раз ощущение было иным. Такое впечатление, что скала под моей рукой слегка дрожала.
— Подойдите сюда, — попросил я остальных. — Прикоснитесь к камню. Ничего не чувствуете?
Дежин и Шандар послушно положили руки на стену и прислушались.
— Нет, камень как камень, — ответил гвардеец.
— А что вы ощущаете? — спросил меня Дежин, встревожено поглядев на меня.
— Не могу четко объяснить. Как будто скала дрожит.
Я прижал вторую руку и опять сосредоточился, а потом подошел еще ближе и прижался к камню щекой. Нет, мне не показалось. Я чувствовал напряжение, которое словно еще только-только зарождалось в толще камня. Оно все росло и требовало выхода, причиняя мне прямо физическую боль от осознания, что вот-вот, сейчас… Я резко отшатнулся и прислушался к себе. Напряжение не исчезло, но вот только оно приобрело окрас обычной работы моей интуиции.
— Валим отсюда! — крикнул я и побежал назад, увлекая за собойгномов.
Дежин от неожиданности выронил лампу, но я не дал ему ее поднимать и, схватив за руку, решительно потащил к колодцу, сформировав впереди нас яркий светляк.
— Что происходит? — попытался спросить начальник, но я лишь рявкнул:
— Шевели ногами!
Вот Шандар — тот молодец, не стал задавать вопросов, а просто кинулся вперед, следуя за светом моего светляка. Выбежав в колодец, я ощутил, что времени совсем не осталось, поэтому просто подхватил гномов и активировал плетение левитации, не жалея на нее энергии. Шандар вцепился мне в плечо, а Дежин, прошептав «Мама!», обхватил за шею.
— Что у вас делают, когда существует явная угроза обвала? — обратился я к нему.
— Объявляется всеобщая тревога.
— Это нужно сделать прямо сейчас! — приказал я.
— Но…
— Некогда объяснять!
Мы достигли края колодца, ошеломив трех шахтеров, которые собирались нас вытаскивать. Потом я аккуратно подтянул себя магическим захватом и развеял плетение левитации, оказавшись над ровным полом. Шандар тотчас отпустил меня, а вот руки Дежина пришлось разжимать.
— Действуйте! Не стойте столбом! — закричал я прямо в испуганные глаза начальника.
— Хош, крути тревогу! — крикнул пришедший в себя Дежин.
Один из шахтеров тут же кинулся куда-то в угол и принялся крутить ручку какого-то странного аппарата. Вскоре пещеру заполнил заунывный вой, который эхом отправился по ней гулять, отражаясь от стен. Теперь мне стало понятно, почему начальник приказал не объявлять тревогу, а именно крутить. Внезапно послышался топот многих ног и из окрестных ходов начали выбегать гномы с кирками и лопатами наперевес. Мы присоединились к ним и побежали к выходу, а спустя десять минут уже щурились от яркого солнца и смотрели, как из пещеры выбегают остальные гномы. С удивлением я увидел, что из соседних проходов также появляются шахтеры с недоумением на лицах, а заунывный вой уже распространился по всей горе.
Гномы быстро собирались в кучу и встревоженными голосами требовали от начальника объяснений, почему была объявлена тревога. Тот сначала уклонялся от ответа, но потом сказал:
— По приказу его высочества!
Шум немного поутих, и взгляды гномов обратились на меня. Почувствовав себя неуютно, я уже начал сомневаться в своих недавних ощущениях. Все собравшиеся рабочие окружили меня плотным кольцом, но не решались спросить о чем либо, только перешептывались между собой, а я все бросал взгляд на гору, в недрах которой уже стих вой, понимая, что тревога вероятнее всего, была ложной.
— Ваше высочество, — наконец обратился ко мне один старый гном. — Почему вы решили объявить тревогу?
— Да не знаю я! — честно ответил я гному. — В шахте мне показалось, что я что-то почувствовал. А своим ощущениям я привык доверять всегда, поэтому и жив до сих пор.
— А не могли бы вы поточнее рассказать, что вы почувствовали? Может вы просто испугались? — улыбнулся гном.
В толпе раздалось несколько смешков, но на мою защиту встал сам начальник:
— Алекс не испугался! Я готов в этом поклясться. Когда мы спускались во второй ствол, я даже удивился, что он не испытывает страха. Наоборот, ему там очень понравилось, так что его высочество даже поначалу не хотел уходить.
— А что конкретно вы ощутили? — вполне серьезно спросил старик.
— Какое-то напряжение, дискомфорт… Мне даже показалось, что камень дрожит, поэтому я и приказал поднять тревогу, предположив, что близится обвал.
Я перевел взгляд на гору и решил сходить проверить. Выйдя из кольца почтительно расступившихся гномов, я подошел к зеву пещеры и прикоснулся к стенке, а потом плюнул на мнение окружающих и опять прижался к ней щекой. Всего несколько секунд понадобилось мне, чтобы почувствовать то самое напряжение, которое стало сильнее на порядок. Оно буквально впивалось в мое тело, заставляя напрягать мышцы и стремиться от него избавиться. Тут я почувствовал в глубине горы слабый удар и понял — началось. Оттолкнувшись от камня, я побежал прочь, слыша треск позади себя, зарождающийся в недрах. Когда я добежал до гномов, никто уже не смотрел на меня удивленно, все обратили свои взгляды на гору.
