А затевался весь это большой сбор делегатов для того, чтобы при их участии провести народное учредительное вече, которое своей властью народного волеизъявления должно будет учредить Сербскую Советскую Социалистическую Республику. И, как узнал Тито, границы этой социалистической Сербии не будут совпадать ни с границами сербского государства Карагеоргиевичей до Балканских войн и Первой Мировой, ни с границами югославского королевства. Новое социалистическое государство включит в себя все земли, населенные сербами – ни больше ни меньше. Однако эта идея Тито категорически не нравилась. Он бы предпочел видеть будущую социалистическую Югославию в несколько ином виде: в целом совпадающую по административному делению с былым Югославским королевством (только области превратятся в союзные республики). Тито хорошо продумал, как на Балканах, на базе сербско-хорватской федерации, создать свое подобие Советского Союза, помимо территории Югославии включающее в себя куски Австрии, Италии и Венгрии, а также всю Албанию, Болгарию и Грецию…
Иосип Броз Тито не был таким пустоголовым позером и краснобаем, как Бенито Муссолини, но его характер так же был смазан изрядной дозой наполеоновского тщеславия и самонадеянности. И, кроме того, он не был кровь от крови и плоть от плоти сербского народа, которому предстояло понести основные жертвы при воздвижении Балканской империи Тито. Этих людей, своих будущих солдат, вождю грядущей Великой Югославии было не жаль. А тут, как оказалось, в ходу совсем другие планы… За созывом Учредительного Веча стоит триумвират из председателя Главного народно-освободительного комитета Сербии Драгойло Дудича, первого секретаря ЦК Компартии Сербии Благое Нешковича и невесть как затесавшегося в эту компанию бывшего наследного принца Сербии Георгия Карагеоргиевича. За спинами этих троих стояла советская военно-дипломатическая миссия – а значит, и советский лидер, вождь и учитель, обладающий беспримерными возможностями воздействия на прочие коммунистические партии (ибо Коминтерн расположен не где-нибудь, а в Москве).
Едва Тито попробовал возмутиться самоуправством, как товарищ Громыко сунул ему под нос бумагу из Коминтерна, где черным по белому, за подписью товарища Димитрова, сообщалось, что в интересах мирового коммунистического движения решением ИККИ коммунистическая партия разделяется на компартии Сербии и Черногории, Словении, Македонии и отдельно Хорватии. И товарищ Тито теперь всего лишь первый секретарь компартии Хорватии. А если товарищу Тито такое решение не нравится, то он может апеллировать, прибыв в Москву (то есть на Лубянку).
И это еще ничего, ласково. В тридцать восьмом году за дремучий буржуазный национализм Коминтерном была распущена (совсем) компартия Польши, и с того момента интересы поляков в коммунистическом движении представляла вдова Железного Феликса пани Софья. Впрочем, там была другая ситуация. По здравому размышлению Тито понял, что его не только низвергли с поста мощнейшей балканской компартии, но и отодвинули с магистрального пути прогресса далеко на периферию. Самой многочисленной, сплоченной и идеологически мотивированной ударной и направляющей силой в коммунистическом движении на территории Югославии является как раз компартия Сербии, у которой уже есть первый секретарь Благое Нешкович, пользующийся безраздельной поддержкой советской миссии. В случае межфракционной борьбы эта сила, уже достаточно подвергшаяся советскому влиянию, будет не на стороне Тито с его сторонников, так что затевать интригу в этом направлении бессмысленно.
Особенно Тито не понравился подполковник ОСНАЗа Вуйкозар Пекоц. Скользкий тип, от любого вопроса отделывающийся шуточками, и в тоже время – явно опытный, матерый волк; его рука не дрогнет даже в самых сомнительных ситуациях. Командиры партизанских отрядов в восторге от этого человека, ведь он – насквозь понятный рубаха-парень, но при этом знатный боец, а также командир, прославивший свое имя множеством славных дел. Именно люди подполковника Пекоца тренируют первый сербский ОСНАЗ, и именно с ним о чем-то постоянно советуется отставной королевич Георгий. А по вечерам чуть ли не половина Ужицы собирается послушать его слегка приукрашенные художественным вымыслом и сдобренные юмором поучительные рассказы о Слоним-Ивацевичской операции, а также о том, в какие смешные и нелепые ситуации попадали тогда немцы.
И этот человек, и другие его товарищи не оставили Тито никакой возможности сесть на два стула сразу. После неожиданного и стремительного разгрома Германии следующим врагом Советского Союза стала Великобритания, и, в частности, ее верные клевреты из числа сторонников павшего королевского режима. Глянув в глаза московскому посланцу, (об имперском происхождении Вуйкозара Пекоца Тито не догадывался) балканский Наполеон понял, что попытка опереться на англичан может стоить ему безымянной могилы, а сверху на эту могулу положат бумажку за подписями Сталина и Димитрова, санкционирующую эту ликвидацию. И никто ничего не скажет, ибо действия вразрез с директивами Коминтерна являются серьезным партийным проступком. Но если в мирное время за это всего лишь исключат из партии, то во время войны за это можно поплатиться головой.
