– И что, – не выдержала, – мужчин нет на этом корабле, всем заправляют женщины? Сибхи, горхи – ведь они все женского пола, не так ли?
– Так, – согласился Гопкинс. – И вправду, женщин тут гораздо больше, чем мужчин. Если не брать обычных людей, у всех остальных имперских видов девочек рождается гораздо больше, чем мальчиков, поэтому их на этом корабле и нет. Более того, все эти виды способны скрещиваться с обыкновенными людьми. Солдаты, которых вы видели в почетном карауле – это гибриды самок горхи и человеческих солдат, отличившихся в сражениях. Штурмовая пехота – это элитный корпус Империи, и именно поэтому их так боятся немецкие солдаты.
– Скажите, мистер Гопкинс… – сказала я, кивая на наших провожатых, – а что, эти две леди относятся к какому-то другому виду, они ведь не похожи ни на сибх, ни тем более на горхинь и их дочерей-полукровок…
– О да, – ответил он, – это эйджел. Это совершенно особенная раса, точнее, две расы, потому что эйджел бывают темными и светлыми. Их особенность – усиленный интеллект и чрезвычайно долгая жизнь, позволяющая накопить много личного опыта. Темные эйджел обычно служат тактиками и пилотами, а светлые – врачами, биологами и социоинженерами. Если еще и гибриды между самками светлых и самцами темных – таких обычно называют «серыми». Их сфера деятельности – разнообразная техника, и в этом они буквально гениальны. Но при этом у эйджел крайне слабо развито чувство социальной ответственности и они испытывают привязанность только к ближайшим родственникам, то есть членам своего клана. И поэтому они учат, лечат и советуют… Но командные посты всегда занимают обыкновенные люди. Причем не только русские или как их называют в Империи, новороссы, но и представители других национальностей. Кстати, обе этих леди, – он хитро подмигнул мне и кивнул на инопланетянок, – тоже полукровки, поэтому, когда случаются подходящие моменты, ничто человеческое им не чуждо.
– Надо же… – задумчиво проговорила я.
Все, что я услышала, меня буквально поразило. Еще я про себя отметила, что Гопкинс употребляет такие слова как «самки» и «самцы». Это что, получается, что он делает различие между людьми и этими инопланетными существами? Ну, то есть, относит вторых к рангу животных… По крайней мере, этим существам здесь отведена особая ниша, причем они и в ней занимают разные иерархические позиции, в зависимости от своего вида… А интересно, как к этому относятся они сами? И что об этом думает, к примеру, сам кэптен Малинин? По правде говоря, я не ожидала встретить здесь проявление такого вопиющего неравенства и потому была несколько шокирована. Это ведь получается деление общества на классы «по национальному признаку», что я всегда считала признаком отсталости. И ведь даже у нас в Америке никому бы и голову не пришло называть негров «самцами» и «самками»! Или я чего-то не понимаю…
– Ну вот мы и пришли, – сказал мистер Гопкинс уже вполне официальным тоном, когда мы остановились возле двери одной из кают в жилом ярусе крейсера, возле которой стояла худенькая девочка-сибха, – на ближайшее время, пока вы будете пребывать здесь, это ваш дом. А это Ити, ваш ординарец. Она обучена говорить по-английски и, если вы пожелаете, то можете давать ей различные поручения. Только не пытайтесь разговаривать на разные отвлеченные темы, сибхи к этому не приспособлены. Они не только выглядят как двенадцатилетние дети, уровень мышления у них примерно такой же.
Сказав это, мистер Гопкинс ушел, взяв с собой мистера Уоллеса, а мы с Ити остались. Разглядев ее получше, я поняла, что она лишь кажется подростком. На самом деле это взрослая женщина, даже, я бы сказала, уже вполне зрелая. В голове крутилось слово «самка» – и все во мне восставало против такого термина. В глазах Ити отчетливо прослеживался живой ум, хоть и несколько своеобразный. Она совсем не походила на умственно отсталую и была очень милой. Я сразу прониклась к ней симпатией. С чувством удовлетворения я подумала, что непременно буду много разговаривать с ней. Не на отвлеченные темы, нет. Я узнаю, как ей живется здесь, довольна ли она, хорошо ли к ней относятся. Ну и еще постараюсь выяснить разные прочие моменты…
Ити лучезарно улыбнулась мне и, открыв дверь в каюту и сделав приглашающий жест, сказала с необыкновенно приятным акцентом:
– Заходите, пожалуйста, миссис Перкинс…
4 сентября 1941 года, вечер. 15, 5 км. к востоку от города Орша, и в 3,5 км. северо-западнее райцентра Дубровно, деревня Чижовка. КП 161-й стрелковой дивизии.
Командующий армией – генерал-лейтенант Константин Константинович Рокоссовский.
