рранзана, – заявила Ивоннель, и это необычное утверждение застигло старших женщин врасплох. – Только поэтому я говорю вам все это насчет Громфа и советую с радостью принять его обратно, – продолжала молодая выскочка. – Он могущественный союзник, но, с другой стороны, может оказаться страшным врагом. Так что лучше будет держать его поблизости.
Несмотря на свою очевидную неприязнь к Ивоннель, Сос’Умпту невольно кивнула в знак согласия. Однако для Квентл вопрос о возвращении Громфа внезапно отошел на второй план – ее поразило одно слово.
– Ты советуешь? – рискнула она спросить. Ивоннель кивнула.
– Ведь ты же Верховная Мать, разве не так?
Квентл устремила на Ивоннель долгий пристальный взгляд, ожидая подвоха, резкого поворота на сто восемьдесят градусов.
– А кто же ты тогда, Ивоннель, дочь Громфа? – осторожно поинтересовалась Сос’Умпту.
– Хороший вопрос, – усмехнулась Ивоннель. – Я сама задаю его себе.
Она пожала плечами, развернулась и вышла из приемного зала, оставив двух своих теток в страхе и растерянности.
– Ее могущество основано на том, что она постоянно сбивает нас с толку, – негромко прошипела Квентл, и сестра не нашлась, что на это ответить.
Ивоннель, погруженная в глубокую задумчивость, машинально добралась до зала прорицаний Дома Бэнр. Она приблизилась к сосуду с водой и провела пальцами по его гладкой поверхности, вспоминая удивительное ощущение, которое испытала, когда погрузила руки в толщу камня вместе с К’йорл Одран.
Ей сейчас не хватало К’йорл, и она пожалела, что женщину уничтожил мощный кинетический барьер, который она «перенесла» из города иллитидов к телу Дзирта До’Урдена.
Ивоннель в конце концов пришла к выводу, что это существо, К’йорл Одран, женщина-псионик, отступница, заслуживало уважения гораздо больше жриц Паучьей Королевы. Ее мысли и действия служили некоей высшей цели, она обладала большим потенциалом, нежели жрицы, сосредоточенные лишь на том, чтобы удовлетворить Паучью Королеву, доставить ей жестокие и грубые развлечения. Ивоннель обнаружила, что К’йорл Одран даже после всех перенесенных пыток и страданий сохранила в душе стремление к свободе, недоступное верховным матерям.
Тогда она подумала о Джарлаксе, своем дяде, и об этом удивительном дроу-следопыте, которого назначила избранным воином Ллос. Она же сама смеялась про себя, когда этот абсурдный титул упоминался рядом с именем Дзирта До’Урдена!
– Кто ты такой, Дзирт До’Урден? – произнесла девушка вслух, глядя на неподвижную воду.
Если бы К’йорл была здесь, Ивоннель, наверное, заставила бы ее взглянуть сквозь пространство, мысленно устремиться в чашу и шпионить за отступником.
Мензоберранзан принадлежал ей, она была его полновластной хозяйкой. Она станет легендой, темные эльфы будут бояться ее, почти как богиню, будут выполнять все ее прихоти.
Она подумала о Джарлаксе, мысленно повторила его утверждения относительно Дзирта До’Урдена. Какими смехотворными ей показались его слова! Она вспомнила последний разговор с лидером наемников, когда Джарлакс открыто обвинил ее в суетных мелких чувствах. Смехотворное обвинение, ей даже в голову не могло прийти подобное.
Джарлакс, естественно, ошибается.
Но если он ошибается, то почему же Ивоннель действительно завидует Дзирту До’Урдену?
Размышления Ивоннель были прерваны на следующее утро этой жалкой Минолин Фей, существом, которое Ивоннель с каждым днем презирала все сильнее. Если бы Минолин Фей не приходилась ей родной матерью, Ивоннель просто прикончила бы ее давным-давно.
– Верховная Мать Зирит прибыла для встречи с верховной жрицей Сос’Умпту и Верховной Матерью Квентл, – осторожно сообщила Минолин Фей, тщательно и с благоговейным трепетом перечисляя все титулы. Она боялась ошибиться, ведь титулы менялись чуть ли не каждый день.
Девушка посмотрела на мать в недоумении, словно спрашивала, какое ей, Ивоннель, до этого дело.
– Сарибель и Рейвел Ксорларрин также приглашены, – быстро добавила Минолин Фей, словно сообразив, что нужно заинтриговать вспыльчивую Ивоннель или, по меньшей мере, пообещать ей развлечение. – Говорят, что Верховная Мать Зирит все-таки претендует на трон Дома До’Урден, потому что при тамошнем дворе, наряду с множеством воинов из Дома Бэнр, состоят ее дети.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – резко спросила Ивоннель.
– Мне было приказано…
– Тебе всегда приказывают! – огрызнулась Ивоннель. – Смысл твоего существования заключается в том, чтобы выполнять приказы, ты только и делаешь, что прислуживаешь, повинуешься, трясешься в страхе. Как ты можешь спокойно спать по ночам, зная о собственном ничтожестве, и быть довольной своим существованием?
Женщина даже не возмутилась.
Она не осмеливалась возмущаться!
Ивоннель рассмеялась и покачала головой.
– Чего ты хочешь от меня? – тихо, почтительно спросила Минолин Фей и смиренно опустила взгляд.
Ивоннель грубо взяла ее за подбородок и заставила поднять голову, заставила мать взглянуть себе в глаза.
