- Тут вполне можно скрываться беглецам, правда, мало кто отваживался на побег. Страх перед поимкой сильнее соблазна обрести подобие свободы.
С боку пробежал полосатый поросенок. Он тонко визжал, зарылся носиком в траву немного погреб ее. Потом появилась его мать, у нее полоски оранжевые. Эльвира ударила своего скакуна шпорами и прибавила ходу.
В целом девушка привыкшая ходить почти голой ужасно мучилась в доспехах, он стесняли движения, были свободными, но натирали ключицу. Да вентиляция в них не самая лучшая. Когда светило Соль достигло зенита, девушка остановилась, возле ручья, спешилась.
- Наконец мука закончилась! - сказала она. Крякнула, скинула доспехи, и окунулась в прохладную воду. Несколько минут полежала, наслаждаясь, и расслабившись.
Потом поплескалась, нехотя выбралась, поела и немного поспала. Сон впрочем, был не долгим, тараканья улитка застрекотала, разбудив Эльвиру. Девушка раскрыла глаза, моргая. Перед ней возник необычный зверь, похожий на пантеру в чешуе, большой как тигр.
Он низко рычал, приближаясь к ней. Эльвира тут почувствовала, как у нее неприятно щекочет под ложечкой. Девушка медленно достала из-за пояса меч. Путин-Кречет приучил ее спать, но и глаз не смыкать.
Пантера замерла, Эльвира повернула к ней свое белое лицо. Она изобразила решительность, не отрывая от зверя взгляда.
Тот даже перестал рычать, изучая девушку своими умными глазами. Гули разумные существа и драться с ними накладно, особенно если у противника в руках острый меч. Тут есть возможность отобедать не самым вкусным мясом или умереть. Главное слишком уж уверенно это существо, в нем ни тени страха. Такой грозный вид.
Пантера, заколебавшись, стала отходить, два ее хвоста вертелись, сбивая пушинки с травы.
Дождавшись, когда зверь окончательно скрылся в кустах. Эльвира, нацепила доспехи, вскочила на скакуна, и быстро набрала ход. Драться с чешуйчатой пантерой сложнее, чем с простым солдатом. Очень быстрая и живучая тварь, кажется демоном. Девушка мчалась, сняв шлем, чтобы обдувалось лицо.
- Доспехи не ясно для чего, что защитить или удушить. - Сказал она сама себе.
Прошло несколько часов, стало темнеть. Скорость снизилась, но до лагеря неприятеля, пожалуй, было недалеко. Вообще трудно иметь дело с таким врагом как Кумыс, у него есть выбор, а у тебя нет. Вот и Эльвира скована чувством долга. Тут ее вся затея показалась глупой. Знают ли они что твориться в голове Кумыса. Вдруг он не поверит и прикажет зверски истязать ее. Ведь мерзавцы часто, таким образом, получают информацию.
- И куда я влезла. - Вздохнула девушка.
Вдали показался шлейф от дыма. Похоже, запалили множество костров, значит противник не далеко. Близость цели придала Эльвире дополнительные силы.
Эмир де Кумыс устроил в громадном как цирк-шапито шатре легкую пирушку. Хмельных напитков было не много, зато плясали танцовщицы, играл оркестр. Впрочем, самым главным развлечением должны были стать гладиаторские бои. Правда, две дюжины гладиаторов умудрилось сбежать. Так что осталось только трое - и то две девушки и подросток. Поэтому Кумыс был теперь очень злым. По его приказу, нерадивых перепившихся сторожей посадили на кол. А их командира повесили, на столбе прибив руки, ноги и вниз головой.
Впрочем, казнь это не то развлечение, что гладиаторский бой. Поэтому нужно было найти пару в соперники мальчишке.
Зверей обычно везли к клетке, но на сей раз, они двигались слишком быстро и "зоопарк" отстал. Так что Кумыс принял решение:
- Пусть с ним сразиться наш воин!
- Опытный ветеран? - Спросил темник Бук.
- Нет, тогда бой будет коротким. Тоже из молодых парней. - Предложил Эмир.
- Слушаюсь повелитель!
На арене окруженной мощными гвардейцами появились первые бойцы.
Мальчишка на вид лет четырнадцати, худощавый, но жилистый раб-гладиатор. На груди и впалом животе видны шрамы. Видно он уже дрался, и раз жив то довольно успешно. Его соперник в доспехах и полном вооружении, даже шлем с забралом. Поклонившись, он его снял. Было видно, что это еще юноша с легким пушком на подбородке. Он, правда, выше на голову и тяжелее в два раза своего оппонента. Впрочем, далеко не худший из солдат.
- Идущие на бой приветствуют тебя! - Они поклонились.
- Деритесь! Победивший боец, получит жизнь. - Произнес с ревом Кумыс. - Может, сделаем ставки. Как зовут мальчика-гладиатора?
- Макарон повелитель! - Спешно заявил распорядитель игрищ.
- Тогда я на Макарона. - Хихикнул эмир.
- Ну, уж лучше на Мюрата. - Стал советовать темник. - Это боец один из лучших в сотне. Кроме того, нехорошо как -то.
- Что нехорошо Бук? - Огрызнулся Кумыс.
- Если какой-то худосочный раб победит нашего батыра. - Замялся под суровым взглядом эмира темник.
- Ну, он еще не батыр! Кроме того, может, я хочу проиграть! - Проревел де Кумыс.
- Не смею противиться вашей воле повелитель! - Темник поклонился пониже.
- Так что с моей стороны сто динариев. Принимаешь ставку? - Вызверился эмир.
- Конечно! Сто на сто! - Поспешил брякнуть тот.
- На двести! - Грубо поправил высокомерный Кумыс. - Ведь твой боец больше и в броне!
- Если так, то я согласен. - Темник понял что "Крестный отец" сделал предложение от которого нельзя отказаться.
Прозвучал горн, ударили дробью, а затем замолчали барабаны.
- Хватит церемоний! - Крикнул нетерпеливый Кумыс.
Схватка происходила как в настоящем бою. Первую минуту бойцы присматривались друг другу. Подросток-гладиатор вскоре понял, что мясистый оппонент особенно в латах не достаточно подвижен. В тоже время в прочный доспехах, значит, его трудно пробить. Для гладиатора тренировки с ранних лет самые изуверские. Макарон, например, стоял, держа на плечах короб, набитый камнями, а грудь ему упиралось копье. Так приходилось мучиться час, а то и больше, зато тренировалась спина и выносливость, или держать угол с грузом рискуя опустив опалить ноги в огоньке. Было много и других истязаний, спаррингов, растяжек, ползков на полусогнутых ногах, всего и не перечислишь. Гладиатор лучше солдата! Макарон стал действовать активнее, он знал, что рано или поздно пробьет доспех. Только не надо разочаровывать публику коротким боем!
. ГЛАВА ? 21.
Макарон и Мюрата продолжали обмениваться уколами. Пару раз царапнуло юного гладиатора, но в ответ тот ловко кольнул оппонента в живот. Выбрав причем интуитивно место между спайками, он ранил противника. Мюрат, сдерживая крик, злобно ругнулся сквозь зубы:
- Рабское племя, еще способно жалить?
Макарон, дивясь собственной смелости, хотя, конечно же, на ристалище все далекие страхи затмевает непосредственный мандраж, с неумолимым визави, ответил:
- Раб и царь вылезают из одной утробы, если они одинаковы до рождения, то почему и не быть равными и после!
- Да ты дерзок, я распорю тебе живот. - Воин попробовал осуществить свою угрозу, но готовый к этому раб подставил лечь по руку, разрезав вену.
Мюрат тихо вскрикнул и подхватил меч левой рукой, правая быстро слабела.
Макарон сделал еще выпад, крепко ударил под клинок. Теперь и левая рука противника чуть ослабела. Он отступил, и Кумыс с надрывом раненого быка крикнул:
- Дерись трус, я велю с тебя содрать скальп.
Мюрат атаковал, делая широкий замах, юный гладиатор пропустил его и, совершив обводной маневр, выбил оружие из рук. Тот отступил, и растеряно поднял руки. По небрежному жесту эмира, ему бросили меч. Мол, продолжайте представление, развлекайте и далее.
Мюрат бросился вперед, но тут его противник отступил, подставив ног. А когда боец загремел, Макарон ударил по шлему, как раз против затылка. Его противник зашатался, а после повторного удара, нанесенного двумя руками с включением пресса, стал заваливаться, похоже, окончательно потерял сознание.
Макарон резко, капая смесью пота, перевернул поверженного и поставил ногу, на грудь, поклонившись.
Кумыс иступлено проревел:
- Добей его!
Бук вот вечный спорщик возразил:
- Это хороший боец пусть искупит вину в бою!
- Нет! Разве такой тип, что проигрывает рабу, способен драться! Эй, ты Мик заколи его!
Макарон заколебался, поджарый мальчишка уже, безусловно убивал, причем не ненавистных ему воинов султаната, а таких же несчастных рабов-гладиаторов, как и он сам. Однако и до Макарона дошло, что рабы восстали и взялись за оружие. Ясно, что не подчиниться, значит умереть. Но вот тон Кумыса его нетерпение говорит о том, какую радость испытает это огромное животное. С большим трудом, преодолевая стеснение, он произнес:
- Нет!
Кумыс вытаращился: