Герой последнего боя
ГЕРОЙ ПОСЛЕДНЕГО БОЯ
Три дня шел жаркий бой. Три дня не смолкая грохотали пушки. От разрывов бомб и снарядов содрогалась и стонала земля. И каждый день наступали такие секунды и даже минуты, когда передовая противника умолкала. Наши роты поднимались в атаку. Вражеские окопы тотчас оживали и обрушивались на наступающих ливнем раскаленного металла. Атака захлебывалась. С большими потерями откатывались роты на исходные рубежи.
Особенно мешал дзот, скрытно расположенный где-то справа. Все попытки найти его кончились неудачей. И вот теперь, комкая пальцами окурок самокрутки, командир стрелкового батальона нервно кричал в телефонную трубку:
— «Роза», ты меня слышишь? «Роза»! Это «Двадцатый». Что? «Двадцатый». Слушай, «Роза», когда вы уничтожите этот проклятый дзот? Координаты? В том-то и дело, что мы не знаем их. Это дзот-невидимка. Что? Да я же сказал, что координаты нам не известны. Он где-то в пятнадцатом квадрате, а где… Что? В пятнадцатом квадрате! Бейте по всему квадрату и не ошибетесь. Что? — В трубке зашипело, послышался треск.
— Координаты подай им, — бросив трубку, сердито сказал комбат. — Да если бы я знал эти координаты, то давно бы дзот на воздух взлетел. Который день топчемся на одном месте. И все этот проклятый дзот.
Комбат сжал ладонями виски, облокотился на самодельный стол, задумался.
В землянку вошли двое: командир взвода управления артиллерийского полка Авдеев и плотный смуглолицый солдат.
— Здравия желаю, товарищ капитан! — громко приветствовал комбата Авдеев.
— Здравствуйте, — хмуро отозвался капитан. — Я только что к вам звонил. Огонька надо. Когда вы подавите огневые точки немцев и взорвете дзот в пятнадцатом квадрате? Мне приказано протаранить здесь вражескую оборону и пропустить в брешь пять батальонов. А этот дзот головы не дает поднять.
— Дайте нам примерные координаты, где его искать, — сказал Авдеев.
Комбат побарабанил пальцами по столу, спросил:
— Кто пойдет разыскивать дзот?
— Красноармеец Казанцев, — Авдеев кивнул на солдата.
— У меня девять человек уже ходило, — сказал комбат, посмотрев на солдата. Он развернул карту, взял карандаш.
— Смотрите, вот тут подбитый танк. Это развалины какого-то строения, дальше гряда холмов. Тут и надо искать дзот.
Казанцев подошел к столу и пытливым взглядом стал рассматривать карту. Запомнив данные, выпрямился.
— Я готов.
— Ну что ж, пошли, — сказал комвзвода.
— Счастливого пути! — комбат крепко пожал разведчикам руки и обернулся к связному. — Степанов, проводи артиллеристов.
…На рассвете Казанцев пересек линию обороны противника, облюбовал заброшенный окопчик и сутки пролежал в нем, изучая систему обороны противника. Наконец нашел дзот. Как и предполагал капитан, дзот притаился неподалеку от подбитого танка. Его не отличишь от целого десятка холмов. Но наметанный глаз разведчика разглядел его и подметил, как лучше к нему подобраться. Вон, справа, от кустов ракитника, тянется заросшая травой канавка. Она огибает чуть заметный бугорок. Минуя его, можно проползти между пнями, потом пробежать метров десять и мгновенно забросить в черное отверстие амбразуры тяжелую связку гранат. Или взять от куста тальника влево, притаиться в воронке, выждать, когда наши пушки прекратят огонь, сделать бросок и зашвырнуть гранату прямо в дзот.
На следующее утро, как только лучи солнца заскользили по вершинам холмов, в воздухе послышался свист. Вначале он был глухой, отдаленный, потом стал нарастать, усиливаться, а вскоре над передним краем батальона с шипением и воем пронеслись снаряды и ухнули на холмах. Вслед за первым залпом последовал второй, третий.
Минут десять продолжался артиллерийский налет. А когда смолкли раскаты орудийного грома, взвились две красные и одна зеленая ракеты. Стало неожиданно тихо. У пня вскочил человек, он стремительно пробежал несколько метров в сторону дзота, сильным взмахом бросил вперед связку гранат и камнем упал в воронку. Раздался оглушительной силы взрыв. Батальон тотчас поднялся в атаку. Прокатилось грозное ура. Густая цепь советских солдат метнулась к вражеским окопам. Рядом с пехотинцами бежал плечистый, загорелый, с чуть раскосыми с хитринкой глазами артиллерийский разведчик Казанцев.
В. Т. Казанцев.
Василий Тихонович Казанцев родился в 1920 году в селе Сугояк Красноармейского района Челябинской области. Отец Василия, Тихон Павлович, еще до рождения сына ушел со своими односельчанами в Красную Армию. Громил он белые банды, отстаивая молодую Советскую республику. А когда отгремела гражданская война, вернулся домой и одним из первых вступил в колхоз. Работал пахарем, сеяльщиком, полеводом, потом бригадиром. Не последней в работе была и мать Василия, Вера Прокофьевна. На все у нее хватало времени: на работу и воспитание четырех сыновей и дочери.
