Лишь адмирал Ямамото, поморщившись от последних заявлений (будто унюхал запах чего-то тухлого), назидательно произнес:
– Нам надо подумать над тем, как сохранить в нашем народе самурайский дух в то время, когда объединение планеты будет закончено и надобность в морских флотах и сухопутных армиях отпадет, но собственные космические корабли у нас еще не появятся. Впрочем, об этом непременно нужно поговорить с госпожой Ватилой Бе и госпожой Малинче Евксиной – они что-нибудь подскажут…
– Мы тоже будем думать над этим вопросом, Исороку-сан, – сказал император, – а теперь, поскольку мы решили все наши сопутствующие вопросы, я попрошу вас доложить проработанный вашим штабом план наступления на южном направлении.
Адмирал Ямамото раскрыл лежащую перед ним папку, нашел нужный документ и стал зачитывать его размеренным академическим тоном:
– «Операция по захвату Британского Борнео, Малайи, Сингапура и Голландской Ост-Индии, спланированная исходя из невмешательства в боевые действия Соединенных Штатов Америки, должна осуществляться ударами на двух стратегических направлениях.
На западном направлении планируется задействовать Малайское оперативное объединение флота (командующий – адмирал Дзисабуро Одзава) в составе девяти крейсеров, шестнадцати эсминцев, такого же количества подводных лодок и трех авиатранспортов, шестьдесят тысяч солдат 25-й армии под командованием генерала Томоюки Ямасита, а также поддерживающие их действия четыреста пятьдесят восемь самолетов армейской авиации. Эта группировка, в настоящий момент расквартированная в южной части Французского Индокитая (современная Камбоджа), нанесет обеспечивающий удар в направлении Таиланд – Малайя – Сингапур – остров Суматра.
На этом направлении, по данным разведки, нашим войскам противостоят семьдесят три тысячи британских солдат под общим командованием генерал-лейтенанта Артура Эрнста Персиваля, которых поддерживают сто пятьдесят восемь самолетов и военно-морское „соединение Z“ под командованием адмирал Томас Филипса в составе линейного крейсера „Рипалс“, линкор „Принц Уэльский“ и нескольких эсминцев, базирующихся на Сингапур.
На восточном направлении планируется задействовать: объединенный флот под моим личным командованием в составе десяти линкоров, шести тяжелых и двух легких авианосцев, шести сотен палубных самолетов, двенадцати тяжелых крейсеров, более полусотни эсминцев, а также шестьдесят тысяч солдат 16-й армии под командованием генерала Хитоси Ямамура и пятьсот самолетов армейской авиации. Эта основная группировка нанесет удары на трех тактических направлениях одновременно.
Первое направление – операции в Южно-Китайском море (Саравак, Северное Борнео, позже юго-западное Борнео).
Второе направление – операции в Макассарском проливе (Таракан и Баликпапан).
Третье направление – операции на островах Молуккского архипелага (Целебес, Амбон, Тимор и Бали).
Оборону Голландской Ост-Индии и британских владений на севере острова Борнео обеспечивают семьдесят пять тысяч голландских и британских солдат, которых поддерживают пятьдесят восемь самолетов (в основном устаревших моделей). Морские силы, состоящие из разнотипных голландских, британских и австралийских кораблей, включают в себя семь легких крейсеров и двадцать семь эсминцев.
Кроме того, с аэродромов южной части Французского Индокитая действия обеих стратегических группировок будут поддерживать сто пятьдесят восемь самолетов берегового базирования авиации флота.»
Закрыв папку, адмирал обвел присутствующих уставшим взглядом и добавил:
– Начало операции приурочено к девятому ноября этого года, что связано с необходимостью дождаться возвращения на околоземную орбиту космического крейсера пришельцев, поскольку тогда «туман войны»[33] для нашего командования исчезнет. Желающие могут поинтересоваться у наших германских коллег, каково это: сражаться с противником, который знает о твоих войсках все – даже то, чего ты и сам не подозреваешь…
– Мы согласны с этим планом, о Божественный Тэнно, – сказал министр армии, – и будем выполнять его со всей японской пунктуальностью. Когда демоны на стороне страны Ниппон, нам не остается ничего иного.
Император Хирохито чуть заметно кивнул.
– Ладно, господа, – сказал он, – я вижу, что у вас все хорошо спланировано. А сейчас идите, мне нужно остаться одному и как следует подумать о том новом пути, которым предстоит пройти нашему народу.
13 октября 1941 года, поздний вечер, Болгария, Варна, загородный царский дворец Евксиноград.
Ночь, темнота; осенний ветер с Черного моря тоскливо шумит в ветвях деревьев, срывая остатки листвы, тяжело бьется в окна дворца, завывает в трубе… В кабинете царя Бориса горит электрический свет. В камине потрескивают буковые дрова. Мерно тикают, помахивая маятником, большие напольные часы. Скоро полночь. Царю до жути страшно в своем уютном рабочем кабинете, где он один на один со своими размышлениями. Что там, впереди? Тяжкая неизвестность. Но ясно одно: мир, в котором он родился и вырос, стремительно идет к концу – нелепому и страшному. Болгария была единственным союзником Германии, так и не объявившим войну Советскому Союзу, несмотря на все настояния Гитлера. Ее правящие круги – фашистские прихвостни: премьер-министр Богдан Филов и военный министр генерал Никола Михов – уже собирались совершить эту глупость, но ей воспротивился именно он, болгарский царь Борис Третий. Ему даже пришлось заявить, что в случае объявления войны Советскому Союзу он немедленно абдиктирует (уйдет в отставку) и обратится к советскому вождю Сталину, а также выступит с воззванием к собственному народу. Болгары против русских воевать не будут – мол, еще чего не хватало.
