[23]…
И вот пятого июля, на четырнадцатый день войны, когда лихорадочное напряжение первых дней немножечко спало, меня неожиданно вызвали в Москву в штаб ВВС. Там замученный дежурный с красными от недосыпания глазами сказал мне, что подполковника Голованова срочно хотел видеть товарищ Сталин, который в данный момент находится на Ближней Даче в Кунцево. Еще час езды на машине по московским улицам – и вот я в святая святых советского государства.
Товарищ Сталин не изменился: тот же спокойный вид, та же одежда, та же трубка, те же неторопливые движения, запомнившиеся еще с моих посещений Кремля до войны.
– Ну, как у вас дела? – спросил Сталин, здороваясь.
Я кратко доложил обстановку и рассказал, что за это время сумел сделать полк.
– Очень хорошо, товарищ Голованов, – выслушав, сказал Сталин, – вашему полку действительно требуется пополнение и переформирование, но этим займется ваш начальник штаба майор, если я не ошибаюсь, Богданов. У вас же, как у человека, пользующегося абсолютным нашим доверием, пока будет совершенно иное задание, причем особой важности.
В этот момент за моей спиной скрипнула открывающаяся дверь – и Сталин, усмехнувшись в усы, сказал:
– А кстати, вот и ваше задание, товарищ Голованов; обернитесь, пожалуйста…
Без всякой задней мысли я повернулся и увидел высокую худощавую женщину в иностранной военной форме сине-черной расцветки; на воротнике ее красовались советские голубые петлицы ВВС с тремя «шпалами», обозначающими звание подполковника (как и у меня). Первое, что мне бросилось в глаза – ее высокий рост. Во мне самом около двух метров, а эта дама превосходила меня в этом параметре не менее чем на голову. Этакая коломенская верста. Второе разительное отличие от всего привычного – это цвет кожи, у этой женщины он был серым с каким-то металлическим оттенком. Я точно знал, что такой кожи не может быть ни у негров, ни у мулатов. И эта кожа вступала в контраст с ярко-рыжими, почти оранжевыми волосами. Третьей ее частью тела, которая заставила меня онеметь, был тонкий гибкий хвост с кисточкой пышных рыжих волос на конце. После этого хвоста можно было не обращать внимания ни на иностранный мундир с советскими знаками различия, ни на серую кожу, ни на высокий рост, ни на заостренные уши и зубы… И ведь самое главное, что эта странная женщина находилась в кабинете у товарища Сталина, а тот вел себя так, как будто все шло так, как и должно.
– Знакомьтесь, – сказал вождь, вдоволь насладившись моим изумлением, – это товарищ подполковник Илер Ота, военно-космический флот, командир эскадрильи тяжелых бомбардировщиков. В ближайшее время вы будете взаимодействовать с ней самым непосредственным образом…
Тут мне стало еще непонятнее. Ладно иностранное имя, национальную принадлежность которого мне сейчас трудно идентифицировать, исходя из ее экзотического внешнего вида; я бы больше удивился, если бы товарищ Сталин назвал эту женщину Машей Ивановой. Но откуда у Советского Союза вдруг взялся военно-космический флот – вот это в первый момент мне было абсолютно невдомек. И только потом пришло понимание – «защитники»!!! Если у них есть истребители, которые сумели разогнать по углам все люфтваффе в полном составе, то почему бы быть у них не быть и бомбардировщикам… Так, черт возьми, кто же они на самом деле такие и откуда?
– На самом деле, – сказала Илер Ота, отвечая на мой невысказанный вопрос, – это самая большая тайна страны Эс-Эс-Эс-Эр, над которой, не покладая мозгов, бьются разведки всех тех стран, где они вообще есть, и в то же время это, как у вас говорят, секрет Полишинеля. Истина находится на поверхности. Мы как раз та точка опоры и одновременно рычаг, которые помогут вашему руководству перевернуть мир в нужную сторону.
– Есть мнение, – сказал Сталин, – что вас, товарищ Голованов, нужно направить в эту тяжелобомбардировочную эскадрилью нашим специальным представителем. Ваша цель – установить взаимодействие и повысить собственную квалификацию. А теперь слюшайте меня внимательно…
Вот так, из уст самого товарища Сталина, я узнал о существовании космической империи, о ее дружеском настрое и о том, что экипаж этого конкретного корабля подписал соглашение о присоединении, которое позволит ему участвовать в войне за будущее СССР. От всех этих новостей у меня даже голова, честное слово, заболела. А доказательство слов вождя стояло рядом, помахивало хвостом и сверкало белоснежными, чуть заостренными зубами. И ведь попробуй не поверить – товарищ Сталин, который иногда не прочь подшутить, сам шуток совсем не понимает.
