Опытный и даже в чем-то изощренный ум в теле непосредственного тринадцатилетнего ребенка по-своему впечатлял Быстроходного Гейнца, а усердие, с которым это маленькое создание исполняло свои обязанности, вызывало неподдельное уважение. Ведь усидчивость, аккуратность и умение безропотно делать мелкую кропотливую работу, не теряя внимания и не утомляясь, входили в число главных добродетелей, приписываемых германской нации. В жены Гудериан бы ее не взял, но считал, что в качестве управляющего имением Алис была бы идеальна. И плевать на маленький рост и тихий голос. Придать ей в качестве помощника отставного сержанта имперской штурмовой пехоты – и даже самые упрямые болваны из пеонов будут ходить по ниточке…
Гудериан уже примерял к себе роль высокопоставленного имперского генерала, надеясь поиметь с этой роли даже больше, чем ему обещал бесноватый ефрейтор. Пусть не здесь, на Земле, где устанавливаемые Империей порядки Метрополии не позволят ему ничего подобного «поместью с рабами». Пусть это случится там, на других планетах, через много-много лет (стабилизация позволяет жить долго); он намеревался построить свой замок, еще раз обзавестись женой и детьми и воспитать из них истинных германских воинов, достойных носить фамилию Гудерианов.
1 сентября 1941 года, 11:15. США, Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет.
Присутствуют:
Президент Соединенных Штатов Америки – Франклин Делано Рузвельт;
Вице-президент – Генри Уоллес;
Госсекретарь – Корделл Халл;
Министр финансов – Генри Моргентау;
Министр внутренних дел – Гарольд Икес;
Министр труда – Фрэнсис Перкинс;
Генеральный прокурор – Фрэнсис Биддл;
Военный министр – Генри Стимсон;
Министр ВМС – Франклин Нокс.
Пожилой слуга-филиппинец подкатил кресло с восседающим в нем президентом к рабочему столу главы государства в Овальном кабинете, дождался удовлетворительного кивка хозяина и, бесшумно ступая, вышел вон, плотно прикрыв за собой двери.
– Итак, джентльмены, – мрачно произнес Рузвельт, начиная разговор со своими верными министрами, – вот уже два месяца как мы живем в другой реальности, где ничего уже не может остаться таким как прежде…
– Кхм, мистер Президент, – сказал министр финансов Генри Моргентау, – вы имеете в виду ту штуку, которая вертится сейчас в космосе над нашими головами?
– Это не просто штука, Генри, – вместо президента ответил министр ВМС Франклин Нокс, – это сила, которая уже сломала германский натиск на восток и теперь влияет на мировую политику одним только своим присутствием. Наша военно-морская разведка получила данные, что в самые ближайшие дни на просторах России разразится еще одно, решающее, наступление вермахта на Москву.
– И это наступление станет для гуннов последним! – буркнул военный министр Генри Стимсон. – Я не могу представить ситуацию, при которой русские большевики и их имперские союзники не сумеют отразить вражеский натиск и нанести полчищам Гитлера решающее поражение. Судите сами. Вермахт растерял все естественные преимущества, которые имел на день начала войны, и в то же время не сумел добиться решающего успеха. Русские армии на юге, избежав разгрома и окружений, сумели отойти к оборонительным сооружениям старой границы, в то время как в центре позиции вермахту было навязано неожиданно тяжелое ожесточенное маневренное сражение, которое сожрало все германские резервы. Тот, кто руководил этим сражением с русской стороны, в первую очередь был безжалостен к собственным войскам, и только потом – к германским солдатам группы армий «Центр». Его задачей было выиграть для русской армии время на мобилизацию и переброску резервов к линии фронта, и он сделал это с максимально возможной решимостью.
– Не его, Генри, а ее, – хмыкнул Франклин Нокс. – Моим людям удалось выяснить, чьи руки двигали большевистские дивизии будто пешки по шахматной доске. Эту особу зовут мисс Ватила Бе. В имперском флоте у нее было звание, аналогичное нашему коммандеру, но большевистский вождь был настолько восхищен ее работой, что сразу же произвел в генерал-лейтенанты и назначил главным консультантом генерального штаба…
– Гуннов разгромила баба?! – со смесью удивления и недоверия воскликнул военный министр Симсон, чем вызвал неприязненный взгляд со стороны единственной женщины в данном собрании – министра труда Фрэнсис Перкинс.
– Ну, – военный министр Франклин Нокс наслаждался своей осведомленностью, – обычной бабой эту особу не назовешь. Судя по описаниям, которые нам удалось раздобыть, это худая, как жердь, мулатка примерно двухметрового роста, с головой размером с баскетбольный мяч. Большой мозг и хищные инстинкты дикого зверя делают ее непревзойденным специалистом по планированию военных операций. Неудивительно, что дядя Джо, к тому моменту оказавшийся в откровенно паршивой ситуации, ухватился за эту особу как за благословение Господне. Немецких генералов, попавшихся ей по пути, она кушала на завтрак вместо поджаренного бекона.