Борис понимал, что ему довелось править несчастной страной: ее элита по преимуществу придерживалась прогерманских настроений (ибо там, в австрийских и немецких университетах, получали образование последние поколения болгарских интеллигентов), а народ, не забывший Войну за Освобождение, ориентировался исключительно на Россию. У народа память всегда лучше, чем у разных там «образованцев». Собственно, проблема неправильной политической ориентации в пространстве преследовала болгарское государство с самого рождения, и все по той же причине. Депутатами в Народное Собрание – хоть в Великое, способное менять конституцию и монархов, хоть в обычное – избирали, как правило, представителей либеральной интеллигенции и буржуазии. А потом такие германофильствующие политики исправляли в нужную сторону Тырновскую конституцию, выбирали монархов (один другого краше), или, являясь членами правительства, раз за разом вгоняли Болгарию в проигрышные прогерманские военно-политические союзы.
И вроде бы последний такой союз с Гитлером вернул Болгарии территории, принадлежащие ей по праву и утраченные по итогам прошлой Великой Войны – но этот результат был зыбким, а будущее Болгарии туманным. Если бы Гитлеру удалось победить в войне за мировое господство и установить пресловутый «Новый порядок», то болгары подлежали бы безусловному уничтожению как славяне-недочеловеки. Напротив, при поражении Третьего Рейха болгарам как нации ничего не грозит, но Болгария как государство вновь утратит приобретенные земли, и не факт, что вместе с ними она не лишится еще каких-нибудь территорий.
На эту элитно-народную двойственность сознания накладывались сложные (и это мягко сказано) отношения между царскими властями и коммунистами, идейные двойники которых находились у власти в бывшей Российской Империи, а ныне – в СССР. Полиция убивала коммунистов и сочувствующих без суда и следствия, а те в союзе с анархистами вели против правительства и царя террористическую войну. В двадцать пятом году царь Борис сам дважды чудом избежал смерти. В первый раз машина, в которой он ехал на охоту, подверглась нападению группы левацких боевиков: погибли двое из четырех человек, сопровождавших Бориса, а один был ранен. Второй случай произошел несколько дней спустя, в соборе Святой Недели. Во время отпевания еще одной жертвы коммунистического террора, отставного генерала Георгиева, там был произведен взрыв бомбы, вызвавший обрушение церковного купола. На эту церемонию царь, к своему счастью, опоздал, поскольку в это время присутствовал на похоронах своего приятеля, погибшего во время предыдущего покушения. Жертвами взрыва в соборе стали сто двадцать восемь человек, в том числе мэр Софии, одиннадцать генералов, двадцать пять высших офицеров, шеф полиции и целый класс девочек-лицеисток. И все это при том, что Коминтерн категорически не одобрял индивидуального террора, настаивая на подготовке всеобщего вооруженного восстания.
Потом, правда, левых коммунистов и анархистов как-то повывели, а оставшиеся залегли на дно и перестали заниматься террором. Тем не менее царь Борис испытывал такое чувство, будто в подвал его дворца кто-то щепотку за щепоткой таскает взрывчатку. Страна, затихшая в ожидании роковых событий, при первом удобном случае грозила взорваться с неистовой яростью. Царь вместе с женой и ребенком даже уехал из Софии в этот загородный дворец на черноморском побережье, чтобы не ощущать биения времени и поступи могучих сил, способных разнести на куски в его стране все и вся. Тут, в Евксинограде, это чувство предстоящей катастрофы проявлялось не так остро, но все равно Борису не спалось… Красный прилив близко – он уже затопил не только Германию, но и родину его жены Италию, где произошел коммунистический переворот. Почти одновременно с этим событием сербские партизаны, собравшиеся на съезд в своей игрушечной Ужицкой республике, провозгласили создание Сербской Социалистической республики – и она тут же была признана Советским Союзом. Еще немного – и это большевистское поветрие достигнет и Болгарии…
А над всем этим в небесах, как решающий фактор мировой истории, парит огромный космический корабль с красной пятиконечной звездой на борту – чудовищный союзник русских большевиков (и вообще всех коммунистов). Некоторое время назад кое-кто уже было решил, что этот корабль покинул окрестности Земли, улетев на свою неведомую родину, но попытка налета британской авиации на Киль показала, что это не так. Он где-то поблизости, он действует, и его команда строит свои планы, пока еще неведомые болгарскому царю. Они, эти пришельцы, тоже красные и совмещают в себе несовместимое: пятиконечную звезду, алый цвет знамени и золотого двуглавого орла. Их лучшие друзья – русские большевики, их заповедь – «сдавайся или умри», их цель – всемирная империя, где не было бы ни богатого, ни бедного, ни эллина, ни иудея.