еобходимое ей количество молодых и пригодных для размножения хумансов у кланов планеты Латина, но затраты на терраформирование вышли за первоначально рассчитанный бюджет. Из-за дефицита средств госпожа Тенал даже распорядилась прервать процесс спрямления планетарной оси, которая осталась наклоненной на пять градусов к плоскости планетарной орбиты.
Чтобы сэкономить и не начать по дешевке распродавать доли на еще не заселенной планете, Тенал и заказала этот рейд к планете-прародительнице, который должен был обойтись ее клану в круглую сумму (не идущую, впрочем, ни в какое сравнение с ценой лицензионных закупок). Кроме всего прочего, хумансы, имеющие такое (нелегальное) происхождение, отличались более качественной генетикой и наилучшим образом подходили для заселения свежетерраформированной планеты. Разными способами (через Посредников) Заказчик всегда находит своего Исполнителя, – вот и госпожа Тенал встретилась на одной из орбитальных станций с госпожой Сабейл. Посредники получили свою мзду и отвалили в сторону, а матроны приступили к переговорам. Проблемой, которая требовала особого урегулирования, было желание госпожи Тенал взять с собой в рейд наемную хумансовскую банду[19], в составе которой имелись двести рядовых, восемь сержантов, капеллан и три офицера. Один из этих офицеров, барон Адалхард фон Вигман, в чине главаря (капитана[20]) возглавлял все подразделение.
Госпожа Сабейл не собиралась пускать на борт Корабля Синих Огней такое количество вооруженных самцов-хумансов, а госпожа Тенал не видела возможности обойтись без своей банды в процессе отлова пеонов. Конкретного представления о том, что нужно будет делать на месте, у нее не было; планирование велось в стиле незабвенного Наполеона Бонапарта: «Главное – ввязаться в бой, а там будет видно». Имелась смутная информация о том, что планета-прародительница в последнее время впала в так любимый хумансами период внутрипланетных войн, что должно было облегчить процесс отлова пеонов. Но кроме этого, ничего известно не было.
В итоге договорились, что все тяжелое вооружение банда сдаст под замок в специальное помещение, а если возникнут какие-либо бытовые неурядицы, их возьмутся разрешать двенадцать боевых хуман-горхских гибридов внутренней самообороны, непосредственно управляемых Токан. А с такой стражей не решится бушевать ни один хумансовский самец, даже самый сильный и дерзкий. Если же корабль Синих Огней подвергнется нападению, то банда барона Адалхарда фон Вигмана будет защищать Токан – так же, как и любое имущество госпожи Тенал.
Договорившись, матроны принесли друг другу соответствующие клятвы – и рейд к планете прародительнице перешел в разряд решенных вопросов.
Теперь же матрону Синих Огней терзали смутные сомнения. Легенды (а точнее, слухи) о Страже Древних, охраняющем планету-прародительницу, широко расползлись по просторам космоса, и по прошествии ста тысяч лет едва ли представлялось возможным разобраться, что в них правда, а что – прямая ложь, домысел или непреднамеренный вымысел. Быть может, зря она пожадничала и согласилась на эту рискованную авантюру… Темные эйджел редко испытывают страх, но тут присутствовало нечто такое, отчего госпоже Сабейл становилось не по себе. Масса корабля, совершившего невозможный для эйджел внутрисистемный прыжок, в два-три раза превышала массу дальнего рейдера темных эйджел «Длинный Меч», а его умение маскироваться превосходило все мыслимые возможности. И если бы не чувствительный психосканер Токан, улавливающий обращенное на нее внимание, то можно было подумать, что, выйдя из прыжка, чужак удалился прочь, следуя по прежней траектории.
– Токан, – обратилась матрона к Кораблю, – а ты можешь определить, кто на тебя смотрит?
– Сложно сказать, – мысленно ответила та, – они слишком далеко, но мне кажется, что все они разные и среди них есть хумансы и эйджел, а еще одно непонятное существо, холодное как межзвездный мрак. По крайней мере, я его ощущаю именно так… Если это чужое внимание со временем не ослабнет, а будет только усиливаться, то всех нас, моя госпожа, ждут нелегкие времена. В отличие от чужака, уйти отсюда в прыжок мы не сумеем, а значит, не сможем воспрепятствовать, если чужой Корабль захочет познакомиться с нами поближе.
– Мы будем драться, защищая нашу жизнь и честь! – патетически подумала госпожа Сабейл.
– Как мы сможем драться, если даже не видим врага? – возразила ей Токан. – Все наше оружие точное, с узким конусом действия, и бессмысленно пытаться тыкать им в пустоту, пытаясь угадать, с какой стороны притаился чужак. И даже я могу почувствовать наличие обращенного в нашу сторону внимания, но по нему мне не дано определить направление на чужой Корабль, а расстояние ощущается как «далеко, близко, очень близко»…
– В таком случае, – подумала матрона Синих Огней, – если опасность станет неотвратимо-очевидной, я соберу Совет Клана, чтобы решить, не стоит ли нам уйти к Великому Духу, взорвав наш Корабль и не давшись чужаку живыми. Если там, в рубке управления, рядом с обычными темными эйджел стоят хумансы, то неизвестно, какую мерзость способно выдумать это подлое племя ради того, чтобы поглумиться над своими благодетелями эйджел. А еще меня пугает то существо – холодное, как глубокий космос… Возможно, это и есть тот самый Страж Древних из легенд, который на самом деле Существо, а не Корабль. Тогда становятся вполне объяснимы и смешанная команда на борту чужака (ибо Стражу должно быть все равно, с кем он имеет дело), и то настырное внимание, которое он уделяет нашему клану.
