рить наш гордый и стойкий британский народ!
– Сэр Уинстон, не забывайте, что вы не на парламентской трибуне, а перед людьми, которые хорошо знают ваш характер, – устало заметил Энтони Иден. – Нам прекрасно известно, что уж если вы решили проявить упрямство, то любой осел рядом с вами покажется милым и покладистым существом. Год назад, когда по ту сторону Ла-Манша стояла армия Гитлера, нам угрожало вторжение людей, помешанных на идее своего расового превосходства. Захватив наш Остров, они тут же принялись бы делить британцев на чистых, с их расовой точки зрения, и остальных, которых не ждало бы ничего хорошего. Еще некоторое время назад я был склонен соглашаться с вашей позицией о грозящих нам чудовищах, но теперь, зная, что происходит в Германии, думаю, что Империя – это совсем другое дело, нежели Гитлер, с которым стоило воевать насмерть. Для пришельцев из космоса нет рас, наций и классов, она смотрит только на то, способен человек нести службу и хранить верность их императору или же нет…
– Нет, нет и нет! – воскликнул Черчилль, – я же вам всем уже говорил: для нас нет и не может быть капитуляции и присоединения! Мы будем сражаться насмерть на нашей земле, и пусть их империя придет и возьмет ее через наши трупы.
– Вы так ничего и не поняли… – сказал Климент Эттли, сурово глянув на премьер-министра, – никто не будет воевать с британской армией и королевским военно-морским флотом. Просто нас чужими руками приведут на грань отчаяния, и, когда большинство уже будет согласно на все, нам предъявят ультиматум, и с этого момента оставшихся высокопоставленных противников Присоединения примутся убивать по одному. Им нужны наши поля и холмы, заводы, порты, морские суда, а также люди: рабочие, инженеры, врачи и учителя, но им совсем не обязательны политические упрямцы вроде вас. – Он сделал небольшую паузу, и, делая упор на каждом слове, добавил: – Если вы, сэр Уинстон, отказываетесь от всеобщих выборов, то должен вам сообщить, что лейбористская партия выходит из коалиции с консервативной партией и переходит в оппозицию к вашему кабинету. Наша партия считает, что социальная программа, которую Империя внедряет в Германии, наилучшим образом подходит и к чаяниям британского народа, и с этой позицией мы готовы пойти на всеобщие выборы.
– Не знаю, как насчет социальной программы, – сказал Энтони Иден, – но я убежден, что, продолжая упрямиться, вы совершаете серьезную ошибку. Поэтому не считаю возможным оставаться в составе вашего кабинета, сэр Уинстон, и прошу принять мою отставку[18]. И, да – русским уже известно, что вы приказали мистеру Мэнзису проработать план устранения милейшего дядюшки Джо. Так что, когда Империя выйдет на тропу войны и начнет бушевать, мне хочется быть от вас подальше.
Черчилль впился взглядом в главкома КВВС, с трудом скрывая свое отчаяние. Тот откашлялся и, не глядя на премьера, сказал:
– Как военный человек я не подам в отставку в тот момент, когда Британии угрожает опасность. Но знайте, что британские летчики не хотят воевать против Империи. Войны в стиле «конквистадоры против голозадых индейцев» – не для нас. У противника подавляющее техническое превосходство, и все, что мы можем предпринять, ни на йоту не изменит их намерений. И преодолеть это превосходство не в наших силах. А сейчас разрешите откланяться, мне нечего больше сказать вам.
С этими словами маршал авиации покинул кабинета премьер-министра, а вслед за ним вышли Энтони Иден и Климент Эттли. При этом сэр Уинстон был уверен, что все трое – может, по отдельности, а может, и скопом – покинув его подземную резиденцию, направятся на аудиенцию к королю Георгу Шестому, чтобы объяснить тому мотивы своих поступков. Да и у самого британского премьера при мысли о том, с кем или с чем он связался, по толстому загривку пробегали мурашки, похожие на хорошо откормленных мышат.
02 октября 1941 года. утро мск. Где-то над плоскостью эклиптики в районе пояса астероидов. разведывательно-ударный крейсер «Полярный Лис».
Совершив внутрисистемный прыжок, покрывший две с половиной астрономические единицы, первый навигатор Визал Ала заложила изящный разворот в сто восемьдесят градусов, перевела планетарные приводы корабля в режим торможения и передала управление на пульт старшему навигатору Марине Алексиной. Теперь следовало погасить вектор ухода из солнечной системы и лечь на курс перехвата «Корсара», пролетающего через этот сектор пространства. По меркам доимперских эйджел, «Полярный Лис» обладал непревзойденной маневренностью, и, хоть и имел возможность тормозить не меняя ориентации (так же, как человек может ходить спиной вперед), навигаторам было комфортнее положение, когда ориентация корабля в целом совпадает с вектором тяги. Подсознательная ориентация в пространстве («верх-низ», «вперед-назад» и «вправо-влево») никуда не делись даже у темных эйджел.
