Но стоило начаться Восточному походу – и русские обрушились на германскую армию, будто рой разъяренных ос. Застигнутые врасплох, не всегда умелые, плохо вооруженные, по большей части находящиеся под командой бестолковых офицеров или даже просто предателей, разбуженные двадцать второго июня залпами германских орудий, они дрались яростно и неистово, пока в баках танков не закончилось горючее, а в подсумках еще были патроны. Но даже будучи разгромленными, большая часть русских солдат стремилась отступить, перегруппировать силы, чтобы с новой яростью накинуться на вторгнувшуюся армию. С первых же дней план Барбаросса начал буксовать, день за днем накапливая отставание от заранее рассчитанного графика. А уж когда с небес появились пришельцы, то плохое положение превратилось в катастрофическое. Каждый день фельдмаршал фон Бок тупо смотрел на карту, не понимая, каким может быть следующий ход демонической сущности, играющей с вермахтом как кошка с мышкой.
Да, германская армия продолжает отвоевывать все новые и новые территории, продвигаясь на восток, но фон Бок знает, что это путь на Голгофу. Прошел только месяц войны, а вермахт уже обессилен и обескровлен. План «Барбаросса» рухнул как карточный домик, а потери за время приграничного сражения оказались ужасающими. Наступление группам армий «Север» и «Юг» отменено и все их резервы брошены сюда, в группу армий «Центр». Поэтому в настоящий момент 9-я, 2-я и 4-я армии преодолевая отчаянное сопротивление большевиков, из последних сил едва доползают к Днепру, по которому русские рассчитывают организовать стационарную позиционную оборону. А позиционная война для фон Бока (и не только для него) является синонимом поражения. На прошлой войне один только Верден, бессмысленный и беспощадный, выпил из Германии миллион жизней молодых немцев, являвшихся будущим нации.
А на этой войне позиционная оборона, если ее удастся создать, будет еще страшнее окопов под Верденом или на Сомме. Ведь не зря же командующий демонов изо всех сил тормозит германскую армию перед основным рубежом обороны, очевидно, давая время на то, чтобы миллионы русских рабочих создали просто циклопические сооружения. Германских солдат, которые будут штурмовать рубеж обороны по Днепру, скорее всего, ждут зияющие в земле противотанковые рвы, простирающиеся на сотни километров, тысячи километров траншей, дубовая щетина надолбов, в которой должны застревать панцеры, десятки тысяч квадратных километров минных полей, тысячи долговременных деревоземляных полевых огневых точек перекрестными струями свинца, прочесывающих пространство перед собой.
Один раз большевики уже сумели в условиях острого дефицита времени превратить целый город в подобие укрепленного района, задержав германскую армию на целых две недели и взяв с нее ужасную дань кровью. Тем серьезнее выглядит перспектива уткнуться носом в настоящую стационарную позиционную оборону, построенную по стандартам прошлой Великой Войны, да еще опирающуюся на крупную водную преграду. Ценой прорыва такого рубежа должны оказаться жизни десятков тысяч немецких солдат, ведь успех прорыва долговременного рубежа заключается в безжалостности (в первую очередь к своим войскам) того командующего, которому поручена эта задача, и еще немного от того запаса тяжелых снарядов, который удастся запасти при подготовке к наступлению. А вот с этим у немецкой армии плохо. Если солдаты к исходным рубежам начала наступления могут дойти собственными ногами, то снаряды надо везти, и лучше по железной дороге, а она на настоящий момент остается разрушенной большевиками. Специалисты германских железных дорог (Дойчебан), конечно, ведут восстановительные работы, но те продвигаются медленно, и раньше чем через месяц полного восстановления пропускной способности путей сообщения никто не обещает.
Поэтому чем раньше передовые части вермахта сумеют выйти к рубежу Днепра, тем меньше неприятных сюрпризов успеют подготовить им русские строительные батальоны. Но с этим, то есть с продвижением на восток, пока идет не очень быстро. И если на левом фланге девятая армия медленно, но верно теснит к Днепру передовые большевистские части, которые огрызаются, тем не менее продолжая пятиться на восток, то у второй армии в центре и четвертой армии на правом фланге дела идут значительно хуже. Там оборонительные позиции по реке Березине заняли большевистские соединения, сумевшие отступить в полном порядке из района Слоним-Ивацевичи и из-под Минска. И теперь генералы Болдин и Рокоссовский, уже получившие почетное звание личных врагов фюрера, явно вознамерились дать вермахту на этом рубеже еще один кровопролитный арьергардный бой в своем неповторимом фирменном стиле.
Поддерживающие пехоту подвижные части 48-го (4-я армия), 41-го и 24-го (2-я армия) моторизованных корпусов, несмотря на потери, сохраняют значительную боеспособность. Но в боевых порядках этих двух большевистских группировок имеется изрядное «огненных гадюк», что делает использование панцеров при прорыве вражеской обороны весьма проблематичным, так что немецкому солдату опять придется заливать своей кровью очередное обороняемое большевиками естественное препятствие. Русского анекдота о коте, который прокатился задницей по расстеленной на полу крупной шкурке, после чего «до балкона доехали только уши», Федор фон Бок не знал, но с ужасом думал о том, что если потери будут оставаться такими же высокими, вермахт закончится еще до того, как дойдет до Смоленска. Москва в таком случае останется для германского солдата недостижимой мечтой.