И вот я стою на аэродроме в Кратово, куда пару часов назад опустились десять тяжелых бомбардировщиков с комического крейсера «Полярный Лис». Огромные стреловидные машины типа «Белый лебедь» даже со сложенными крыльями заняли почти все летное поле. Эти машины действительно похожи на этих сильных и гордых птиц, летающих на дальние расстояния. Даже наши дальние и высотные ТБ-7, гордость советских ВВС, выглядят рядом с «лебедями» как-то невзрачно и, можно сказать, сиротливо. Сейчас этих белоснежных красавцев с красными звездами на плоскостях и хвостовых оперениях, подобно муравьям облепили их имперские техники и наши вооруженцы, которые занимались очень важным делом – подвеской наших бомб в бомбоотсеки, предназначенные совсем под другие типы боеприпасов… Сначала я беспокоился о том, как это вообще возможно, но подполковник Илер Ота заверила меня, что их техники, которых они почему-то зовут «серыми», в случае необходимости способны просто творить чудеса. А если серьезно, то для имперских бомбардировщиков были изготовлены новые, специальные узлы подвески, которые позволяют применять всю номенклатуру производимых в Советском Союзе авиабомб.
Сегодня перед нами стоит задача – нанести удар по центру Берлина, по той улице, где расположены все важнейшие вражеские министерства и ведомства; нужно это для того, чтобы сбить спесь с тамошних нацистских бонз и намекнуть им на тот конец, который в ждет их впереди. По-другому и быть не может, ведь каждый такой имперский тяжелый бомбардировщик способен поднять в воздух и донести до цели на сверхзвуковой скоростью и высоте около двадцати километров по семьдесят тонн бомб каждый. Как раз бомбовая нагрузка довоенного полка наших Ил-4 на дальний вылет.
Правда, надо признать, что для некоторых из известных нацистов после этого налета уже не будет никакого «потом», ибо бомбы, которые грузят в бомбоотсеки «лебедей», имеют самые крупные в СССР калибры: в тысячу и две тысячи килограмм. Такие пробивают многоэтажные здания насквозь вместе с фундаментами и взрываются уже после, заставляя конструкции дома складываться, будто это не многоэтажные строения из кирпича и бетона, а карточные домики. И только потом на руины обрушатся десятки тысяч мелких фосфорных и термитных зажигательных бомб. Конечно, с применением новых типов боеприпасов, которые только планируют производить наши завод, разрушительный эффект мог бы быть значительно выше, но к сожалению, для того, чтобы разработать и внедрить в производство новую бомбу, даже максимально близкую к нашему техническому уровню, может потребоваться не один месяц.
Хотя имперские бомбовозы предназначены исключительно для стратегических бомбардировок в глубоком тылу противника, они способны и к нанесению ударов по колоннам танков и пехоты противника. Я с удивлением узнал, что на счету «лебедей», уже имеются две танковые дивизии вермахта и одна мотопехотная дивизия СС, так что теперь Гитлеру придется формировать их заново. Такие потери вынудили вражеское командование отказаться от одновременного перемещения больших масс танков, и это резко уменьшило пробивную способность вражеских подвижных соединений и снизило темпы их продвижения вглубь советской территории. А это, по отзывам товарищей, воюющих на земле, стоило дорогого.
Разумеется, нас также гоняли бомбить колонны немецких танков и мотопехоты – в тщетной надежде хоть немного замедлить тевтонский натиск на восток, но мы и близко не подошли к решению этой задачи. Правда, такого разрушительного эффекта имперские бомбовозы в тот раз добивались, применяя свое умное высокотехнологическое оружие, которое к тому же оснащено мощной взрывчаткой. Но товарищ Илер Ота, которая стоит рядом со мной, говорит, что и с нашими бомбами они также способны добиться подобного успеха, но только в том случае, если вражескую колонну атакуют все десять имперских бомбардировщиков вместо одного. Такую концентрацию сил способна привлечь к себе только вражеская танковая дивизия, компактными колоннами перемещающаяся в лесном массиве или по горным ущельям, которые будут сковывать ее маневренность.
Товарищ Илер Ота объясняет мне, что и для чего делается, ну а я внутри себя совершаю важную работу, занимаясь переоценкой ценностей. В первую очередь я меняю свое отношение к самому слову «империя», а во-вторых – моя собеседница перед моим внутренним взором постепенно превращается из ужасного межпланетного чудовища в надежного боевого товарища, готового сражаться с нашим общим врагом в любой ситуации. И это главное. Как сказал товарищ Сталин – в итоге враг обязательно будет разбит, а победа останется за ними. Я знаю, что мы добились бы этого и без посторонней помощи, но теперь мы достигнем этого значительно быстрее и с значительно меньшими жертвами.
* * *
6 июля 1941 года, 16:00. Подмосковье, аэродром Кратово.
Командир 212-го дбап Подполковник авиации Александр Евгеньевич Голованов.
Если налегке «лебеди» приземлялись на аэродром Кратово строго вертикально, подобно дирижаблям, то с полной бомбовой нагрузкой на борту они были вынуждены взлетать как обычные самолеты, разбегаясь по взлетной полосе, которая на одном из лучших советских аэродромов была бетонированной и имела протяженность в два с половиной километра. Если верить словам товарища Илер Ота, этот режим взлета в имперских ВВС применялся редко, но все пилоты осваивали его в обязательном порядке.
Все готово к вылету. Шесть «лебедей» загрузили тяжелыми фугасными бомбами калибра от пятисот килограмм до тонны, еще на три машины подвесили ротативные кассетные бомбы