И поэтому Верховная Мать Шакти Ханцрин помогла Малкантет бежать из Подземья, а затем верховная жрица Чарри доставила ее в такое место, где Граз’зт не мог ее найти и где она получила возможность устроить небольшой, но увлекательный хаос и насладиться милыми ее сердцу кровопролитиями.
– Терпение, – сказала себе Малкантет, королева суккубов. За то время, что она провела на шее воина, ей удалось прочесть его мысли, и она поняла, что он немного дурачок, что не играет никакой роли при дворе и лишь проверяет ожерелье, предназначенное для короля. – Да, для короля, – промурлыкала Малкантет в своей темнице, находившейся вне трех измерений. – А может быть, у него есть королева?
Он не стал стучаться, просто с силой пнул дверь, распахнул ее и ворвался в спальню, изумив несчастную Консеттину до такой степени, что она вскрикнула, прежде чем узнала своего супруга.
– Ты меня напугал! – возмутилась она.
Король подошел и швырнул ее на кровать. Когда Ярин начал раздеваться, она увидела у него на груди сверкающее ожерелье из золота и драгоценных камней.
– Еще одно слово, и я силой заставлю тебя молчать, – предупредил он. Язык у него немного заплетался, и королева поняла, что, прежде чем отправиться к ней, он успел заглянуть в погребец с напитками.
Она уставилась на украшение, не осмеливаясь спросить, откуда оно.
– Нравится, да? – спросил Ярин, и Консеттина молча кивнула. Это была ложь, потому что она нашла ожерелье слишком кричащим и безвкусным.
– Подходящее для короля, верно?
Она снова кивнула.
– А я король! – воскликнул он. – Король Дамары! И ты знаешь, что еще нужно настоящему королю, женщина?
Охваченная ужасом Консеттина покачала головой. Она заметила в коридоре стражей. Ярин, несмотря на то что он был почти раздет и стаскивал с жены платье, даже не потрудился закрыть за собой дверь.
– Наследник! – заорал он. – И ты родишь мне наследника. И уже скоро! Знай, что мое терпение на исходе, глупая девчонка.
Он придавил ее к кровати, прижал ее руки; Консеттине оставалось лишь закрыть глаза и сделать над собой усилие, чтобы не закричать. Она не знала, закрыли ли стражники двери или они просто стоят там, за порогом, и глазеют.
Она была настолько измучена и подавлена, что уже не испытывала стыда.
Глава 15Творение
– Продолжай! – крикнул маг с противоположного края пропасти.
Бренор, находившийся в каморке, взглянул на Громфа и остальных; маги собрались у края ямы, большинство из них были поглощены колдовством. Он пожалел о том, что Кэтти-бри нет среди них, – ему хотелось услышать этот приказ от нее, чтобы получить твердую уверенность. В конце концов, наступил момент для важнейшего поступка в его жизни.
Бренор закрыл глаза и вспомнил свой последний визит к трону дворфских богов. Тогда он изложил богам свои планы, хотя, разумеется, не мог быть уверен в том, что его голос донесся через несколько уровней существования до ушей Морадина, Думатойна и Клангеддина.
Но трон в тот миг не швырнул его через весь зал, в противоположную стенку, как бывало прежде, когда его божественные собеседники изъявляли недовольство чувствами и намерениями дворфского короля.
– Они не могут поддерживать свои двеомеры вечно, безмозглый дворф! – взревел Громф, и Бренору пришло в голову, что в этом приказе содержалось некое магическое средство убедить его повиноваться. Не думая о том, что делает, он рывком потянул на себя рычаг, который контролировал водных элементалей.
Бренор задержал дыхание, и поток воды, стекавшей с потолка, остановился. Почти сразу же Предвечный встряхнул свою темницу, и пол пещеры задрожал.
Бренор со своего места не мог видеть, что происходит в яме, и не осмеливался отойти от рычага – нет, он даже не мог отпустить его, он хотел поднять его снова, чтобы обрушить водопад элементалей на огненного Предвечного. Однако тут он увидел Громфа. Маг улыбался, глаза его сверкали, в них отражалась булькавшая в пропасти рыжая лава.
Предвечный изрыгнул пламя, и фонтан магмы поднялся из ямы. Затем чудовище, продолжая плеваться огнем, высвободило могучий поток сверхъестественной энергии. Струя расплавленной горной породы взметнулась из ямы, угодила в щупальце и устремилась по этому «каналу».
Бренор подумал, что совершил ужасную, непростительную глупость. Он освободил чудовище! Лава сожжет и затопит весь Гаунтлгрим!
Он вцепился в рычаг и начал поднимать его.
Подожди! – взвизгнул Громф, и дворф в ужасе обнаружил архимага рядом с собой. – Нет, нет, – более спокойно произнес Громф. – Посмотри, король Бренор! Взгляни на эту мощь! Даже дворф должен по достоинству оценить величие этого момента!
Он уговорил Бренора подойти к краю ямы, и дворф, приблизившись, ощутил горячее дыхание Предвечного. У него защипало в глазах, ему даже опалило бороду, но он не обращал на это внимания. Он стоял, словно загипнотизированный, пораженный первобытной мощью существа, равного богам.
Снова из ямы забила струя лавы; раскаленный поток устремился к «щупальцу», заполнил его и потек в Лускан.
