Толпа, уже пышущая гневом и сжимающая кулаки, попятилась от капитана Бийота. И как раз в этот момент в воздухе раздался тонкий свист, и на землю упала тень от заходящего на посадку челнока, целящегося приземлиться на свободный пятачок улицы перед самым входом в гостиницу.
20 ноября 1941 года, утро. Германия, район Рудных гор, деревня Риттерсгрюн.
Бывший рядовой вермахта Альфонс Кляйн.
Эти два с небольшим месяца прошли для меня под знаком подготовки к новой жизни. Стоило мне тогда только заикнуться Госпоже Арии, что я хочу стать учителем – и она распорядилась сделать все для того, чтобы это осуществилось. Для начала я прошел так называемое профориентационное тестирование – оно показало, что у меня есть все таланты, необходимые для того, чтобы стать учителем начальных классов. Без этого было нельзя, ибо в Империи никого не будут учить тому, к чему у него нет способностей. И вот, имея на руках карточку профориентации, я мог уже приступить к настоящему обучению. Правда, оно было не совсем настоящим. Чтобы выучить все что необходимо, так сказать, обычным путем, мне пришлось бы провести несколько лет в университете. Но в Империи все по-другому. Там учат только при помощи гипнопедии – примерно так, как я в свое время выучил русский язык.
Каждый день я приходил в гипнопедический кабинет к госпоже Тае Лим и забирался в то самое кресло, что так напугало меня в первый раз. Теперь же я относился к этому методу обучения даже не то что без опаски, но и с большим энтузиазмом, понимая все его неоспоримые преимущества перед традиционным. Я всегда старался с чувством пережить тот момент, когда, проснувшись после очередного сеанса, обнаруживал в своей голове множество новых знаний – причем не беспорядочных, а вполне систематизированных, словно кто-то заботливо разложил их по полочкам, рассортировав при этом по разделам. После первых нескольких сеансов фрау Тая проверила меня на специальном аппарате и сказала, что мой мозг имеет отличную приемистость к гипнопедии. Без всяких дополнительных усилий закрепляется до девяноста процентов имплантированного мне материала.
Но все равно всякий раз после сеанса я повторял про себя всю полученную информацию, отчетливо и живо все это воображая – и оттого полученные знания буквально впечатывались в мою голову, не пропадала ни одна их крупица. Словно со стороны наблюдая за собой, я с изумлением обнаруживал, что стремительно умнею. Пусть эта разновидность ума относилась больше к эрудиции, но, пропуская знания через собственные эмоции и жизненный опыт, мне удавалось приобрести и некоторую мудрость… Все это было просто захватывающе и приносило мне совершенно изысканное удовольствие. Если привести образное сравнение, то больше всего это было похоже на то, как если бы раньше я смотрел на мир через узкую трубочку, а теперь он открылся во всей своей полноте, со всем многообразием красок и звуков.
Да, теперь я все больше и больше убеждался, что быть учителем – это и в самом деле мое призвание. Я был счастлив, что в своем стремлении служить Империи, еще без всякой профориентации, я сделал правильный выбор. Мне не терпелось приступить к исполнению своего долга, но прежде необходимо было полностью закончить обучение. Меня чрезвычайно радовало, что вместо нескольких лет нудной зубрежки я достигну профессионализма за пару месяцев гипнопедического обучения и получу диплом настоящего имперского образца. Я вернусь к родителям другим человеком – образованным и мыслящим по-новому… Как же они будут горды за меня! Как же будут счастливы, что я не только остался в живых, но и стал гораздо более развитой личностью и приобрел бесценный опыт!
Пока что моим родителям ничего не было известно о моей судьбе. Но я знал, что матушка будет верить до последнего, что я не погиб. Каждый вечер в определенное время я ощущал, словно кто-то дует мне в затылок теплым дыханием – то были думы матери обо мне, ее молитвы… Ничего, мама, мы скоро, очень скоро увидимся! Я обниму вас с отцом, и ничья злая воля больше не разлучит нас… Не будет больше войны. Не будет смертей и кровопролития, слез и стонов… Мы будем строить счастливое и справедливое общество – и это вполне реально, это не утопия. О, мои дорогие родители, я расскажу вам обо всем, что случилось со мной! Пусть соберутся соседи и родственники – и все они услышат повествование из первых уст о том, как Империя положила конец человеконенавистническим замыслам Адольфа Гитлера… о силе и бесстрашии воинов Империи… и, конечно, о великодушии, свойственном им точно так же, как любому из нас. Я расскажу им обо всем, что видел своими глазами. И, конечно же, упомяну о том жалком существе, в которое превратился наш прежде грозный фюрер, когда его настигла карающая длань Империи. Уверен, что мне поверят. Ведь только мне посчастливилось побывать на корабле пришельцев – и это коренным образом изменило мой образ мыслей и мою судьбу…
Как часто я представлял, как вернусь домой, на ферму! Увижу родные поля, наш добротный дом… Родители выйдут и примутся протирать глаза – а потом мать вскрикнет и бросится мне навстречу, плача от счастья и вознося хвалу Всевышнему… А ведь я вернусь не один. Со мной будет моя любимая девочка, моя Эри, моя невеста и мать моего будущего ребенка. Да-да – Эри беременна! Я думаю, это случилось в тот, самый первый, раз. Но подтвердилось лишь недавно, на регулярном медицинском осмотре; и когда она, мило краснея и волнуясь, сообщила мне эту радостную новость – я от счастья обезумел. Я носил на руках мою невесомую малышку и беспрестанно целовал ее животик – пока еще плоский и подтянутый.
Эри, вздыхая, все спрашивала у меня, точно ли я уверен, что хочу жениться на ней, а то, мол, она не настаивает – она и сама вполне справится, у них это обычное дело… Дескать, ей даже трудно представить, каково это – быть женой. Но я-то знал, что это она так, из кокетства. Она не могла не чувствовать мою любовь и желание взять на себя ответственность и заботу о семье. Я был вполне готов к этому – среди фермеров вообще в обычае ранняя женитьба. Кроме того, я сильно повзрослел за время моего пребывания на корабле – я просто чувствовал себя настоящим взрослым мужчиной, способным на многое. Мне не терпелось поделиться своим жизненным опытом и знаниями с другими. Часто перед сном я воображал, как веду уроки… Как мои юные ученики задают мне вопросы, а я отвечаю на них со всей компетентностью, умея увлечь и заинтересовать. Я непременно стану отличным учителем. Я уже заранее люблю то, чем мне предстоит заниматься.
Итак, когда выяснилось, что моя малышка Эри станет мамочкой, настало время ей увольняться со своей службы, чтобы отправиться со мной на мою родину. Честно сказать, в глубине души меня беспокоила мысль – а что если Госпожа Ария не захочет отпускать ее? Да и сама Эри пугала меня, говоря, что такое вполне возможно. Хитрая, коварная, милая маленькая сибха! Как выяснилось позже, она намеренно мучила меня, наслаждаясь моей реакцией, когда я воинственно заявлял, что буду упорно добиваться того, чтобы ее отпустили. Она все еще слегка ревновала меня к Госпоже Арии, и желала, чтобы я вновь и вновь доказывал любовь и преданность своей малышке. На самом деле Госпожа легко отпустила ее и от души поздравила нас, пожелав удачи и семейного счастья. Еще она добавила, что мне следует с честью нести свое призвание и собственным примером показывать, что служба Империи – это большая честь, к которой должен стремиться каждый честный человек.
И в тот день, когда я закончил обучение, госпожа Ария отвела нас с Эри к командиру корабля пришельцев господину Малинину. Тот задал нам с Эри вопросы, которые обычно задает патер в церкви, а потом выдел бумагу, которая свидетельствовала, что гражданин второго класса Альфонс Кляйн, хуманс и гражданка второго класса Эри, сибха, вступили в законный брак и теперь являются мужем и женой. За свидетелей расписались госпожа Ария и еще одна ее соплеменница по имени Колина Ла. Я вспомнил ее – это она лечила мою рану, когда госпожа взяла меня в плен.
– Я очень рада за вас, юноша, – сказала мне эта особа, – и особенно меня радует, когда подобные тебе выздоравливают не только телесно, но и всей душой. А это значит, что я не зря потратила на тебя свое время и лекарства. И вот теперь желаю тебе, как говорится, долгой и счастливой жизни, а также множество детенышей.
В ночь перед возвращением домой я не мог уснуть. Я живо представлял себе родителей, вспоминал наше прощание… Вот это будет сюрприз для них! Надеюсь, они живы-здоровы. Надеюсь, наша ферма в порядке. Я вернусь с супругой – и все будет хорошо! Мы подарим моим родителям целый выводок внучат! Эри научится хозяйству, а если у нее это не получится, я не стану ее заставлять, а что-нибудь придумаю по этому вопросу. За время моего общения с обитателями корабля мои взгляды на жизнь и в самом деле претерпели существенные изменения. Я понял одну главную истину: никогда нельзя никого принуждать к чему-либо – рано или поздно это закончится крахом. Вместо этого необходимо заразить человека идеей. Именно идея пробудит и вдохновение, и воодушевление, и дремлющие способности.
Я буду учить детей не только грамоте и наукам. Думаю, мне удастся научить их быть верными своей истинной человеческой сущности, которая не подразумевает подлости, предательства, алчности и лицемерия. Я расскажу им о великой Империи, где на первом месте стоит справедливость. О том, что эта Империя живет не только в мире, но в сердце каждого. О том, что Империя – не только сила и мощь, но и доброта и сострадание…
А на следующее утро мы с Эри высадились неподалеку от нашей фермы. У меня защемило сердце при виде родной земли, которую уже робко ощупывали первые лучи скупого ноябрьского солнышка. Иней лежал на пожухлой траве, и над полями плыл розоватый туман. Со стороны фермы доносились такие милые сердце звуки, знакомые с детства: блеяние овец, мычание коров… вот подал голос наш старый петух Чак – я узнал его хриплое кукареканье… невольные слезы выступили у меня на глазах. Приобняв Эри, я вместе с ней медленно двинулся к родному дому.