– Неужели такое вмешательство в таинство зачатия возможно?! – спросил потрясенный Папа; он даже на секунду оставил в покое свои четки. – И Господь это терпит, не поражая святотатцев своими молниями?!
– А почему Всевышний должен возражать? – пожал плечами кардинал Мальоне. – Ведь медики Империи не вмешиваются в основы наследственного кода подобно проклятому Богом Древнему, а лишь улучшают шансы на рождение успешных детей, сокращая неизбежное количество сорной травы. В Империи не делают различий между людьми в зависимости от их расы, нации, вероисповедания, пола, способа происхождения и прочих побочных факторов. Помимо культа честности (что уже говорит о том, что имперцы не могут быть слугами Сатаны[26]), там процветает культ государственной, преимущественно военной, службы и культ профессиональной компетентности. Имперский гражданин с высоким статусом – это честный, компетентный специалист на государственной службе или ветеран, отслуживший положенный срок и состоящий в запасе. Третьего не дано. Тех, кто вообще не хочет или не может служить, классифицируют как пеонов – то есть людей лично свободных, но не обладающих никакими политическими правами и находящихся вне системы статусов…
– А как же слуги нашей Святой Матери Церкви: священники, монахи, епископы и кардиналы – неужели они тоже будут считаться в Империи самым низшим сословием? – спросил Папа.
Кардинал Мальоне взял со стола книжечку с текстом имперского Конкордата, немного полистал ее и, найдя нужный раздел, передал Папе.
– Вот, – сказал он, – тут все написано. Священники зарегистрированных конфессий наделены всеми правами и обязанностями государственных служащих. Но статус не дается просто так. Во-первых – после некоего переходного периода принимать в духовные семинарии и рукополагать можно будет только тех молодых людей, которым этот род деятельности будет рекомендован при профориентационном обследовании. Во-вторых – как и другие государственные служащие, священник во что бы то ни стало должен сохранять лояльность к этому государству…
Некоторое время Папа внимательно читал этот раздел Конкордата, потом раскрыл книжку с начала и стал внимательно вчитываться, не пропуская ни одного пункта. По тому, как он это делал, кардинал Мальоне понял, что неизбежное решение уже принято и Наместник Святого Петра только уточняет позиции.
– Ну что же… – сказал Пий Двенадцатый с явным облегчением, когда, наконец, дочитал проект Конкордата. – Вполне достойные условия, могло быть и хуже. Когда мой предшественник Пий Седьмой заключал свой конкордат с Империей Наполеона[27], положение нашей Святой Матери Церкви было примерно таким же. И при этом она не ослабла, а даже еще более укрепилась. Вопрос же об истинной сущности эйджел как таковых я предлагаю пока отложить в сторону. Было бы крайне опасно попасться в ловушку их устрашающей внешности и совершить непоправимую ошибку.
Монсеньор Мальоне сказал:
– Всем, кто получил предложение о Присоединении, дается возможность направить на космический крейсер своего полноправного представителя, чтобы тот смог увидеть, как живет Империя у себя дома. Мы тоже можем воспользоваться этой процедурой и послать туда своего представителя. Ваше Святейшество, если вы не будете против, я постараюсь подобрать брата с соответствующими талантами…
– Мы, монсеньор Мальоне, будем не против, – сказал Папа. – А сейчас давайте закончим этот разговор, потому что он меня утомил. Свое окончательное решение мы объявим вам позже, когда взвесим все аргументы. Оставьте здесь все эти бумаги, я еще раз посмотрю их позже, и ступайте. И позовите мне, пожалуйста, сестру Паскалину[28], сообщите ей, что она мне очень нужна.
11 октября 1941 года, Японская империя, Токио, Императорский дворец, зал для совещаний в присутствии императора.
Присутствуют:
Император Хирохито (посмертное имя Сёва);
Премьер-министр – адмирал Сигэтаро Симада;
Министр армии – генерал Корэтика Анами;
Министр флота – адмирал Осами Нагано;
Главком флота – адмирал Исороку Ямамото;
Министр иностранных дел – Сигэноре Того.
Император, как и положено на таких совещаниях, безмолвствовал. Заседание вел новый премьер-министр Японской Империи адмирал Сигэтаро Симада, всего две недели назад по протекции адмирала Ямамото назначенный на этот пост императорским указом. Это был однокашник Ямамото по военно-морскому училищу (кайгун хэйгакко), человек осторожный, безынициативный и глубоко вторичный. В нашей истории в первой половине войны Сигэтаро Симада (в тот раз назначенный министром флота) служил лишь тенью адмирала Ямамото, а когда тот погиб, настолько подпал под влияние генерала Тодзио, что злые языки в военно-морском генеральном штабе стали называть его «портфель Тодзио» или «выдвижной ящик Тодзио». На этот раз ему предстояло провести Японию через начальный этап переходного периода, включающий передел мира в пользу государств-членов формирующейся Империи. Предполагалось, что как только на Тихом океане завершатся активные боевые действия, на посту премьер-министра адмирала Симаду сменит сам адмирал Ямамото – он-то и проведет основную часть преобразований.