Несколько минут прошло, и он услышал, как Громф считает – напоминание было вполне недвусмысленным. Он стряхнул оцепенение и, спотыкаясь, еще не придя в себя от благоговейного ужаса, направился к рычагу.
Бренор не знал языка дроу в достаточной степени для того, чтобы следить за счетом, но наконец Громф поднял на него взгляд, растопырил десять пальцев и начал последний отсчет. Бренор приготовился поднять рычаг и снова обрушить магический водопад на существо, бушевавшее в пропасти.
Кэтти-бри и Джарлакс стояли рядом с дырой в земле, среди развалин старой башни, пристально глядя на руины: обломки известняка и разных ценных горных пород, которые дворфы собрали по всей округе и ссыпали в яму. У них за спиной столпились тысячи зрителей, многие готовы были бежать при малейших признаках опасности.
И они имели все основания бояться. Кэтти-бри собиралась вызвать небольшое извержение вулкана, освободить огненного Предвечного, то самое чудище, которое несколько десятилетий назад стерло с лица земли Невервинтер и уничтожило тысячи жителей города.
Вдруг тонны камня, сваленные в яму, слегка пошевелились, совсем немного, но Кэтти-бри едва не подпрыгнула на месте от неожиданности.
Джарлакс стиснул ее плечо, и женщина, оглянувшись на дроу, поняла, что он уверен в себе не больше, нежели она.
Камни снова загремели. Вдруг из ямы забил фонтан лавы; он поднялся в воздух и тут же затих. Затем куски известняка зашуршали, покатились в стороны; острые края обломков старой башни начали размягчаться, плавиться, расплавленные куски породы смешивались друг с другом. Пузыри лавы лопались, воздух наполнился отвратительной вонью.
Но Кэтти-бри лишь прикрыла шалью лицо, чтобы не вдыхать ядовитые пары; ни она, ни Джарлакс, которого, казалось, не беспокоил мерзкий запах, не отвернулись.
Большой шар шлака поднялся со дна ямы; казалось, он растягивался, рос. Сначала он превратился в тонкое «щупальце», но потом быстро стал утолщаться и образовал нечто вроде основания гигантского дерева. Дерево продолжало расти вверх, поднялось над головами наблюдателей на высоту десяти футов, потом еще выше. Огромный пузырь появился на стороне ствола, обращенной к Джарлаксу и Кэтти-бри, и они из предосторожности отступили на несколько шагов.
Пузырь лопнул, как они и боялись, но не разлетелся на капли. Вместо этого прямо из дыры в стволе возникла огромная ветка, потом повернула и продолжила расти вверх.
А затем извержение прекратилось, и магическое сооружение в виде полого ствола высотой пятнадцать футов, с одной массивной полой веткой, которая отходила на несколько футов от главного ствола, начало дымиться. Новый строительный материал, перегретый известняк, блестел в свете солнца, словно влажный отполированный гранит.
Те, кто окружал Джарлакса и Кэтти-бри на поле, ахнули, затем разразились восторженными воплями. Явление, которое они только что наблюдали, казалось почти священным: «дерево» было творением сверхъестественным, совершенным, похожим на дело рук богов. Должно быть, именно так происходил рост горных хребтов в далекую эпоху начала мира.
Однако Кэтти-бри, в отличие от остальных, не выразила радости и лишь плотнее закуталась в шаль.
– Прекрасное начало. – Джарлакс обнял женщину за плечи. – Это даже больше того, на что мы надеялись. Ты сумела проникнуть в суть вещей, разгадать тайну башни.
Кэтти-бри едва заметно кивнула, но выражение ее лица по-прежнему оставалось суровым.
– Это момент твоего величайшего триумфа, – заметил Джарлакс, – но его нет здесь, он не может разделить с тобой торжество.
Кэтти-бри посмотрела на наемника. Она не ответила, да и к чему? Взгляд ее был красноречивее любых слов.
Все в мире как будто бы происходило так, как надо, события в Лускане и Гаунтлгриме вели к благополучию и процветанию окрестных земель, мирная жизнь налаживалась. Но Дзирта не было с ней; она понимала, что он вернется лишь спустя несколько лет, спустя несколько десятилетий, а может быть, никогда не вернется. У Кэтти-бри возникло ужасное чувство: она подумала, что история их любви теперь рассказана до конца.
Джарлакс хотел утешить ее, но промолчал, понимая, что любое сказанное им слово выдаст его истинные мысли. Ведь в глубине души он разделял ее мрачные предположения.
Ивоннель Бэнр даже не заметила, что открыла рот от изумления. Она пристально уставилась на воду в чаше для ясновидения, ошеломленная, потрясенная до глубины души красотой и мощью невиданного зрелища, открывшегося ей.
– Громф… великолепный Громф! – прошептала она.
Ее отец возглавил команду могущественных чародеев и жрецов, которые сумели обуздать огненного Предвечного и контролировали его ярость.
Когда водные элементали снова хлынули с потолка пещеры и загнали разъяренное чудовище обратно в яму, Ивоннель взмахнула рукой над чашей для ясновидения, и в черной воде появилось изображение Лускана. Ее дядя Джарлакс и эта женщина, Кэтти-бри, стояли перед своим творением.