вплотную, выпучив глаза, словно рожающая гиена.
Хрум в ответ зафырчал чуть громче. Только лишь из-за того, что я сдержал боевого ежа, тот не кинулся к некру. Это его старый знакомый, которого он хорошо запомнил. И реакция была понятна.
Павел продолжал прожигать во мне дыру, замирая в сантиметре от моего лица.
— … если ты думаешь, что умнее всех, то ошибаешься, — продолжал он. — Я скоро тебя ломать буду. При всех. Это будет закатом твоей популярности.
— Ты хочешь встретиться на дуэльной площадке? — продолжал я ухмыляться, не отводя ироничного взгляда.
— Именно, — процедил Павел, заиграв желваками на скулах. — Завтра, сразу после твоей смены. И остальных приглашу… Они обязательно должны видеть поединок.
— Смотри, не надорвись от избыточного боевого духа, — хмыкнул я. — Зачем остальным присутствовать? Что за бред?
— Пусть видят, как я уничтожу их любимчика! — зловеще улыбнулся Павел. — Ха, это будет точно весело! Но именно мне. Тебя же я поломаю так, что на всю жизнь запомнишь, сучёныш.
На этом Павел отошёл и спешно скрылся за углом дома. Хрум ему помог ускориться, громко щёлкнул зубами, намекая на то, что скоро выйдет из себя.
Я остался стоять в задумчивости, затем не спеша зашагал в сторону метро.
— Ты тоже удивлён, дружок? — обратился я к Хруму, и боевой ёж зафырчал, отвечая утвердительно.
Что этот гад задумал? Ведь явно что-то опасное и неожиданное. Но что бы это ни было, я его раскрою. И накажу за дерзость.
Не успел я попасть в подземку, как в наш чат посыпались сообщения. Иван, Макс и остальные начали обсуждать сообщение от Павла.
«Палыча надо поставить в известность» — пришло сообщение от Лизы.
«Зачем?» — ответила Софья.
«Ему нужно знать о дуэли — написала Анна. — Нужно прекратить этот беспредел».
«Не нужно — ответил я. — Незачем поднимать шум. Я и так справлюсь».
«Сашка, ну ты совсем, что ли? — пришло голосовое от Лизы. — Нафиг ты будешь связываться с этим психом⁈»
«Дуэль обсуждению не подлежит» — ответил я.
«Павел не отстанет» — написал Иван. — Так что мы придём. И Санёк его сделает'.
Девушки, как всегда, принялись отговаривать, а мы стояли на своём. Затем к обсуждению подключились Даня с Максом, которые тоже оказались на моей стороне. И наш женский коллектив затих.
Разумеется, в этом случае отступать нельзя. Любое движение в сторону будет расцениваться как признак слабости. А я не привык отступать. Ну а тот, кто пытался доказать, что я слабак, получал по полной.
Мы с Хрумом прогулялись по тенистому парку. Небо хмурилось, начал моросить дождь, и питомец своеобразно отнёсся к такой погоде. Стал более вялым. Не спеша прогуливался со мной рядом, лениво ловил насекомых на давно нестриженом газоне. И также не спеша подошёл к питбулю, принюхавшись к бойцовому псу.
Пёс отреагировал агрессивно, начал рычать, затем принялся кидаться на Хрума. Питомец оживился, выставил иглы, которые не только выпрямились, но и выросли раза в полтора. Только это мешало питбулю укусить ежа. А уж что за прикус у этой породы я понимал. Опасное животное, и совсем не для общественных мест. Хотя всё зависело от хозяина. А вот тут совсем промах — хозяин оказался таким же, как и его питомец.
— Убери своего чёртового ежа! — зарычал низенький мажор в яркой рубахе и затемнённых очках. — Какого хрена ты тут разгуливаешь с боевым питомцем⁈
— Твоя собака тоже из боевой породы, — заметил я. — И что теперь? Уведи пса, он ведь сам кидается.
— Твой ёж спровоцировал его! — зарычал мажор, кое-как удерживая поводок питбуля.
Вот же гад, он только делает вид, что держит эту рычащую агрессивную тварь. На самом деле — будь на месте Хрума дворняжка — питбуль уже давно перекусил бы ту пополам.
— Я предупреждаю, — холодно обратился к скрипящему зубами мажору. — Отведи пса, иначе будут последствия.
Вокруг нас неподалёку начали собираться зрители, кто-то начал снимать на смартфон, комментируя при этом.
— Это преступление! Где намордник! — вскрикнул женский голос.
— Он же порвёт ежонка! Ой-ё-ёй! — запричитала старушка. — Кто-нибудь, остановите его!
— Кекс, фу! — закричал на своего пса мажор. Всё-таки решил не связываться. Но пёс дёрнулся к Хруму и попытался ухватить того клыками за высунувшуюся лапку.
Зря он это сделал. Да и предупреждал я. Причём несколько раз. Пространство содрогнулось от громового раската, по спине Хрума пробежал сноп молний, и одна из них ударила прямо в нос питбуля.
Бойцовый пёс взвизгнул, отпрыгнув, затем упал на бок и рванул поводок в сторону, роняя хозяина на мокрый газон.
— Да ты просто попутал! — зарычал мажор, наблюдая приближающихся к нам двух стражей порядка. — Эй! Сюда! Он угрожал мне и моему питомцу!
— Вот же сволочь, ещё и врёт, — выдавил один из мужчин в неказистой серой одежде.
— Что случилось⁈ — окликнул нас один из полицейских, приближаясь к месту стычки.