Еще одна крупная наступательная операция, еще один судорожный рывок на восток – и пробивная способность германских соединений будет утрачена окончательно. А большевики к тому моменту только закончат формировать свою огромную двенадцатимиллионную армию военного времени, которая быстро научится воевать, после чего иметь дело с этим русским паровым катком будет решительно невозможно. Осложняет положение и то, что пришельцы из бездны уже сейчас активно чистят большевистский генералитет от дураков и предателей. Отрывистые сведения об этих чистках абвер получает через агентуру в Британии и Североамериканских Соединенных штатах, ибо напрямую, через линию фронта, не просачивается ни звука. Теперь нельзя рассчитывать на то, что какой-нибудь Павлов, Тимошенко, Еременко или любой другой бабуин в генеральском звании из глупости и тщеславия или какие-нибудь еще тайных побуждений начнет мелкими порциями скармливать вермахту огромного и неповоротливого русского слона.
Н-е-ет!!! Теперь эта лавочка закрылась на переучет; теперь начнется совсем другая игра. Большевистскими фанатиками будут руководить такие кровавые маньяки, как Болдин и Рокоссовский, совсем недавно выдвинувшиеся из низов, а также бесчисленное количество талантливых выдвиженцев, которые поднимутся из низов уже в ходе этой войны. Опаленные огнем сражений, закаленные в горниле жесточайших боев, они поднимутся из полковников-подполковников к вершинам военной иерархии, на уровень командующих армиями и выше, замещая бесчисленных генералов мирного времени, не способных к разумному руководству войсками в ходе боевых действий. От своей «русской» родни Федор фон Бок знал, что в России издревле существовал такой обычай, что в мирное время генералов много, а как приходит война, так оказывается, что воевать некому. Так было во время Восточной войны в Крыму, так было при войне с Японией, так было и в прошлую Великую войну, когда о русских генералах, за исключением того же Деникина, и слова доброго сказать было нельзя. Прусские, а потом и германские, генералы при этом во все времена были в тонусе, ибо в Берлине всегда помнили, что самая прекрасная армия без хороших начальников – как машина без мотора. Выглядит как настоящая, но никуда не едет. И теперь история только начала было повторяться, как появились пришельцы из бездны и устроили, как выражаются большевики, большую чистку. Пройдет еще совсем немного времени (полгода или год) – и большевистскую армию будет не узнать…
Что еще при этом хотел подумать генерал-фельдмаршал фон Бок, истории осталось неизвестным. Где-то далеко, на спецобъекте под Смоленском, радист по приказу майора Старинова отстучал ключом короткий кодированный приказ. Размещенное в тщательно замурованной части подвала, устройство радиотелеуправления отправило полученный сигнал на компаратор, который сравнил его с кодом, установленным положениями пакета микропереключателей, и выдал сообщение о соответствии сигнала команде на подрыв здания. Блок подрыва, получив сигнал, через линии задержки с отмеренными микросекундными интервалами подал сигналы на электровзрыватели нескольких десятков распределенных зарядов. В результате их подрыва толстые стены бывшего штаба западного военного округа остались стоять на месте, зато все содержимое здания: люди, мебель, межэтажные перекрытия, крыша со стропилами и прочее – было вышвырнуто огненной волной в виде мелких фрагментов в голубое июльское небо Минска. Мины, которые так старательно обезвреживали германские саперы, на самом деле были ложными, а главный сюрприз все-таки дождался своего козырного клиента и отправил его в ад. И ведь что самое главное – во всем том устройстве, устроившем такие эффектные похороны штабу группы армий «Центр» с развеиванием пепла по ветру, не было ни одной детали имперского происхождения, все примененные технологии были сугубо советскими[67].
* * *
25 июля 1941 года, полдень, Киев, улица Орджоникидзе (ныне Банковая), дом 11, резиденция ЦК КПУ и Совнаркома УССР.
Хрущ, он же Никитка, он же Клоун, он же Кукурузвельт, он же Волюнтарист, он же Первый секретарь ЦК КП Украины, Первый секретарь Киевского обкома ВКП(б), Член Политбюро ЦК ВКП(б), Член Военных Советов Юго-Западного фронта и Юго-Западного направления, многоуважаемый товарищ Никита Сергеевич Хрущев пребывал в состоянии тихой паники. Человечка, которого он заслал в Москву по вопросу немецких колонистов, неожиданно арестовали. В принципе, мелкая персона, о которой незачем и беспокоиться, но Клоуну стало как-то не по себе. В принципе, при всей своей кровавости и репрессивности НКВД совсем уж беспричинных арестов не совершало. Либо его эмиссар сказал или сделал в Москве нечто такое, что вызвало немедленную реакцию органов в виде ареста, либо это идет охота на самого Хрущева, и люди Берии таким образом собирают материал для будущего процесса.