– Ужас, – передернул плечами вице-президент Генри Уоллес, – как представлю, сразу мороз по коже…
– А вам-то чего пугаться? – с видимым безразличием произнес Франклин Нокс, – вы же давно ждали мудрых учителей из Шамбалы[8] – и вот дождались. К тому же сдается мне, эти имперцы, если уж они смогли подружиться с дядюшкой Джо, даже большие социалисты, чем вы сами.
– Быть социалистом не грех, – строго произнес Рузвельт, обращая на себя внимание присутствующих, – грех потерять при этом края реальности и начать наводить справедливость там, где ее не может быть по определению. Насколько нам известно, экипаж имперского крейсера тоже отнюдь не рвется восстанавливать справедливость в каждом конкретном случае. К сожалению, как оказалось, американская нация отнюдь не входит в число их любимых родственников, поэтому нам рассчитывать на снисхождение с их стороны было бы несколько легкомысленно. Если бы дело обстояло иначе, то командование этого крейсера давно бы вступило с нами в дипломатические переговоры.
– Скажите, мистер президент, – спросил генеральный прокурор Фрэнсис Биддл, – удалось ли выяснить, какого рожна вообще этому крейсеру понадобилось на нашей планете? А то версия о том, что они прибыли сюда только для того, чтобы поддержать дядюшку Джо, кажется мне, мягко выражаясь, неполной. Должны же быть у них, помимо родственных чувств, еще какие-нибудь меркантильные интересы. Ну там рабы, полезные ископаемые, сельскохозяйственная продукция или свободные места для поселения…
– Скорее всего, последнее, – сказал госсекретарь Корделл Халл, – первое, что сделала команда этого крейсера, завязав контакты с дядюшкой Джо, так это попросила о вхождении в состав СССР на правах отдельной административно-территориальной единицы, полностью автономной в своем внутреннем распорядке. Из этого наши специалисты сделали вывод, что эти пришельцы отнюдь не собираются подчиняться большевистским порядкам, в итоге планируя полностью переделать под себя все большевистское государство. Так поступают глубоководные рыбы-удильщики, подманивающие к себе жертвы яркими огоньками, обещающими прогресс, а потом заглатывающие их целиком и переваривающие на благо своего организма. Только вот империи – это не рыбы. Им всегда мало одной добычи, не закончив переваривание которой голодная империя начинает новую охоту. Сейчас жертвой пришельцев стал Третий Рейх и отчасти русские. Когда все закончится, то выяснится, что русские полностью интегрированы в Империю пришельцев, а германцы с такой же тщательностью уничтожены – и в этом случае стоит ожидать победоносного марша имперской армии по Европе, после чего мы можем ожидать начало действий в нашем направлении…
– А может, и нет, – пожал плечами Франклин Нокс, – джапы вызывают у русских значительно большую ярость, чем мы, американцы. Насколько я знаю, в России, несмотря на то, что прошло уже почти сорок лет, никак не могут забыть нападения японского флота на свою базу Порт-Артур, да и позже, уже при большевиках, русские воевали с джапами, и неоднократно.
– Возможно, это и так, – покачал головой Кардел Халл, – но, как мы ни старались побудить узкоглазых дикарей напасть на русские владения на Дальнем Востоке, из этой затеи не получилось. По крайней мере, явного ответа мы не получили. Теперь у джапов есть две возможности. Или они нападают на русских и тем самым хоть немного оттягивают наш конец, или они нападают на нас – и тогда последствия могут быть самыми тяжелыми.
– Неужели, включив на полную мощность всю свою промышленность, – спросил Генри Уоллес, – мы не справимся с какими-то джапами?
– Если джапы решатся напасть на нас, – ответил вице-президенту госсекретарь Карделл Халл, – то это будет означать, что они уже договорились с пришельцами. А в таком случае нам не светит совсем ничего. – Он обвел собравшимся сумрачным взглядом. – Надеюсь, все здесь присутствующие осведомлены о том, что натворила всего одна эскадрилья имперских бомбардировщиков, нанесшая бомбовый удар по Берлину? Вы представляете реакцию нашего населения, если бомбы начнут рваться в американских городах?
– Одним словом, джентльмены, – проскрипел Рузвельт, не дождавшись от своих министров членораздельного ответа, – нам надо знать, что мы будем делать в случае войны с пришельцами. И этот вопрос сейчас главный. Поэтому вы, мистер Корделл Халл, и вы, мистер Уоллес, собирайтесь и отправляйтесь на самолете в Москву. От вашей настойчивости, Корделл, и удачи зависит будущее нашей любимой Америки. Постарайтесь не подвести ее и привезти нам мир, а не войну, если это вообще возможно. На этом все, джентльмены, до свидания.
1 сентября 1941 года, 13:20. США, Вашингтон, Белый Дом, Президентские апартаменты, Зал Договора[9] (личный кабинет президента).
Присутствуют:
Президент Соединенных Штатов Америки – Франклин Делано Рузвельт;
Спецпредставитель и личный друг президента – Гарри Гопкинс;