– Ты моя мать, – заявила Ивоннель. – Я не забыла об этом, и я придаю этому кое-какое значение, в отличие от прочих, которые рады забыть о родственных связях, как это принято в семьях дроу.
Несмотря на охвативший ее ужас, Минолин Фей внимательно взглянула на дочь, услышав это совершенно неожиданное заявление.
– Чего я от тебя хочу? – повторила Ивоннель, качая головой, словно не верила собственным ушам. – Я хочу, чтобы ты сделала то, чего желаешь сама, хотя бы раз за всю свою ничтожную, убогую жизнь. – Она отпустила Минолин и, отступив на шаг назад, пригвоздила женщину взглядом. – Ты всегда делаешь только то, чего требует Верховная Мать или эта мерзкая жрица Сос’Умпту; если бы мне предложили убить любого темного эльфа на выбор, я прикончила бы ее. А прежде ты выполняла приказы Верховной Матери Биртин. Даже Громф, мой…
– Архимаг Громф, – машинально поправила Минолин Фей, и Ивоннель захотелось визжать от досады на мать, которая ни на шаг не могла отступить от протокола.
– Даже Громф, – с ударением произнесла она. – Ты делала все, чего он от тебя требовал, так?
Старшая жрица на сей раз не выдержала и отвела взгляд.
– Ты когда-нибудь сама требуешь что-нибудь у кого-нибудь? – более мягко спросила Ивоннель. – Хоть что-нибудь?
Минолин Фей подняла взгляд, и на этот раз Ивоннель увидела в ее глазах решимость и гнев – очевидно, она задела некую чувствительную струну.
– У меня есть подчиненные, – сказала жрица. – Множество подчиненных. Они выполняют мои приказы, в противном случае их ждет наказание.
– Они служат Паучьей Королеве?
– Таковы обычаи народа Ллос.
Ивоннель с отвращением покачала головой, отвернулась и отошла прочь.
– Ты передала мне свое сообщение, – произнесла она. – А теперь уходи.
И вечно покорная Минолин Фей вышла из комнаты.
Ивоннель упала в кресло, скрестила ноги, откинула голову на спинку и принялась обдумывать полученные сведения. Значит, Верховная Мать Зирит возвращается в город – возможно, в качестве главы одного из правящих Домов. Это немаловажное событие. Если она войдет в Правящий Совет вместо Далии как глава Дома До’Урден, тогда Бэнры действительно приобретут могучего союзника.
Второму Дому Мензоберранзана это не понравится. И чокнутым фанатичкам Меларн – тоже. Они ненавидели кощунственный Дом Ксорларрин, в котором мужчины занимали ответственные посты. Верховную Мать Зирит часто шепотом называли оскорбительным словом баридам – эта уничижительная кличка была изобретена женщинами-дроу для тех, кто выказывал излишнее уважение к существам мужского пола.
– Ах! – воскликнула Ивоннель, вытащила из-под себя подушку и швырнула ее через всю комнату – без всякой причины, просто потому, что ей хотелось выплеснуть гнев.
Она выругала себя за то, что предалась размышлениям о городских новостях, которые вовсе не были такими уж значительными и не стоили даже минуты ее времени. Ивоннель облачилась в великолепное церемониальное платье и вышла из своих покоев. Однако, прежде чем направиться в приемный зал, она заглянула в зал прорицаний.
Девушка снова провела рукой по гладкому краю чаши. И в очередной раз вспомнила К’йорл Одран. Она с удивлением обнаружила, что скучает по старухе. О, разумеется, К’йорл уже отжила свое, она была старой, больной, наполовину сумасшедшей, и от нее все равно пришлось бы рано или поздно избавиться… Но за то время, что они провели вместе, особенно в этой комнате, Ивоннель, благодаря чудесным способностям К’йорл, смогла хотя бы мельком увидеть жизнь за пределами Мензоберранзана.
Ивоннель невольно улыбнулась, размышляя об этом удивительном противоречии. Она жила в Городе Пауков, среди поклонников Госпожи Хаоса, но тем не менее это было, судя по всему, самое упорядоченное и стабильное государство в Подземье. О да, дроу вечно интриговали и время от времени переходили границы дозволенного, но чаще всего это случалось за пределами города – взять хотя бы войну за Серебристые Болота. Конечно, здесь, в городе, лидеры постоянно стремились возвыситься и упрочить свое положение, но убивали соперников лишь в крайнем случае, а войны между Домами случались довольно редко.
После того как высыхала пролитая кровь, Мензоберранзан становился прежним, Дом Бэнр, как всегда, возглавлял Правящий Совет – теперь в его состав входило девять женщин, считая Сос’Умпту, – и такое положение, как ни удивительно, сохранялось на протяжении десятилетий.
Ивоннель подумала о К’йорл, затем вспомнила Джарлакса и улыбнулась, представив себе дядю, разряженного, как павлин.
Потом она подумала о Дзирте До’Урдене, попыталась вообразить, какую жизнь он вел прежде и ведет сейчас. Контраст с Минолин Фей был разительным. Кто мог требовать чего-то от Дзирта До’Урдена, кроме его собственной совести?
Ивоннель направилась в приемный зал. Она обнаружила там Сос’Умпту, которая о чем-то шушукалась с восседавшей на троне Квентл. Обе подняли головы, увидев девушку, и на лицах их выразилось недовольство. Молодая женщина особенно отметила злобный взгляд Верховной Матери, и ей пришло в голову, что Квентл пытается отвоевать прежние позиции, возможно, даже строит заговоры вместе с Сос’Умпту и прочими, чтобы вернуть себе власть.