Но мажора и след простыл. Здравое решение. Свидетелей было слишком много, и все были на стороне моего Хрума.
— Куда это он? Уважаемый! Вы куда пошли⁈ — попытался остановить усатый полицейский мажора, но тот ускорил шаг, не обращая внимания на крики.
— Что случилось? — спросил меня второй страж порядка, что поплотнее, цепко оглядывая подошедших зевак.
— Да вон тот паразит, — махнула костылём старушка в сторону удаляющегося мажора, — натравил свою псину на бедненького ежонка. Просто маньяк какой-то.
— Ага, я тоже видела, вот даже видеодоказательство есть, — девушка сунула под нос полицейским свой телефон.
Усач сморщился, затем кивнул, наблюдая за схваткой.
— Молниями, значит, бьёт? — удивился он, посмотрев на Хрума, который уже был у меня на руках. Такой же вялый, как и прежде, будто ничего и не происходило.
— Да он защищался! — воскликнула бабуля, вставая на защиту.
— Вот давайте мы теперь сами разберёмся, женщина, — остановил её второй полицейский и обратился ко мне: — Ваш питомец магический. Документы есть на него? Разрешение выгуливать в общественных местах? Разрешение ходить без намордника и поводка?
— Да, всё есть, — кивнул я, доставая свежеприобретённый паспорт Хрума. Во всех графах стояли галочки, что означало — «никаких ограничений».
— Так… сегодня зарегистрировали, — хмыкнул полицейский, уже жалея, что это не случилось чуть раньше. Так бы крупная купюра однозначно упала в его карман.
— Всё хорошо, — кивнул усач, нервно дёргая усом. Он вернул документ. — Приятной прогулки.
Полицейские отстали, а мы продолжили гулять по парку. Разумеется, после того, как его подержали на руках и поснимали все, кто так переживал за моего питомца.
— Ты становишься звездой, Хрум, — заметил я, обратившись к боевому ежу, который бежал рядом по тротуарной плитке. Он радостно свистнул в ответ. — Как бы не пришлось тебя учить автографы раздавать.
Конечно, я шутил. Какие там автографы⁈ Если только оставит след от лапы, на память поклоннику. Или научится выжигать молнией особый символ. Но, думаю, что ежу это на фиг не надо.
На выходе из парка к нам пристала компания подростков. И девчонки, громко пища от восторга, сфоткались с ежистым стрит-блэком. За пять минут его успели затискать до такой степени, что Хрум начал громко и возмущённо фырчать. Пришлось тактично объяснять, что питомец устал и хочет баю-бай.
Когда я вновь поднял на руки Хрума, он благодарно лизнул мою руку. Я остановился. Реакция была новой. Что означала она, я догадывался. Питомец выражал крайнюю благодарность за то, что я прекратил это форменное издевательство.
— И тебе спасибо, дружок, что сдержался… Ну что, поедем к дяде оценщику? — посмотрел я на питомца. — Надо ведь жемчужину продать.
Хрум не возражал, блеснув глазами-бусинами. Мы спустились в метро, а через полчаса толкотни в подземке вышли на нужной улице, недалеко от своего дома.
Захарченко меня не ждал, обсуждая что-то со своим помощником. Только увидев меня на пороге, он сразу же принял меня.
— Что у вас? — заблестел он глазками. — Очередная жемчужина?
— Именно так, но уже крупнее, — положил я на стол чёрный шарик, на поверхности которого играли красно-синие узоры.
— Ох-хо-хо! Вот это экземпляр! — хотел воскликнуть оценщик, но выдавил сдержанно: — Так-так… интересно. Это точно будет стоить больше ста тысяч…
— Триста, — ляпнул я наугад, резко поднимая цену и внимательно наблюдая за реакцией Захарченко.
— Да вы что! Какие триста! — возмущённо запыхтел оценщик и вновь продолжил изучать ценный предмет. Затем он пробормотал: — Я бы дал за это сто восемьдесят тысяч рублей прямо сейчас, не раздумывая.
— А я, не раздумывая, продал бы её за двести двадцать, — предложил я. Меня изрядно забавил этот торг. Я будто окунулся в прошлое. В ту прошлую жизнь, в мир, где не было магии, а были ярмарки, на которых торговали представители народов Кавказа. Тогда я так же выторговал за минимальную цену два мешка картошки и мешок лука. Парадокс, но здесь ситуация обратная. Я продавал и набивал цену, а Захарченко был покупателем, который её сбивал.
— Ладно, чёрт с вами, — выдохнул Захарченко, нервным движением сбрасывая с себя окуляры. — Двести тысяч, и ни рубля больше!
— Идёт — довольно ответил я.
Выходя из здания, где совершилась пока моя самая прибыльная сделка в этом мире, я радостно вскрикнул, а Хрум так же радостно и громко свистнул в ответ. Я стал ещё богаче на целых двести тысяч!
Мне тут же позвонил незнакомый номер. Ещё с прошлой жизни не имел привычки отвечать незнакомцам. По большей части это мог быть представитель любого банка, упорно предлагающий приобрести кредитную карту на очень выгодных (для банка, разумеется) условиях. Либо очередной мошенник, которых развелось как грязи. Но в этот раз я почему-то решил ответить на звонок.
— Да, слушаю, — сказал я.
— Добрый день, — раздался вежливый мужской голос в ответ. — Вас беспокоит барон Вениамин Кондратьевич Стародубцев. Я давно сотрудничаю с Захарченко Геннадием Алексеевичем. Он мне все уши прожужжал о ваших ценных жемчужинах.