– Мы слыхали, будто ты хочешь видеть короля Бренора, – заговорил второй дворф, Атрогейт.
– Ага, и что ты называешь себя дочерью Громфа, – добавила Амбра.
– Меня зовут Ивоннель Бэнр, – объявила гостья. – У меня нет дела ни к вам, ни к вашему королю, но, поскольку я проезжала через его владения, я подумала, что из вежливости следовало бы дать ему аудиенцию.
Гордые дворфы ощетинились и воинственно фыркнули.
– И принять его ответную любезность, – лукаво добавила она.
– Я смотрю, она немного слишком высокого мнения о себе! – съязвила Амбра, но дворф, стоявший справа, – Атрогейт – толкнул женщину локтем.
– Я знаком с Джарлаксом уже сотню лет, – сказал Атрогейт. – И бывал в Мензоберранзане. Почему твое лицо мне незнакомо?
– Я моложе, чем выгляжу, – ответила Ивоннель, не вдаваясь в подробности.
– Но ты же дочь Громфа?
– Я не только дочь архимага Громфа, – отрезала девушка. – Кроме того, мне уже надоел этот разговор. Приведите вашего короля и объявите обо мне или проведите меня через ваши вонючие захламленные пещеры и укажите дорогу к моему отцу. Или к Джарлаксу, если для вас так проще.
Амбра сердито фыркнула, Рваный Даин возмущенно вытаращил глаза, но Атрогейт снова успокоил их.
– Нет нужды в представлениях, я слышал достаточно.
На пороге потайной комнаты в задней части зала, скрытой за занавесью, появился незнакомый дворф с рыжей бородой.
Ивоннель прищурилась, глядя на него. Она узнала этого дворфа – его лицо хранилось в воспоминаниях ее бабки.
Король Бренор поднялся по ступеням и уселся на трон, а две молодые женщины заняли кресла рядом с ним. Ивоннель даже не взглянула на них: она не сводила немигающего взгляда с короля.
– Добрая встреча, король Бренор, – произнесла она, прошла мимо троих дворфов и остановилась перед троном. – Мне многое известно о тебе.
– А мне о тебе ничего не известно, – парировал Бренор.
– Это скоро изменится, – пообещала Ивоннель.
– Ты пришла по делу из Мензоберранзана, так?
Ивоннель покачала головой.
– Нет, и, скорее всего, у меня никогда не будет дел с Мензоберранзаном. Я здесь по собственному желанию, у меня на то личные причины. Я пришла, чтобы найти своего отца или Джарлакса, и, поскольку мне знакомы эти пещеры, я прошу тебя лишь указать, где я могу найти своих родичей.
– Их здесь нет.
– Тогда проводи меня к Дзирту.
Бренор щелкнул пальцами.
– Вот так просто, да? – спросил он. Откинулся в сторону и забросил ногу на подлокотник трона. – Ты приходишь сюда, где тебя никто знать не знает, и думаешь, что я сразу же отведу тебя к моему другу? А что, если ты хочешь захватить его в плен?
– Пойми одну вещь, добрый дворф, – сказала Ивоннель, – если бы не я, твой друг Дзирт не вернулся бы к тебе из Мензоберранзана. Это я позволила ему освободить Далию. Именно я наделила его сверхъестественной силой, чтобы он послужил орудием уничтожения Демогоргона. Это я вмешалась, когда его заключили в темницу Дома Бэнр. Он, Джарлакс, Далия и человек по имени Артемис Энтрери погибли бы в этих застенках, если бы не я. Единственная причина, по которой твой друг вернулся к тебе, перед тобой, король Бренор, и если ты мне не веришь, тебе следует пойти и поговорить с Джарлаксом, прежде чем оскорблять меня. Тогда ты поймешь, что не стоит так грубо обращаться со мной, добрый король.
Выходит, ты та самая девушка, которая позволила им уйти?
– Да, я.
– Всем четверым?
– Всем четверым.
– Значит, теперь нам следует стать друзьями, так, что ли? – осведомился Бренор.
– Едва ли, – ответила женщина-дроу, намеренно придав лицу кислое выражение. – Я могу прожить полную жизнь и успешно достичь всех своих целей, ни разу не назвав другом представителя твоей расы.
– Когда-то я думал то же самое насчет себя и твоего народа, – возразил Бренор, а пятеро остальных дворфов надулись и приняли воинственный вид. Девушке даже показалось, что королевы Кулак и Ярость собираются спрыгнуть с возвышения и напасть на нее.
Ивоннель ухмыльнулась и слегка поклонилась, чтобы показать, что намек понят.
– Ну что ж, – заметил Бренор, – может, мы все же станем друзьями, и довольно скоро.
Но Ивоннель покачала головой, и выражение ее лица снова стало жестким.
– Я не вижу этого в своем будущем, король дворфов, потому что я еще помню, как ты раскроил мне череп топором. Я не желаю заводить дружбу с королем Бренором Боевой Молот.
Это странное замечание заставило всех дворфов в недоумении уставиться на нее; Атрогейт пожал плечами, когда Рваный Даин и Амбра посмотрели на него в ожидании разъяснений. Бренор также пребывал в полной растерянности и ничего не мог ответить на вопросительные взгляды своих королев.
Но Ивоннель видела, что в мозгу у Бренора постепенно забрезжил свет. Он прежде слышал о ней; по крайней мере, до него дошли какие-то отрывочные сведения. Ее имя наверняка было ему знакомо, хотя в тот далекий день, когда они встретились в туннелях поблизости от Мифрил Халла, это имя носила другая женщина.