Новым в составе кабинета был и министр армии генерал Корэтика Анами, поднявшийся на эту должность из заместителей генерала Тодзио – весьма многогранная и колоритная личность: один из вождей партии сторонников войны в японском генералитете, ярый монархист, мастер верховой езды и боя на мечах, и в то же время, в пику своему патрону, сторонник нейтралитета на северном направлении и безоговорочного наступления на юг. В нашей реальности после поражения Японии во Второй Мировой Войне генерал Корэтика Анами покончил жизнь самоубийством, совершив ритуал сэппуку. По японским обычаям, если ритуал совершается под открытым небом, это означает признание вины, а если в доме – заявление о собственной невиновности. Генерал покончил с собой в коридоре у выхода, повернувшись лицом к императорскому дворцу, и после того как взрезал себе живот, страдая от ужасной боли, отказался от услуг ассистента, который по обычаю должен был отрубить ему голову, тем самым прекратив мучения.
Министр флота и министр иностранных дел перешли в кабинет адмирала Симада по наследству от прежнего правительства. Впрочем, если министр флота изначально пребывал в тени адмирала Ямомото, одновременно являясь и начальником военно-морского штаба, то должность министра иностранных дел постепенно становилась вторичной. Ключевые мировые державы по большей части уже вошли в Империю, а с Великобританией, которая отказывалась это делать, Япония в ближайшем времени должна была оказаться в состоянии войны. Поэтому японскому МИДу оставались только такие глубоко вторичные партнеры, как нейтралы Европы (Швеция, Швейцария, Испания, Португалия), страны Латинской Америки и марионеточные псевдонезависимые государства Китая и индокитайского региона.
– Итак, господа, – сказал адмирал Симада, – мы собрались здесь для того, чтобы принять или отвергнуть план наших дальнейших действий, предложенный адмиралом Ямамото. Ваше слово, Исороку-сама.
Адмирал Ямамото встал и, поклонившись императору и собравшимся, сказал:
– К настоящему моменту стало очевидно, что путь нашей экспансии лежит на Юг. Только там мы можем найти нефть, каучук, олово и другое необходимое сырье для нашей промышленности. И в то же время мы должны помнить, что наши ресурсы не беспредельны. Несмотря на то, что Объединенный Флот способен с легкостью разгромить соединенные военно-морские силы Великобритании и колониальной голландской администрации, для того, чтобы занять территории и утвердить на них власть нашего императора, необходимо участие большого числа пехотных дивизий. А госпожа Армия у нас увязла в жестокой и бессмысленной войне на территории Китая. Британское Борнео, острова Голландской Ост-Индии, Малайзию и Сингапур мы наличными силами, предположим, возьмем, а дальше, как говорят русские, начнется «размазывание манной каши по тарелке», ибо, как и в Китае, у наших генералов разбегутся глаза, что схватить первым: Новую Зеландию, Австралию или Индию. Не так ли, господин Анами?
– Пожалуй, так, – неохотно признал министр армии, – в Китае мы ведем такую войну, которая имеет шанс никогда не закончиться…
– Эта война, – сказал Ямамото, – из тех, что всегда заканчиваются общим поражением из-за исчерпания сил – несмотря на то, что все сражения в ней были выиграны. Японская империя в силу своих особенностей не в состоянии вести затяжные войны на истощение, и этот факт необходимо учитывать при планировании стратегии и тактики нашего продвижения на юг.
– Исороку-сама, что конкретно вы предлагаете сделать? – спросил министр армии.
– Я предлагаю ограничить масштабы будущей операции, – ответил тот, – и не тащить в рот кусок, который там просто не поместится. Вот смотрите, господа…
Главнокомандующий Объединенным Флотом подошел к висевшей на стене карте и очертил на ней Индокитай и Ост-Индийский архипелаг.
– Вот эти колониальные владения Британии и Голландии и есть наша законная добыча, – сказал он. – Главный экономический объект приложения сил – нефтеносные острова Борнео и Суматры, главная стратегическая точка – Сингапур. Захват этой британской базы и хорошо оборудованного морского порта разрубит вражеские коммуникации и изолирует Австралию и Новую Зеландию от территории британской Метрополии. Как бы нам ни хотелось провести операции по захвату этих британских колониальных владений, на этих замыслах лучше поставить крест. Даже если госпожа Армия наскребет нужное количество солдат для этой операции, у флота не хватит десантного и транспортного тоннажа, чтобы доставить эту группировку к месту будущих боев, а потом снабжать ее всем необходимым. Так что в этом направлении мы должны англичан только пугать, а единственно верным путем для продолжения экспансии на втором этапе я бы счел Индию…