Дзирту удалось парировать множество ударов кулаками, оттолкнуть локоть Афафренфера вверх, и он с силой ударил монаха коленом в бедро. Но тот быстро увернулся, и выпад не причинил ему вреда; продолжая вращаться, он вытянул ногу.
Дзирт подпрыгнул, поджал ноги под себя, и монах не задел его. Дзирт, не выпрямляя ног, упал на пол, а Афафренфер в это время заканчивал свой маневр. Он перенес тяжесть тела на другую ногу и поднял ее высоко – слишком высоко для Дзирта, который приземлился на корточки, но быстро выпрямился во весь рост.
Теперь Дзирт взял инициативу в свои руки: он осыпал противника серией коротких, резких, но мощных ударов, затем внезапно пнул монаха, но ни разу не сумел попасть в цель, так искусно защищался и уклонялся Афафренфер.
И все же способность дроу вернуть себе преимущество в рукопашном бою с самим мастером Южного Ветра вызвала одобрение у зрителей, наблюдавших за поединком с балкона.
Противники одновременно сделали выпады ногами, ударили друг друга по щиколоткам. Дзирту досталось сильнее, и, опустив ногу, он почувствовал, что колено как будто подгибается. Он попытался забыть о боли, яростно устремившись в бой, но первый же шаг вызвал у него гримасу; дроу пошатнулся, и попытка достать противника хуком слева оказалась не слишком удачной.
Афафренфер пригнулся, избежал удара, прыгнул под рукой Дзирта вперед, к его незащищенному боку, и, приземлившись рядом с дроу, немного отставил назад правую ногу.
Монах ткнул левым локтем под левую руку Дзирта, которую тот как раз хотел убрать, плотно прижал ее к телу дроу, затем протянул руку вверх, над плечом дроу, и схватил Дзирта за волосы на затылке.
Дзирт собрался уклониться, пригнуться, но монах не дал ему это сделать и без труда подобрался к нему вплотную.
Дзирт с силой ударил свободным локтем очутившегося сзади Афафренфера, потом снова попытался достать его левой рукой, но монах предугадал эту отчаянную атаку и поэтому не только принял этот относительно слабый удар, развернув корпус, но и ухитрился просунуть правую руку вперед и зацепить второй локоть Дзирта.
Затем монах выпрямился, и Дзирт лишился возможности двигаться: его левая рука попала в захват, Афафренфер прижал ее выше локтя к телу Дзирта, одновременно крепко вцепившись в волосы дроу, а правая рука была неловко и болезненно оттопырена в сторону.
Чтобы выскользнуть из захвата, Дзирт попытался, извиваясь, опуститься на пол, но снова ощутил боль в правом колене, и секундное промедление позволило Афафренферу обойти его и крепко упереться в пол правой ногой. Монах поднял Дзирта, толкнул вперед, так, что тот споткнулся о его щиколотку. Поскольку руки у него были обездвижены, дроу не мог ни защищаться, ни смягчить свое падение. Они вместе с Афафренфером рухнули на пол, Дзирт упал ничком, а монах навалился на него всей массой, уселся ему на спину и заломил руки назад.
У оглушенного дроу перехватило дыхание. Он ощущал лишь сильную боль и абсолютную беспомощность.
Придя в себя, Дзирт сообразил, что Афафренфер едва заметным усилием может вывихнуть ему руки, разорвать связки суставов.
Монах тоже прекрасно понимал это, поэтому он отпустил Дзирта и мгновенно отскочил прочь; он стоял спокойно и неподвижно, пока Дзирт неловко поднимался на ноги. Когда дроу развернулся к Афафренферу, тот сложил руки перед собой и поклонился.
«Это демон в обличье человека, который пытается унизить тебя!» – вопили голоса в мозгу Дзирта. Он постарался выбраться из темного лабиринта безумия и каким-то образом пришел к выводу, что Афафренфер одолел его не затем, чтобы унизить его, а затем, чтобы сделать вид, будто все в порядке. Разве мог поединок с монахом, искусным в рукопашном бою, закончиться иначе?
Инстинкты подсказывали Дзирту наброситься на беззащитного противника в тот момент, когда он поклонился, и задушить его.
Он даже сделал едва заметное движение, но затем сознание его на миг прояснилось, и он взял себя в руки. Дзирт, пошатнувшись, отпрянул и не стал нападать на одолевшего его человека.
Но он не ответил на поклон, что являлось вопиющим нарушением правил поединка, и это не ускользнуло от внимания Афафренфера и наблюдателей.
Ивоннель привлекла не один изумленный взгляд, когда обратилась к Джарлаксу, Киммуриэлю и Громфу со словами:
– Он нуждается в нашей помощи, поэтому давайте поможем ему.
– Почему? – озвучил Громф вопрос, возникший у всех троих.
Но прежде чем разговор принял опасное направление, вмешался Джарлакс:
– Именно это я и пытаюсь сделать.
– И у тебя ничего не получится, – отрезала Ивоннель. Она взглянула на Киммуриэля в поисках поддержки, и, к изумлению Джарлакса, псионик кивнул в знак согласия.
– Почему? – повторил Громф.
– Потому что метод лечения, который используют Джарлакс и монахи, неэффективен, – ответила Ивоннель.
– Я не о том спрашивал, – буркнул архимаг. – Почему ты заботишься о здоровье еретика, отступника, беглеца из павшего Дома, который не принес Мензоберранзану ничего, кроме несчастий?