Радовались родители: трудолюбивыми росли дети, а это самое главное в жизни. Особое чувство гордости вызывало у Тихона Павловича то, что его дети к земле и технике тянутся.
— Мы в бригаде помогали, — защищался старший Ванюшка, когда мать корила мальчиков, что они поздно пришли домой.
— Ага, — подтвердил Вася, — мы трактор помогали ремонтировать и за горючим ездили. Потом на ближнем поле были. Я пять кругов с дядей Степаном проехал, а Ванюха больше.
— Ну, ладно, ладно, марш к умывальнику, — уже примирительно говорила мать.
Сыновья сели за стол, отец спросил:
— Ну так как там дела у Степана?
— Дядя Степан говорит, что завтра на ближнем поле все закончат и на елань[1] тракторы перегонят, — ответил Ваня.
— Мы тоже с ними поедем, — сверкнул глазами Вася, — от Мокрого лога начин будем делать.
— Все время в бригаде торчите, — сказала Вера Прокофьевна.
— И вовсе мы не торчим — обиделся Ваня, — а трактором управлять учимся. Дядя Степан говорит, что я уже настоящий тракторист.
— И я тоже трактористом буду, — сквозь сон уже шептал Вася.
— Ох ты, тракторист! — Мать взяла сына на руки и осторожно отнесла в горницу.
Вспоминая о детских годах своих братьев, Мария Тихоновна рассказывает:
— Ване очень легко давалась учеба. Васе — труднее. Но он упорством брал. Не может иногда задачу решить, хочу ему помочь. Нет, говорит, сам сделаю. И ведь до поздней ночи просидит, но решит.
Друг детства Василия Тихоновича, участник Великой Отечественной войны Матвей Алексеевич Меньшиков, вспоминает:
— Передавалась у нас в селе легенда, будто в нашем озере водяной живет. На третий день весны после полуночи на окраине села выходит он на берег и всю ночь ходит по улицам села, охраняя покой мужиков. Однажды, когда нам было лет по двенадцать, мы договорились проверить, правду ли говорят старики. Сели к плетню огорода и посматриваем на озеро. Но только лишь стемнело, у каждого причина нашлась домой убежать: одни вспомнили, что матери наказывали долго не бегать на улице, вторые забыли гусей в ограду загнать, третьи — за пиджаками побежали. К полуночи Василий остался один, да так и просидел всю ночь у плетня огорода. А утром заявил, что никакого водяного в нашем озере нет и не бывало.
Собирая материалы о Василии Тихоновиче Казанцеве, я не раз беседовал с его братом.
— Позвал как-то я Васюху на озеро сети смотреть, — медленно рассказывал Иван Тихонович. — Пришли на берег, я — в лодку и к сетям. Он на берегу остался. Утро тихое, солнечное. Вода — ни единой рябинки. Воткнул шест, закрепил лодку и давай сеть выбирать. Радуюсь: рыбы полным-полно. А озеро у нас шальное, то тихое, то вдруг взбесится. Так и получилось в то утро. Накатилась на меня огромная волна. Не успел глазом моргнуть, оказался за бортом лодки, на самом глубоком месте и от берега далеко. Плавать я умею, а тут растерялся. И лодку от меня отбросило, да и сапоги ко дну потянули, пудовыми гирями стали казаться, руки одеревенели. И вдруг слышу голос Васюхи: «Лови веревку!» Другой бы струсил, а он сбил замок с соседней лодки и на помощь. Не побоялся волн. Вот он какой у нас был.
Довелось мне встретиться и с другом юности Василия Казанцева — Дмитрием Никифоровичем Курбатовым.
— В те годы не было у нас Дворца культуры, звукового кино, библиотеки, — рассказывает Дмитрий Никифорович. — Соберемся где-нибудь в избе и танцуем. Василий мастер был на балалайке играть. А гармошка в его руках так и пела. Бывало играет Василий и поет:
Если завтра война, если враг нападет,
Если темная сила нагрянет,
Как один человек, весь советский народ
За свободную Родину встанет.
Крепко мы с ним дружили, да расстаться пришлось. В сентябре 1940 года в армию призвали. Василия на запад направили, а меня на восток.
В артиллерийском полку, недалеко от западной границы нашей Родины, стал служить тракторист-комсомолец Василий Казанцев.
Жадный к знаниям, с большим интересом изучал Василий материальную часть пушки и винтовки, теорию стрельбы, средства связи: радио, телефон, сигнализацию. Вдумчиво и серьезно занимался огневой подготовкой, знал, что успех боя зависит от того, как точно будет пушка разить врага.
За год службы красноармеец Казанцев в совершенстве овладел пушкой. Как отличника боевой и политической подготовки, его перевели во взвод управления. Работа разведчика-корректировщика его захватила. В одном из писем другу М. А. Меньшикову он писал:
«Добрый день, Матьша! Как службу несешь? У меня дело идет на большой палец. Служу честно, службу несу исправно. Из огневиков меня перевели во взвод управления. Сейчас я глаза и уши командира. Понимаешь ли ты это, дальневосточник? Я сейчас не просто артиллерист, а артиллерийский разведчик. А это значит — наблюдатель, радист, корректировщик. Вот какое дело поручается мне.