Поставив всю свою жизнь на социалистическую революцию, как игрок ставит последние деньги на зеро в рулетке, Тито подсознательно понимал, что менять флаг просто не имеет смысла. Пройдет еще немного времени – и еще до Рождества хорватская богадельня Анте Павелича будет вдребезги разгромлена совместными усилиями Красной Армии и Народно-Освободительной армии Сербии, в которую с помощью советских специалистов в настоящее время превращаются партизанские отряды. Да и не примут его на той стороне. Процесс формирования еще в самом начале, но и коллаборационисты Недича и четники, чем дальше тем быстрее, начинают дезертировать (самодемобилизоваться) из рядов этих организаций, после чего, привлеченные именем королевича Георгия, вливаются в ряды новой сербской армии. В Черногории, как знает Тито, этот процесс прошел на стихийной основе и завершился еще до вмешательства советских товарищей. Почти все югославские офицеры черногорского происхождения уже влились в партизанские отряды, и вместе с ними вступили в народно-освободительную армию.
Но, собственно, долго маяться сомнениями Тито не дали. Прибыл, осмотрелся – пора за дело. Все тот же товарищ Громыко, суровый и серьезный как судья во время оглашения смертного приговора, передал новоиспеченному руководителю компартии Хорватии распоряжение выехать в свою новую епархию и приступить к исполнению обязанностей первого секретаря и по совместительству еще какого-то имперского комиссара.
От такой новости Тито сначала остолбенел, а потом только ошарашенно спросил:
– Какого имперского комиссара, товарищ Громыко?
– А вы не знали? – удивился дипломатический представитель советского вождя и вполне подробно рассказал несостоявшемуся югославскому диктатору, откуда что взялось.
И тут Иосипу Броз Тито стало откровенно не по себе. Ему не нравилось даже то, что Исполнительный комитет Коммунистического интернационала, исполняя из Москвы свою руководящую и направляющую роль, ретранслирует на весь мир волю одного человека. Создав социалистическую Югославию и укрепившись у власти, Тито в любом случае собирался уйти из-под влияния этой силы, и начать балансировать между западом и востоком. Не понимая, что это будет игра с огнем, он собирался в равной степени опереться как на сербо-черногорскую составляющую югославского народа, так и на откровенно враждебных ей венгров Воеводины, хорватов, боснийцев и македонцев. Ориентированное на Европу несербское население было ему ближе и приятней, и он любой ценой хотел увеличить его численность в пределах Югославии, не понимая, что это может кончиться распадом страны.
Но Империя, уже установившая господство почти по всей планете, и на этот проект наложила вето, сделав ставку на вычленение из Югославии сербо-черногорского ядра. Это было немыслимо, возмутительно, невозможно! Но это было обеспечено превосходящей силой, а потому неизбежно. Разумеется, Тито мог взбунтоваться и даже бежать в «неизвестном направлении», но он понимал, что идти против такой силы – занятие такое же бессмысленное, как и попытка одолеть наводнение, крича и размахивая руками. Слепая стихия, целеустремленно накатывающаяся на берег, не обратит на безумца никакого внимания и сожрет его вместе со всем тем, что попало в ее сферу действия… И тогда он согласился выполнять обязанности имперского комиссара только потому, что в противном случае на эту должность назначат какого-нибудь серба, который будет мстить, мстить и мстить хорватам за своих убиенных собратьев.
А мстить было за что. Сербская кровь залила хорватскую землю, из-за чего Империя требовала от своего комиссара сурового, но объективного подхода. Дав согласие занять эту должность, Тито планировал отмазать, то есть полностью обелить, нескольких лично ему приятных людей, смягчив предписанный режим содержания и облегчив участь собственного народа. При этом он даже не догадывался, что неисполнение имперских предписаний или попытки ввести Империю в заблуждение – все это смертельно опасно. Ответ будет быстрым, страшным и весьма действенным…
04 октября 1941 года. 16:35 мск. Где-то над плоскостью эклиптики в районе пояса астероидов, разведывательно-ударный крейсер «Полярный Лис».
Чем меньшее расстояние оставалось между преследователем и преследуемым, тем осторожнее действовали навигаторы, постепенно сближая корабли: «тише, еще тише, еще немного тише». Пять сотен километров – по космическим меркам это совсем рядом, почти вплотную. С такого расстояния разведывательные системы «Полярного Лиса» прошивают «Корсар» буквально насквозь. То, что тридцать часов назад было лишь догадками, теперь стало известно с достоверной точностью. Темные эйджел в количестве семнадцати голов (среди них один Корабль и один самец в темном сне) – есть. Дюжина боевых хуман-горских гибридов на борту (серьезная заявка на силу клана) – есть. Команда из двух десятков горхов и вдвое большего количества сибх – есть. Навесной грузовой отсек с криогенным оборудованием – есть. Светлые эйджел (все самки) на борту «Корсара» в количестве двадцати восьми голов – есть. Самцы-хумансы в количестве двухсот двенадцати голов – тоже есть.