Сегодня с самого утра и весь день на правобережном плацдарме гремели ожесточенные бои. Две танковые и одна моторизованная дивизии 48-го мотокорпуса атаковали позиции 161-й и 100-й стрелковых дивизий моей армии. Этот корпус был переброшен из-под Быхова, и его дивизии, свежие, еще не растратившие задора, пошли на наши позиции так, как это бывало в первые дни войны – чуть ли не с музыкой и в парадном строю. И это несмотря на то, что атаковавшая нас вчера 3-я танковая дивизия 24-го моторизованного корпуса оставила под Чижовкой изрядное количество своих поломанных и сожженных дотла «коробочек». Вроде бы достаточное предупреждение для разных лихих голов, но все равно первую атаку танкисты 48-го корпуса начали рано утром, как будто они бессмертные, хлебнув шнапса и в полном парадном строю. А у нас, как оказалось, и собаки-то еще не кормлены[21], поэтому исходные рубежи сосредоточения немецких дивизий перед атакой обработать реактивными установками мы не смогли (ибо их на позиции требуется выводить заранее), и только гаубичная артиллерия напоследок успела открыть заградительный огонь, немного сбив спесь с вражеских танкистов и пехоты. А дело в том, что Ватила Бе советовала не проявлять пока излишней активности артиллерии, чтобы дать втянуться в ловушку всем подвижным соединениям группы армий «Центр».
Да, не ожидали мы этой атаки. И Ватила Бе тоже не ожидала. По данным, поступившим на мой тактический планшет, 48-й корпус должен был направиться дальше на восток, где в узкой мокрой кишке без смысла и толка, как рыбины в верше, уже бились три моторизованных корпуса разной степени потрепанности. Но генерал Кемпф вместо входа в горловину прорыва, ведущую в мокрый мешок, вопреки приказам своего командования, самовольно бросил свои танковые и моторизованные дивизии в общем направлении на Дубровно. Всем хороша имперская разведка, а вот таких генеральских взбрыков предусмотреть не может. Впрочем, с тактической точки зрения генерал Кемпф был полностью прав. Взятие Дубровно и захват мостов через Днепр в этом, как ему представлялось, слабоукрепленном месте, позволило бы подрезать сражающуюся в Орше 20-ю армию и выйти на оперативный простор. Приказ приказом, но даже в вермахте победителей не судят. А может быть, в вермахте особенно. Гитлер сам авантюрист и своим генералам тоже привил дух безудержной авантюры, что в общем-то для германской военной мысли совсем не характерно.
Пани Ватила, когда узнала о таком развитии событий, выругалась как последний извозчик. Впрочем, довольно быстро взяла себя в руки и сказала, что у нас достаточно сил, чтобы сдержать удар, а она, в свою очередь, постарается выделить нам побольше поддержки с воздуха. В основном от крупных неприятностей нас спасло то, что непосредственно на «передке» никто не расслаблялся. Расслабишься тут, когда мимо тебя, всего в пяти-шести километрах по шоссе, колоннами прут на восток германские танки. Это такая силища, и, не ровен час, она развернется и кинется прямо на тебя…
Так что, едва рассвело – готовность полная, наблюдатели бдят на своих постах и расчеты находятся при орудиях и пулеметах. И едва планшет доложил, что колонны двух очередных танковых дивизий сходят с магистрали и разворачиваются фронтом на юг, все были уже тут как тут. Поперек дороги немцам встали две наших окопавшихся стрелковых дивизии «минской» выучки, с уплотненными вчетверо боевыми порядками, поддержанные для устойчивости двумя артбригадами ПТО и четырьмя гаубичными артполками РГК во втором эшелоне. Вполне серьезная сила, особенно если учесть, что от одного фланга до другого дуга обороны протянулась всего на шесть километров. Такая плотность характерна для наступательных, а не оборонительных порядков.
Вот и гитлеровцы не ожидали ничего подобного. Они думали, что тут слабый заслон из спешно стянутых к мостам тыловых подразделений при поддержке зенитных батарей, и что эти силы легко опрокинуть. Как бы не так, размечтались, однако…
Едва только в обрамлении разрывов гаубичных снарядов за дождевой завесой показались боевые порядки германских танков и бредущая по их следам мотопехота, как с самого дальнего, третьего рубежа противотанковой обороны по серым медленно ползущим коробкам прицельно ударили зенитные пушки калибра восемьдесят пять миллиметров. Этот нудный противный дождь мешал не только немцам, которые из-за него ползали будто мухи по варенью, но и нашим бойцам и командирам. На дне окопов собиралась противная хлюпающая жижа, оружие (особенно пулеметы) перед стрельбой требовалось прикрывать промасленными тряпками, и к тому же сплошная дождевая пелена изрядно уменьшала дальность прямой видимости. Самодельную имперскую установку, создавшую этот локальный Вселенский Потоп, отключили еще вчера вечером, когда стало ясно, что все идет по плану, но до момента, когда дождь полностью прекратится, пройдет еще двое суток. Как объяснила главный инженер крейсера серая эйджел Ауле Ра (которая и руководила этим проектом) в такой замедленной реакции виновата инерция атмосферных процессов. Мол, их установка разогнала столб восходящего воздуха, раскрутив циклон, и теперь требуется ждать, пока природа сама вернет все в норму. Только так, и никак иначе.
В такой мокрой каше почти с рассвета и до самого вечера продолжались вражеские атаки – в результате этого сорок восьмой моторизованный корпус оказался растрепанным в лохмотья, а наши обороняющиеся дивизии понесли серьезные потери, которые, впрочем, не лишили их боеспособности. Все кончилось только после того, как с орбиты удалось, как это