– Твоего папаши здесь нет, и Джарлакса тоже, – довольно холодно произнес Бренор. – Они сейчас в Лускане, городе к северу отсюда, и я не знаю, когда они намерены вернуться.
– Ты покажешь мне дорогу туда?
Бренор поразмыслил некоторое время; на лице его промелькнуло озабоченное выражение, и ясно было, что он спорит сам с собой. Разумеется, Ивоннель была достаточно умна, чтобы понимать причину его сомнений.
– Ладно, я это устрою, если ты та, за кого себя выдаешь, – ответил он.
– Ты пошлешь им весть обо мне? – догадалась она.
– Ага. Это недолго. У нас на всем пути отсюда до Лускана есть скороходы и курьеры. Мы отведем тебе комнату, где ты сможешь отдохнуть, и никто тебя не побеспокоит, если ты сама не побеспокоишь никого из нас.
Ивоннель, довольная этим ответом, снова поклонилась, и Рваный Даин позвал отряд из дюжины воинов, которые привели гостью в зал; затем стражники вышли, и Ивоннель последовала за ними.
– Раскроил ей череп? – услышала она шепот одной из дворфских королев, обращенный к Бренору.
– Может быть, это случится еще раз, – добавил дворф по имени Атрогейт.
Ивоннель запомнила этот разговор и подумала, что однажды ей, возможно, придется убить нескольких дворфов из этой компании.
Стражи привели ее в отдельную комнату и велели сидеть там. Помещение тщательно охранялось: в коридоре за единственной дверью выстроился целый отряд воинов и жрецов.
И Ивоннель принялась располагаться на ночлег.
Однако ей не пришлось долго ждать: прежде чем она погрузилась в Дремление, дверь распахнулась и на пороге возникла знакомая фигура.
– Как приятно снова встретиться с тобой, отец, – произнесла девушка.
Но архимагу Громфу эта встреча явно не доставила удовольствия.
Она удивилась и не слишком обрадовалась, увидев его, и не стала скрывать это неприятное удивление. Кэтти-бри всегда чувствовала себя неуютно в обществе Артемиса Энтрери, несмотря на уверения Дзирта в том, что Энтрери изменился. В конце концов, поводом к их знакомству в тот далекий день, много лет назад, послужило то, что ассасин насильно увел ее с собой.
– Мне очень жаль, что с Дзиртом так получилось, – начал Энтрери.
– Я тебя ни в чем не виню, – ответила женщина, впрочем, довольно жестко.
– Я все понимаю и без обвинений. Я знаю, зачем Дзирт пришел в Подземье – частично это произошло из-за меня.
– Ты не знал, что в туннелях распространилась душевная болезнь, порождение Бездны, – сказала Кэтти-бри, но, опять же, в голосе ее прозвучали металлические нотки. – За свою жизнь Дзирту пришлось участвовать в десятках походов, каждый из которых мог стать для него последним. Если ты желаешь предаваться чувству вины, тогда лучше подумай о тех невинных людях, которых ты…
– Довольно! – рявкнул Энтрери, но тут же взял себя в руки, прикрыл глаза и сделал примирительный жест, словно желая вернуть назад вырвавшееся в гневе слово. – Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться с тобой, совсем наоборот.
– В любом случае, у тебя не может быть никакого дела ко мне.
– Ты ошибаешься, – настаивал ассасин. – У меня есть дело к Дзирту, я обязан ему жизнью…
– И уже далеко не в первый раз, – перебила его Кэтти-бри. – Но прежде это тебя не удерживало от подлых поступков.
Энтрери ответил на эту шпильку невеселой усмешкой.
– Я не просто обязан ему жизнью, – добавил он. – Ты не можешь себе представить моих чувств и видения мира, и я не думаю, что тебя это интересует. Я хотел лишь сказать тебе: если бы я смог сделать хоть что-то, даже отдать собственную жизнь, чтобы вернуть его тебе прежним, я пошел бы на это без колебаний.
Кэтти-бри прищурилась; казалось, у нее был наготове резкий ответ, но она промолчала и просто кивнула.
– Я надеюсь, что он вернется к нам – к тебе, – закончил Энтрери. – И еще надеюсь, что вы оба найдете в жизни то, чего желаете.
Он коротко кивнул и вышел, оставив Кэтти-бри в смущении.
Она попыталась выбросить из головы мысли об этом странном разговоре. Ей хватало тревоги за Дзирта, она не могла позволить себе волноваться насчет неожиданных речей Артемиса Энтрери, и слишком большая ответственность лежала на ней в связи со строительством Главной башни тайного знания. Нельзя было отвлекаться на размышления о странном внутреннем преображении ассасина. Если она потерпит сейчас неудачу в своем деле, Гаунтлгрим погибнет, и вместе с ним погибнут многие сотни и даже тысячи его жителей.
Какое ей дело до душевных переживаний наемного убийцы?
Но Кэтти-бри обнаружила, что никак не может забыть его.
– Глазам своим не верю, – пробормотал Джарлакс, когда Ивоннель вошла в его комнату в Иллуске, где он обсуждал с Громфом и Киммуриэлем некоторые вопросы, не имевшие отношения к Главной башне.
– Ах, Джарлакс… А я думала, ты скучал по мне, – съязвила Ивоннель.
– Она просто так взяла и вошла? – удивленно спросил Киммуриэль. Бреган Д’эрт окружила древний подземный город мощной, пра