– Да, Джордж, – нехотя буркнул Черчилль, – все это так.
– Так какого же черта, Уинстон! – взорвался король. – При таких начальных условиях вы вдруг решили упереться будто осел и повести настолько опасную игру, что у меня даже нет слов для того, чтобы вас правильно назвать. Вы думаете, что Сингапур и Египет – это максимум того, что мы можем потерять в результате вашей авантюры? Не-е-е-т! Если Великобритания продолжит упрямиться, то Фрэнки разрешат забрать себе Канаду, а джапов толкнут в сторону Индии. А Индия – это уже серьезно; хотя и потеря Египта тоже не подарок, Индия – это удар ниже пояса.
Сделав паузу в своем монологе, король вытащил из кармана портсигар, вытряхнул из него сигарету без фильтра[47], затем сунул ее в рот, и несколько раз чикнув спичкой, закурил.
– Я, конечно, не командир крейсера пришельцев, – сказал он, выпустив изо рта струю дыма, – но я тоже могу делать предложения. Сейчас, ради блага Великобритании, я предлагаю вам добровольно подать в отставку, как когда-то в отставку подал премьер-министр Невилл Чемберлен (вроде как по состоянию здоровья), чтобы на ваше место смог прийти человек, который попробует все исправить. Если вы не согласитесь, то пеняйте на себя. Я распоряжусь опубликовать эту историю – и тогда господа депутаты сами выкинут вас из премьерского кресла… а если они этого не сделают, то я распущу парламент и подниму против вас весь британский народ, авторитета и полномочий у меня на это хватит.
Некоторое время покрасневший как вареный рак Черчилль смотрел на короля, сжимая и разжимая кулаки, потом опустил голову и сказал:
– Хорошо, сир… я выполню вашу монаршью волю и добровольно уйду в отставку. В последнее время я себя и в самом деле неважно чувствую.
– Ну вот и замечательно, Уинстон! – повеселевшим голосом сказал король, – а теперь прошу к столу. Против сложившегося обычая, сегодня мы будем обедать не вдвоем, а вчетвером: помимо вас, компанию мне составят Климент Эттли и ваш преемник на посту премьер-министра Энтони Иден. За ланчем, без обид и сожалений, вы нам поведаете, какая муха вас укусила, что вы решили проявить упрямство, достойное лучшего из всех ослов.
7 декабря 1941 года, утро мск. Околоземная орбита, высота 400 км, разведывательно-ударный крейсер «Полярный Лис».
Отставка Черчилля не остановила войну Великобритании с Японией и Германией, но она, по крайней мере, хотя бы позволила начать переговоры. Еще некоторое время потребовалось на то, чтобы утвердить премьера в Парламенте, и пятого декабря все формальности были закончены. Король решил сам лететь на корабль пришельцев вместе с премьером Энтони Иденом. Во-первых – ему это было любопытно, во-вторых – он подсознательно опасался, что Энтони Иден и Министр Иностранных дел Бевин (лейборист по партийной принадлежности) с испугу перегнут палку в другую сторону.
Дальше все проходило как обычно, только челнок опустился не на загородном ранчо, а на лужайке позади Букингемского дворца. Отбывающих было четверо: король, премьер, министр иностранных дел и бывший британский посол в СССР Стаффорд Криппс. Внутри, гостей ожидало отделение штурмовой пехоты и герольд, который торжественной и архаичной речью пригласил их пройти на борт. Чуть меньше часа полета – и вот его величество с сопровождающими покидают борт шаттла в ангаре, где уже расстелена красная дорожка, выстроен почетный караул. Едва гости показались в проеме люка, заиграл британский гимн. Все как положено при встрече дорогих заморских гостей.
В ангаре короля Георга и его спутников встречали каперанг Малинин, Ватила Бе и Малинче Евксина, а в помещении для переговоров их ждали дополнительные люди, и в их числе главы стран-ассоциированных членов и исполняющий обязанности императора товарищ Сталин.
– Итак, – сказал каперанг Малинин, – Высший Имперский Совет в сборе. Ваше Императорское Величество, предлагаю начать заседание.
– Разумеется, товарищ Малинин, – сказал Сталин, – начинайте.
– Слушается персональное дело Британской империи, – сказал командир «Полярного Лиса». – Старушка обладает мерзким и склочным характером, всю свою сознательную жизнь она гадила на головы и плевала в суп своим соседям, разжигала войны, провоцировала скандалы и вражду, стравливала людей между собой, подкупала и обманывала. А когда пришло время нести ответственность или хотя бы просто прекратить свои безобразия (ибо для присоединившихся к Империи стран предусмотрено полное прощение), мадам Британия проявила ненужное упрямство, из-за чего дополнительно погибли десятки тысяч людей. Все эти жертвы – на совести господина Уинстона Черчилля, которого с нами нет, но он, несомненно, виновен в том, в чем его обвиняют. А посему в первоначально составленный проект Соглашения о Присоединении Великобритании вносятся коррективы…
– Но, позвольте, господин Малинин! – вскричал уязвленный король Георг, – мы так не договаривались…
– Не позволяем, – вместо Малинина веско произнес Сталин, – все имеет свою цену, в том числе и то, что вы отправили Черчилля в отставку не два месяца назад, а только сейчас. Это промедление стоило Британии и другим странам определенных жертв, и за это тоже требуется ответить. А посему, товарищ Малинин, продолжайте…
– С первого января следующего тысяча девятьсот сорок второго года, – торжественно произнес каперанг Малинин, – Великобритания полностью утрачивает власть над своими колониями и доминионами…
Король побагровел и начал хватать ртом воздух.