Погладив рукой сферу обеспечения, госпожа Сибейл добавила:
– А ты, моя дорогая Токан, тем временем попытайся понять, кто нас преследует и каковы его цели. Если это и в самом деле Страж Древних, то нам лучше умереть, чем подвергнуться ужасающим пыткам, ожидающим нарушителей Запрета. Тебя будут ломать на мелкие кусочки, отдирать одну деталь за другой, пока не останется только сфера обеспечения, которая будет вечно вращаться по орбите вокруг местной звезды. Разумеется, это случится уже после того, как Страж уничтожит всех твоих сестер и даже брата…
Когда матрона ушла, Токан подумала, что ей стоит не только подробнее рассмотреть обращенное на нее внимание, но и попытаться вступить с чужим Кораблем в мысленный разговор. Он точно должен знать, кто его хозяева и чего они хотят. И только потом можно давать госпоже Сабейл и Совету Клана Синих Огней рекомендации, как им поступить в этом конкретном случае, чтобы не было потом мучительно больно за неверно принятые решения.
3 октября 1941 года, 13:15. Италия, Рим, резиденция дуче вилла Торлония.
Итальянский диктатор, позер и краснобай Бенито Муссолини.
В этот осенний день на виллу Торлония доставили девять оппозиционных деятелей только что освобожденных из тюрьмы-крепости Сан-Стефано, расположенной на острове Вентоне. Это были четыре коммуниста: Луиджи Лонго, Камилла Ривера, Умберто Террачини, Джорджо Амендола; один коммунист-ренегат, Альтиеро Спинелли, ненароком соскользнувший в либерализм; один социалист, Алессандро Пертини; два левых либерала: Эрнесто Росси и Эухенио Колорни; а также один анархист-либертарианец, Альфонсо Фаилла. Показательная экзекуция, три дня назад учиненная Империей над британскими бомбардировщиками над Килем, придала этому процессу дополнительный импульс, и подчиненные дуче забегали как тараканы. Недоумевающих заключенных извлекли из камер, поселили под домашним арестом в одной из римских гостиниц, сводили к хорошему парикмахеру и портному, после чего доставили на виллу к Муссолини, где их уже ожидал сам итальянский диктатор и его зять граф Чиано.
Последним, уже на готовое, туда прибыл посланец господина Сталина, товарищ Винченцо Бианко, совмещающий должности императорского герольда и высокопоставленного функционера Коминтерна. Да как прибыл: одетый в прекрасный штатский костюм, он спустился на космическом шаттле прямо во двор виллы. Вместе с ним из десантного трюма появился взвод штурмовой пехоты в полной боевой экипировке – так что охранявшие виллу Торлония чернорубашечники потерялись, догадываясь, что им тут больше нечего делать. Твердыня пала без боя. Еще бы: ведь одно отделение этого взвода составляли штурмпехотинки с «Полярного Лиса», а два других – советские бойцы минской выучки, облаченные в штурмовую экипировку облегченного образца и вооруженными модернизированными автоматами ППШ – просто шик и блеск! Идеально для того, чтобы производить впечатление на разных заносчивых деревенщин, каким, собственно, и являлся Бенито Муссолини по своей сути.
До последнего момент бывшим заключенным никто и ничего не объяснял. Поэтому, когда посланец Сталина вошел туда, где за длинным столом уже сидели все прочие участники будущего разговора, Луиджи Лонго даже воскликнул с чисто итальянской экспрессивностью:
– Товарищ Винченцо, это вы?!
– Да, товарищ Луиджи, это все тот же я, – ответил Бианко, в то время как за его спиной две штурмпехотинки занимали пост у входной двери, – господин Муссолини под давлением превосходящих по силе обстоятельств согласился оставить власть, и я надеюсь, что передо мной сейчас сидит основа будущего правительства Народной Италии…
– Да, это так, черт побери! – воскликнул Муссолини, стукнув кулаком по столу. – Но если бы не эти самые обстоятельства, я дрался бы за свои идеалы до последней капли крови…
– И был бы свергнут восставшим народом, пойман вместе со своей любовницей нашими товарищами и вместе с ней повешен за ноги в назидание грядущим поколениям, – совершенно ровным голосом произнес посланец Сталина, и только в уголках его глаз таилась усмешка. – В книге судеб на космическом крейсере нашлась и такая запись…
В ответ Муссолини пробормотал что-то нечленораздельное, наливаясь дурной кровью. Казалось, что прямо сейчас его хватит удар, после чего проблема дуче разрешится сама собой.
– Что, синьор Бенито? – ледяным тоном, ничуть не меняясь в лице, спросил Винченцо Бианко, глядя на покрасневшего как помидор итальянского диктатора, – вас не просветили, как вы могли бы закончить свою жизнь, если бы не согласились решить дело миром? Наверное, не хотели волновать понапрасну. – Он смерил диктатора взглядом с ног до головы. – Но теперь это неважно. Люди, пославшие меня сюда, подтверждают гарантии вашей безопасности, а также то, что на процессе против гитлеровского нацизма и прочих поджигателей мировой войны вы пойдете только свидетелем. Как-никак, вы все-таки наш бывший товарищ, заблудшая овца в нашем социалистическо-коммунистическом стаде.