Треск сменился глухим ударом, который вызвал сотрясение почвы, а потом последовал еще один, словно взрыв. Гора дрогнула, от ее вершины откололась глыба и с шумом и грохотом покатилась вниз, раскалываясь по дороге на мелкие куски. Один из них полетел прямиком в нас, но я сформировал большой щит и остановил этот снаряд еще на подлете. Гора все тряслась. Из пещеры вылетела туча пыли и каменной крошки, козырек ее обломился и рухнул вниз, едва не задев нас каменной шрапнелью, но я приказал всем собраться плотнее и накрыл гномов защитным куполом. Шахтеров было всего пара сотен, поэтому сил эта защита отняла у меня совсем немного.
Мы стояли и смотрели за обвалом, чувствуя ногами колебания земли. И даже когда со склонов перестали катиться камни и защитный купол стал больше не нужен, мы все ощущали, что процесс не прекратился и в недрах горы все еще ломаются перекрытия, разрушаются штреки, заваливаются камнями туннели и шурфы. Спустя долгих десять минут наступила тишина. Гномы молчали и только удивленно смотрели на меня, а я инстинктивно чувствовал, что все уже позади. Но все равно нужно было в этом убедиться, поэтому я пошел ко входу в пещеру, густо усеянному булыжниками, искренне жалея, что у моих сапог такая мягкая подошва. Подойдя к стене, я приник к ней и сосредоточился.
— Что вы чувствуете сейчас? — осторожно спросил меня все тот же гном, последовавший за мной со своими коллегами.
Я улыбнулся и ответил, все так же прижимаясь к камню щекой:
— Облегчение. Умиротворение. Покой.
С сожалением оторвавшись от стены, я нежно провел по ней ладонью и повернулся к гномам. Они все смотрели на меня со странным выражением в глазах. Впереди стоял знакомый старик, на щеках которого я с удивлением заметил две влажные дорожки.
— Я не думал, что когда-нибудь увижу это своими глазами… — прошептал он.
— Так! А ну-ка объясните толком, что происходит, и почему вы все на меня уставились?
— А вы разве не знаете, ваше высочество? — спросил меня начальник.
— Расскажете, буду знать, — ответил я, глядя на лица гномов, в которых удивление постепенно уступало место восторгу.
— Дело в том, что… ну… это… — замялся Дежин. — Сешех, давай лучше ты!
— Хорошо, — кивнул старый гном. — Все просто — в вас пробудилась кровь Основателя, и поэтому вы обрели способность чувствовать камень.
— Мля-я-я… — протянул я. — Только этого мне еще не хватало для полного счастья!
И ведь подозревал, что вся эта история с Основателем неспроста появилась в моей жизни! Да и вообще, нужно сегодня же поговорить с Темнотой, по поводу того, был ли Древний Король ее избранником или нет. Теперь-то я вспомнил слова моей подруги о том, что мне еще предстоит узнать некоторые свойства своей крови. Видимо, передача этой способности как раз является одной из них. Надо будет потом поэкспериментировать с Алоной и Мирином, может, и у них обнаружится нечто подобное. Не одному же мне отдуваться теперь!
— Ваше высочество, простите меня, — сказал Сешех.
— Это за что? — удивился я, почесав затылок.
— Когда я узнал, что у нашего короля появился новый сын, да еще и эльф, я возмутился и говорил другим, что вам не место в нашем королевстве. Когда до нас дошли слухи, что новый принц является Темным магом, я сразу же поверил этому. Но теперь я вижу, насколько ошибался… Простите меня.
— Да не стоит! — махнул я рукой. — У каждого есть право на собственное мнение, и глупо обижаться по этому поводу.
— Нет, я виноват перед вами. Сейчас я понял, что вы действительно сын своего отца и пред всеми присутствующими отрекаюсь от своих слов, которые говорил, и заявляю — ваше высочество, вы можете стать достойным королем. Но пока этого не произошло, я хотел бы попросить вас об одной мелочи. Я обязан вам жизнью… Да что там! Мы все обязаны вам жизнью, ведь если бы не ваш дар, мы остались бы навеки в этой горе. И теперь я хотел бы принести вам клятву…
— Стоп! — закричал я. — Ни слова больше! Мать вашу, да за что же мне это?! Все утро одному доказывал, что не принимаю клятвы от спасенных, теперь еще вы начинаете! В общем, ничьи клятвы я выслушивать не собираюсь, можете обижаться, сколько влезет. У меня и так проблем по уши, и брать на себя ответственность за чужие судьбы я не буду. Поэтому просто предлагаю всем сейчас отправиться праздновать второе рождение и юбилей Сешеха, все равно в этой горе работать больше нельзя. Что скажете?
Гномы одобрительно зашумели.
— Ну, тогда пошли в поселок, а то я опять пообедать не успел!
Все шахтеры развернулись и дружною гурьбой вместе с нами отправились к поселку, гомоня на разные голоса. Начальник пристроился рядом со мной и спросил:
— А что теперь с нами будет? Ведь на этой горе теперь действительно работать невозможно, да и бессмысленно, потому что затраты по добыче будут несоизмеримы с прибылью от продаж изумрудов.
— Я над этим подумаю, — сказал я в ответ. — Если во мне пробудился этот дар, то вполне возможно, я в скором времени научусь им пользоваться, а вот тогда работы хватит всем.