– Потому что он представляет для меня ценность, – ответил Джарлакс. – И еще потому, что он мой друг.
– Я обращался не к тебе, – фыркнул Громф. – Мне понятны твои мотивы, хотя я нахожу их смехотворными. Но тебе это зачем? – обратился он к Ивоннель. – В какие игры ты играешь на сей раз?
– Он самый могущественный воин Мензоберранзана. Ведь ты наблюдал за его славной победой!
– Он сыграл роль копья, брошенного в демона, только и всего, – возразил архимаг.
– Какое это сейчас имеет значение? – вмешался в разговор Джарлакс. – Твоя дочь…
– Не называй ее так, – перебил его Громф, и Джарлакс заметил, что они с Ивоннель злобно уставились друг на друга. Неприязнь была взаимной. То, что их родственная связь – всего лишь фикция и их с трудом можно назвать отцом и дочерью, не вызывало никаких сомнений. Это понимал Джарлакс, который знал о вторжении иллитида в мозг молодой жрицы. Скорее всего она приходилась Громфу не столько дочерью, сколько матерью – и заодно Джарлаксу. Разумеется, важнее было другое: является ли Ивоннель чем-то большим, нежели аватаром Ллос? Может быть, подобно своей тезке, она служит «голосом» Паучьей Королевы? Ивоннель Вечная сумела уничтожить Дом Облодра, потому что Ллос сделала ее «проводником» своей мощной энергии. Может быть, то же самое можно сказать и о победе Ивоннель над Демогоргоном?
– Какое это сейчас имеет значение? – повторил Джарлакс. – Она пришла сюда, чтобы дать нам ценный совет. Даже Киммуриэль согласен с ее мнением. Разве я не должен ради Дзирта хотя бы попытаться?
– Не знаю, почему ты в своем ослеплении считаешь себя в долгу перед ничтожным отступником, – сказал Громф, – но, возможно, тебе стоит больше задуматься о мотивах женщины, которая здесь присутствует. Может быть, она желает, чтобы Дзирт находился в здравом уме, когда она подвергнет его страшным пыткам или разрушит все, что представляет для него ценность. Разве не так поступила бы сама Ллос?
Эти слова заставили Джарлакса призадуматься. Откинувшись на спинку кресла, он устремил пристальный взгляд на ослепительно прекрасное лицо молодой женщины. Он рассмотрел ее совет и предложение под всеми возможными углами, попытался взглянуть на дело с точки зрения Громфа, но, как ни старался, не мог принять этого мрачного взгляда на вещи. Он побывал в темнице Дома Бэнр вместе с Дзиртом, Энтрери и Далией. У Ивоннель не было никаких причин утруждать себя и преследовать их до Иллуска. Не так уж давно они находились в ее власти, совершенно беспомощные, уязвимые. И если она действительно служила голосом Ллос, то наверняка сумела бы исцелить Дзирта в тюрьме Дома Бэнр, прежде чем его убить, – если таково было ее желание.
И поэтому Джарлакс попытался отвлечься от Дзирта и мыслить шире. Может быть, у Ивоннель тоже имеются какие-то далеко идущие планы – например, покарать заодно и Джарлакса? Или, допустим, Киммуриэля и Громфа? Неужели ее появление здесь и ее предложения направлены лишь на то, чтобы ликвидировать масштабный заговор против властей Мензоберранзана, в который было вовлечено много мужчин и даже Верховная Мать Зирит Ксорларрин?
Это имело смысл, и Джарлакса охватила тревога. Если бы Ллос при помощи Ивоннель стремилась подавить назревающее движение мужчин-дроу, желавших получить некое подобие равенства с женщинами в городе, тогда хитроумный заговор, включающий в себя исцеление Дзирта и последующие немыслимые пытки, вполне вписывался бы в ее планы.
Но нет, решил Джарлакс: наиболее вероятным мотивом был тот, который он увидел во взгляде Ивоннель в тот первый раз, когда она появилась в Иллуске. Дзирт заинтересовал ее. Она увидела некие возможности в его более широкой и великой философии, основанной на любви к другим, которая равна и даже превосходит любовь к себе. Пример Дзирта, его преданность делу более важному, нежели его собственное личное благополучие, действительно открывали перед дроу новые горизонты, которые для большинства из них прежде были закрыты.
– Итак, давайте же поможем ему, – сказал Джарлакс.
Ивоннель кивнула и улыбнулась:
– Мы должны отправиться к нему – по крайней мере, я.
– Я пойду с тобой, – заявил Джарлакс.
Ивоннель задумалась на секунду, затем покачала головой.
– Пока твое участие в плане не предусмотрено. Не нужно усложнять ситуацию.
Джарлакс хотел возразить, но Ивоннель уже обернулась к Киммуриэлю:
– Я не прошу тебя сопровождать меня…
– Отлично, – сказал он.
Девушка кивнула и продолжала:
– Но вскоре ты мне ненадолго понадобишься и, возможно, понадобишься снова в тот момент, когда правда откроется. Я вижу, что ни время, ни расстояние не являются препятствием для тебя – по крайней мере для твоей мысли.
Киммуриэль кивнул; тогда Джарлакс снял с шеи серебряную цепочку, на которой болтался небольшой свисток, и бросил предмет Ивоннель.
– Эта вещь настроена на Киммуриэля, – объяснил он. – Он услышит его свист, даже находясь на другом уровне существования. Это позволит Киммуриэлю быстро и безошибочно найти тебя.