В то время как навигаторы передавали друг другу вахту, в ГКЦ (главном командном центре) главный сигнальщик тарданец Гор Видм сканировал пространство с целью определения точного местоположения «Корсара», а главный инженер серая эйджел Ауле Ра выводила системы активной маскировки на максимальную мощность. На «Корсаре» наверняка засекли гравитационный всплеск от вышедшего из прыжка корабля, – главное, чтобы там не смогли обнаружить большего. По понятиям доимперских эйджел, прыжок так глубоко внутри планетной системы невозможен в принципе, а потому нет тут никого… Госпожа матрона Синих Огней, вашему Кораблю просто почудилось или же это была естественная природная флуктуация…
– Вот он, – наконец сказал Гор Видм, выводя на большой экран результаты сканирования, – по типу и мощности планетарных приводов и общей массе это точно «Корсар», но в какой-то неклассической модификации. Видимый силуэт существенно отличается от базового образца.
С этими словами он вывел на экран расплывчатое изображение, отдаленно напоминающее беременный гвоздь.
И тут, вытирая после душа полотенцем длинные волосы цвета благородной меди, в ГКЦ вошла первый навигатор Визал Ала во всем своем темноэйджеловском великолепии.
– Это навесной грузовой отсек, – приглядевшись к изображению, сказала она. – Скорее всего, их матрона решила поиметь с этого рейса максимальный гешефт и собралась перевозить наловленных пеонов в состоянии глубокой заморозки. В состоянии «мороженого мяса» в этот отсек можно напихать от пятидесяти до ста тысяч особей. Это не похоже на частное хищение с последующей разборкой украденных пеонов на управляющие элементы, скорее, этот «Корсар» пытаются использовать в качестве колонизационного транспорта при основании новой колонии со смешанным хуманс-эйджеловским населением. В таком случае на его борту наверняка присутствует клан светлых, получивший лицензию на основание такой колонии.
– Наша прежняя Галактическая Империя не обладала информацией о существовании планеты, заселенной хумансами в канун ее основания, – строго сказал каперанг Малинин.
– Это неважно, – отмахнулась от этого аргумента первый навигатор, – прежняя Империя знала лишь небольшую часть галактического рукава, населенную кланами эйджел, и искомая планета могла располагаться где-то в еще не исследованной нашими кораблями области пространства. Сообщество эйджел довольно фрагментарно, и даже матроны крупнейших кланов сами по большей части не ведают того, что лежит за пределами их непосредственных интересов.
– Возможно, вы и правы… – с некоторым сомнением в голосе произнес командир «Полярного Лиса», – но я хотел бы знать, что по этому поводу может сказать искин Ипатий, ведь в его память переписали всю неоримскую информацию, доступную искину «Несокрушимого» Кандиду.
Искин Ипатий, голограмма которого неизменно присутствовала в ГКЦ, сказал:
– Неоримской империи было известно более двух десятков похожих на Латину новейших хуманс-эйджеловских колонизатов, хаотически разбросанных вне зоны первоначального расселения хумансов. Население на таких «новых» планетах было менее многочисленным, чем на старых колонизатах, а связи местных хумансов с управляющими кланами эйджел – более глубокими. Тоже своего рода симбиоз, но на более примитивном уровне, чем в Империи. Обычно для совместного заселения выбирались теплолюбивые разновидности хумансов, способные без особого дискомфорта переносить приятный эйджел влажный и жаркий субтропический климат, а также отсутствие климатических сезонов. Но я бы не стал напрямую сопоставлять неоримскую информацию искина Кандида и ту реальность, что дана нам в ощущениях…
– Спасибо, Ипатий, – произнес каперанг Малинин, на полуслове заткнув фонтан красноречия искина, – вся прочая информация и в самом деле не представляет для нас особого интереса. Как я понимаю, к Старой Земле этот «Корсар» летит без груза, поэтому информация о конечной цели его маршрута в настоящий момент не имеет для нас ни малейшего значения. В надлежащее время мы в любом случае ее получим, допросив матрону клана Синих Огней, а также матрону клана светлых эйджел, заказавшую это рейд. А также выясним, где именно эйджел собирались наловить такую прорву пеонов или же у кого они их собирались купить. Это, как говорится, уже отдельная песня. А сейчас я приказываю службе главного навигатора рассчитать траекторию перехвата и доложить об ожидаемом времени сближения.
Главный навигатор Ванесса Олина на своем рабочем месте запустила процедуру расчетов и через некоторое время сказала:
– Курс на перехват рассчитан, товарищ командир, ожидание времени сближения до дистанции визуального опознания составляет тридцать два часа.
– Исполняйте, – кивнул каперанг Малинин и собрался уже покинуть главный командный центр.
Тут бы все и закончилось, если бы не Георгий Димитров.
– Товарищ Малинин, а что случится с экипажем чужого корабля после того как вы возьмете его на абордаж? – спросил он.
Каперанг Малинин повернулся к гостям, стоящим чуть на отшибе, чтобы не мешать работе команды, и, пожав плечами, ответил: