олго, очень долго лежала так рядом с Дзиртом, пристально глядя на него и размышляя о том, что ни одного мужчину, кроме него, она никогда не смогла бы полюбить.
Кэтти-бри боялась за него. Подобно Бренору, она видела смятение и тревогу во взгляде его лиловых глаз. Что-то нехорошее он принес с собой из Подземья, из Мензоберранзана.
Наконец женщина отвернулась, осмотрела комнату, где царил полумрак, и взгляд ее упал на мешок, который Дзирт положил рядом с ножнами. Муж показал ей содержимое мешка – щит, меч и доспехи Тиаго Бэнра – и сказал, что они ему не нужны, что он взял их только потому, что в них заключена могущественная магия. Он не хотел оставлять эти вещи в Мензоберранзане, чтобы какой-нибудь другой дроу, может быть, из рода Бэнров, забрал их и использовал во вред другим.
Дзирт уверил ее, что дроу не собираются мстить ему за смерть Тиаго. Молодой воин был убит в честном бою, который произошел с позволения верховной жрицы города. Дзирт победил, и поэтому его избрали для выполнения некоего задания. Он обещал рассказать ей об этом позднее. Выполнив задание жриц, Дзирт купил свободу себе и своим друзьям, а женщина – Кэтти-бри ошибочно считала, что это Верховная Мать Мензоберранзана, – отдала Дзирту трофеи, завоеванные в справедливом поединке.
Но Дзирт твердо стоял на своем. Он не хотел пользоваться этими вещами.
Кэтти-бри медленно поднялась с постели, босиком прошла к мешку с оружием и вытащила небольшой щит. «Орбкресс», – прошептала она. Дзирт рассказывал ей об этом замечательном предмете.
Кэтти-бри надела заколдованный щит на обнаженную руку и произнесла короткое заклинание, чтобы определить содержавшиеся в нем виды магии. Она поняла, что это чудесная вещь, с великой тщательностью созданная мастером своего дела. Ей пришло в голову, что нужно будет подобрать еще одно заклинание, чтобы лучше изучить щит, но, едва она подумала об этом, ей неожиданно открылось нечто гораздо большее. Она опустила веки, мысленно велела щиту свернуться, и тот уменьшился в размерах.
Она безмолвно приказала щиту развернуться, и он подчинился, стал шире, потом еще шире.
Женщина не удержалась от довольного смеха, но тут же озабоченно оглянулась, испугавшись, что разбудит своего возлюбленного.
Кэтти-бри сняла щит и взяла Видринат, прекрасный меч, выкованный искусным оружейником Гол’фанином в главном горне Гаунтлгрима.
Это тоже была великолепная вещь, Кэтти-бри редко приходилось видеть подобное оружие. Она чувствовала, что оно превосходно лежит в руке, что им легко пользоваться, рассматривала острое лезвие клинка из стеклостали, полупрозрачное, наполненное крошечными звездами; этот меч не нуждался в заточке – он никогда не затуплялся.
Она покачала головой. Это оружие должно принадлежать Дзирту!
Она не чувствовала исходящего от него зла, что отличало его от разумных мечей Хазит-Хи и Коготь Шарона. Однако Видринат обладал столь же сильной магией, а свойства превосходили качество тех мечей – он был легче, удобнее, острее. Женщина оглянулась на Дзирта и снова покачала головой.
Он выиграл этот меч, и, несмотря на то что она любила и Ледяную Смерть, и поврежденный в поединке Сверкающий, которые столько раз выручали Дзирта в бою, она понимала, что этот клинок лучше. И действительно, именно он вывел из строя Сверкающий здесь, в этом самом подземном городе, когда Дзирт в первый раз сражался с Тиаго. При столкновении с Видринатом в клинке Сверкающего образовалась трещина, так что Хазид-Хи, которым тогда владела эльфийка Дум’вилль, расколол оружие надвое и нанес Дзирту смертельную рану в грудь.
Кэтти-бри взглянула на свою руку, на кольцо, подаренное Дзиртом, и задумчиво нахмурилась, пытаясь разобраться в странных мыслях, роившихся у нее в мозгу.
Затем она улыбнулась. У нее возникла идея – замечательная, превосходная идея.
Она положила меч в мешок, но тут же вытащила его и повесила на подставку для оружия рядом с мечами Дзирта. Затем оделась и взяла из мешка волшебный щит.
Взглянув в последний раз на спящего, она покинула комнату и отправилась в пещеру Предвечного.
– Ты уверена, дочка? – спросил Бренор уже в пятый раз, когда они с Кэтти-бри шагали по Кузне по направлению к главному горну Гаунтлгрима, единственному кузнечному горну, непосредственно связанному с огненным Предвечным. Стояло раннее утро, и в огромной кузнице еще царила тишина. Король приказал двум сонным часовым у дверей выйти и оставить его с дочерью вдвоем.
Здесь не было ни факелов, ни светящихся лишайников, ни светлячков. Однако освещение не требовалось: даже когда кузнецы не работали, печи излучали оранжевое свечение. Это помещение являлось как бы продолжением самого Предвечного, шедевром архитектуры, техники и магии дворфов, «клапаном», через который вырывалось жаркое дыхание чудовища, запертого в пропасти.
– Если бы я не была уверена, я бы тебя сюда не привела, – ответила Кэтти-бри на наречии дворфов, и это казалось вполне уместным в кузнице, где каждый день звучал древний язык королевства Делзун. Она подошла к поддону, стоявшему у главного горна, и положила на него щит, называвшийся Орбкресс, или Паутина.
– Ба! Все маги так думают, – ответил Бренор. – Я уверен, что Громф был еще более уверен в себе, чем ты, когда впустил в Подземье главного демона!
– Я не Громф, и, поверь мне, паучьей богине меня не одурачить!
– Допустим, а как насчет огненного бога? – коварно спросил Бренор.
Это заставило Кэтти-бри призадуматься, но лишь на мгновение. Ее саму поразила собственная уверенность, но факт оставался фактом: она доверяла огненному Предвечному. Это звучало безумно, она сама признавалась себе в этом, ведь Предвечный был чудовищем, вулканом, который не так давно взорвался, снес часть горы, расположенной у них над головой, затопил лавой и засыпал пеплом город Невервинтер. Что сказали бы жители города, погибшие во время извержения, в ответ на слова Кэтти-бри о взаимопонимании с монстром?
Однако даже эти мысли не заставили Кэтти-бри усомниться в своем решении. Она доверяла если не самому Предвечному, то собственным суждениям о нем, о том, чего он желал и чего не мог получить.
Она протянула Бренору руку, но тот машинально отстранился.
– Ты согласился взяться за рычаг и выпустить Предвечного из ямы, чтобы восстановить башню, но не доверяешь мне сейчас в такой мелочи?! – изумленно воскликнула она.
– Это личное, – сказал Бренор.
– Вспомни, кто создал этот щит?
Этот простой вопрос взволновал Бренора. Драгоценный, единственный в своем роде щит, украшенный символом клана Боевого Молота, кружкой пива с шапкой пены, сопровождал короля почти всю жизнь. Но Кэтти-бри в огне этой кузницы усовершенствовала щит. Теперь ни один меч, даже неправдоподобно острый Хазид-Хи, не мог оцарапать щит Бренора. Бренор и Кэтти-бри были уверены в том, что он выдержал бы даже огненное дыхание дракона!
Кроме того, щит с пивной кружкой обладал еще одним достоинством, которое немало значило для короля дворфов. Чтобы напомнить об этом дочери, он притянул его к себе, на миг закрыл глаза, затем сунул руку за щит и вытащил кружку эля – магический дар. Бренор многозначительно покосился на Кэтти-бри; судя по выражению его лица, он боялся, что получил от щита такой подарок в последний раз!
Волшебный щит снабжал их элем во время торжественного ритуала присяги в верности клану и народу, объединившего дворфов из разных городов. Для Бренора это свойство щита значило больше, нежели просто способ раздобыть кружку меда, эля или пива.
Он начал снимать щит с руки, но помедлил.
– Я что-то ничего не понимаю, – признался он, тряхнув головой.
– Это самый ценный дар Кузни, говорю тебе, – настаивала Кэтти-бри.
– Но который из них ты даешь моему щиту, а который – другому?
Кэтти-бри подумала над этим вопросом несколько мгновений, переводя взгляд с Орбкресса на щит Бренора, украшенный изображением пивной кружки. Это был важный вопрос, но она не могла дать на него определенного ответа. Оба предмета обладали несколькими магическими свойствами, и поэтому следовало выбрать, какое сохранить, а каким пожертвовать. Но могла ли она выбирать, или же это решение примет монстр, который поддерживал огонь в топке?
А что, если Предвечный сделает неверный выбор? Щит Бренора вполне мог утратить свою способность производить «святую воду дворфов», а подобная перспектива совершенно не устраивала Кэтти-бри.
Женщина взяла у Бренора щит и осторожно положила его на поддон рядом с Орбкрессом. Она сделала глубокий вдох и закрыла глаза, толком не зная, с чего следует начать.
Кэтти-бри представила свое магическое огненное кольцо и мысленно «проникла» в него, взглянула в жгучее белое пламя, бушевавшее внутри горна. Это пламя было жарче любого другого – жарче горящего торфа, угля, кокса, жарче огненного шара, созданного волшебником. Такое горячее пламя существовало только на элементарном уровне Огня.
Мысли ее устремились в огонь, в этот «палец» Предвечного.
Внезапно она почувствовала прикосновение чьей-то сильной руки и, открыв глаза, увидела искаженное страхом лицо Бренора.
– Ты свихнулась, дочка?! – воскликнул он.
Кэтти-бри удивленно прищурилась.
– Ты собралась сунуть руку в раскаленную печь! – Бренор покачал головой, и на лице его отразилось смятение. – Весь этот проклятый мир сошел с ума, – пробормотал он и потянулся за своим щитом.
Кэтти-бри схватила дворфа за локоть, убрала его руку и жестом велела ему отойти.
– Если увидишь, что огонь причиняет мне боль, тогда вытащи меня! – сердито прикрикнула она. – Но если нет, тогда знай свое место, а твое место в стороне. И притом не открывай пасть!
– Ба! – фыркнул Бренор, отступив с таким видом, словно его ударили по лицу. – Хорошо же ты говоришь со своим королем.
– Ба! – пренебрежительно кинула Кэтти-бри.
– Еще лучше вот так говорить со своим отцом! – сердился Бренор.
– Только так и можно говорить с безмозглым глупцом! – резко ответила Кэтти-бри. – Мы начнем делать то, за чем пришли сюда, или нет? Ты сказал, что это тебе нужно, но если ты передумал, тогда я найду другой щит!