– Не стоит так расстраиваться, Георг, – умиротворяюще произнесла Малинче Евксина, – ваши предки построили такую массивную конструкцию, от которой у вас в любом случае подгибаются ноги. Жители стран Канада, Австралия и Новая Зеландия все больше чувствуют себя чужими вашей Британии, из которой произошли их предки, а обитатели стран Южная Африка и Индия, а так же всех прочих колоний, ненавидят вас как своих угнетателей. Целостность такого образования, в котором центробежные социально-культурные установки стали превышать центростремительное объединяющее начало, возможно только посредством применения грубой военной силы и чревато пролитием большой крови. А факт заключается в том, что большой военной силы в вашем распоряжении больше нет. Она погибла, сражаясь на никому не нужных войнах ради призрачных целей, придуманных вашими политиками вроде уже упомянутого здесь господина Черчилля и уже покойного господина Чемберлена. Так что ваше государство Великобритания так или иначе должно было распасться вскоре после завершения этой войны, и мы всего лишь переводим этот процесс в цивилизованное русло, без резни и насилия. Если колонии сразу попадут под прямое имперское управление, то доминионы, каждый сам за себя, будут вести с нами переговоры об ассоциированном членстве. А если они не пожелают это сделать, то пусть пеняют на себя. К первому января тысяча девятьсот сорок седьмого года вся планета так или иначе должна быть объединена под скипетром Империи, и еще около полувека отводится на переходные периоды, когда разрозненные куски будут сплавляться в единый монолит. В первоначальном варианте Соглашения должно было получиться то же самое, только вашу Великобританию планировали сунуть в эту плавилку целиком, не разнимая на отдельные части. Только и всего.
– И в то же время мы не потребуем наказания вашей правящей верхушки, – сказал каперанг Малинин, – за исключением тех людей, которые стали инициаторами разжигания новой мировой войны. Но вот с правом иметь вооруженные формирования, за исключением тех, что необходимы для полицейской службы, вам придется расстаться еще на первом этапе переходного периода. Солдаты и офицеры, которые пожелают продолжить службу, по конкурсу смогут поступать в имперскую армию, а остальных ждет демобилизация.
– С нами поступили точно так же, – со своего места хмыкнул Рузвельт, – основой новой имперской армии станет Красная Армия большевиков, с которой имперские солдаты сдружились во время отражения германского нашествия. Теперь, глядя на эту неразлучную парочку, сложно понять, где начинается Страна Советов и заканчивается Империя, и наоборот.
– После завершения Североафриканской кампании распустят даже германскую армию, – сказал Гальдер. – Хотя, не буду скрывать, наши солдаты и офицеры, поехавшие в качестве подкрепления к Роммелю, сделали это добровольно, ради преимущества при поступлении на имперскую службу и для обретения прав гражданства…
– Ладно, – махнул рукой король, – не думаю, что в Британии найдется много желающих служить в имперской армии; мы, англичане, всегда были сильны своим флотом, но линкоры и крейсера, как я понимаю, в космос не полетят…
– Космическая служба, мой уважаемый враг, сродни морской, – сказал адмирал Ямамото, поглаживая рукой рукоять фамильной катаны. – Мы уже думаем, как после победы над вами перепрофилировать наши морские училища таким образом, чтобы дать Империи лучших офицеров на ее космические корабли. Япония тоже всегда была сильна своим флотом и, в отличие от вас, не понесла таких катастрофических потерь…
– Кстати, о потерях, – быстро сказала Малинче Евсксина, – две последние войны и попытки удержать неудержимое унесли жизни стольких ваших подданных, что теперь под угрозой оказалось даже основное ядро вашего народа. У вас уже не хватает не только солдат и моряков (ибо лучшие из них погибли в бою), у вас за станками стоит недостаточно рабочих, а в поле выходят слишком мало земледельцев. А ведь гибель ваших мужчин означает, что их жены и невесты останутся вдовами и старыми девами и не будут рожать следующее поколение англичан, так что со временем эта проблема будет только усугубляться. Восстановить свой народ, из которого вытекло слишком много крови – вот ваша задача как правителя Британии на ближайшие несколько десятилетий.
– У меня нет нескольких десятилетий, мисс Малинче, – хрипло произнес король Георг, – врачи обещают мне не больше десятка лет, а потом все, придется знакомиться со Святым Петром…