Она просто сплющилась, начала таять и превратилась в булькающую лужу вонючей грязи.
Кейн поклонился побежденной противнице, выпрямился и взглянул на Ивоннель; внезапно женщина сообразила, что на лице у нее написан страх. Она никогда не видела контролируемого проявления такой страшной жестокости, такой скорости, точности, сверхъестественного могущества, особенно со стороны человеческого существа, на первый взгляд слабого и безоружного.
– Итак, теперь Ллос объявит меня еретичкой, – произнесла Ивоннель, пожимая плечами. – Однако я попала в хорошую компанию.
– Он действительно исцелился? – спросил монах, оглянувшись в сторону поля.
– Он не отверг меня, когда я проникла в его сознание, чтобы поведать ему истину, – объяснила Ивоннель. – Он был сломлен; наступил момент кризиса, ему показалось, что терять больше нечего.
– Как ты и предсказывала.
Жрица кивнула.
– До этого момента Дзирта нельзя было вылечить потому, что он не мог доверять целителю. Но на сей раз у него просто не осталось выбора.
– В таком случае давай пойдем и проверим, – предложил Кейн, и они с Ивоннель покинули рощу и вышли в поле.
Дзирт все еще сидел на земле, Энтрери стоял рядом. Дроу поднял взгляд на приближавшихся Кейна и Ивоннель, и глаза его сделались круглыми от изумления, когда он увидел дочь Громфа.
– Рада видеть тебя снова, Дзирт До’Урден, – заговорила девушка.
Дзирт бросил быстрый взгляд на мечи, которые лежали рядом на траве.
– Да, тебе гораздо проще будет убить меня, нежели Кэтти-бри или Артемиса Энтрери. – Этими словами Ивоннель приковала к себе взгляд лиловых глаз, а затем объявила: – Теперь ты знаешь истину. Ты исцелился.
– И что дальше? – спросил Дзирт.
– А дальше ты свободен, – пожала плечами Ивоннель. – Мы доставим тебя обратно в Лускан к Кэтти-бри. У нее все в порядке, и они успешно продвигаются к своей цели. Магическая башня – прекрасное творение. Но я боюсь, что Кэтти-бри это уже безразлично.
Дзирт в удивлении склонил голову набок.
– Из-за тебя, конечно же, – вставил Энтрери. – Сердце ее разбито, но вскоре мы излечим и ее.
– Правда? – спросил Дзирт, глядя в упор на Ивоннель. – Это твоя последняя или, может быть, предпоследняя игра с моим… будущим?
– Я надеюсь, это не последнее мое приключение с твоим участием, – заметила Ивоннель, и при этих словах Энтрери с Дзиртом вытаращили глаза, а девушка лишь рассмеялась в ответ. – Но что касается хитростей и уловок – да, это была последняя игра. Я дарю тебе твои истинные, разумные мысли, доверие к другим и возможность выбрать собственный путь.
– Но почему?
– Потому что ты заслужил все это, и я была бы жалким, низшим существом, если бы твоя стойкость и сила твоей любви вызвали у меня зависть. Вместо, скажем, некоего озарения. А я вовсе не жалкое и не низшее существо.
– Я свободен?
– Разумеется.
– И ничем больше не обязан тебе?
– Мне – нет. – Она взглянула на Кейна. – А что касается монастыря…
– Нет, ты ничем нам не обязан, – начал Кейн, но потом усмехнулся – видимо, передумал. – Я все же хочу кое о чем попросить тебя.
Дзирт наблюдал за огарком свечи; свеча была новая, и на то, чтобы она догорела, понадобилось несколько часов.
Почти три часа он пребывал в этой позе, с совершенно прямой спиной, дыша медленно и ровно, и в мыслях его царила блаженная пустота. Ему никогда прежде не удавалось так долго медитировать – он не мог выдержать даже того времени, в течение которого прогорала одна десятая свечи.
А теперь она полностью оплавилась, и Дзирт почувствовал, что может сидеть так еще долго, и подумал, что ему предстоит именно это, когда в комнату вошел магистр Кейн. Но монах жестом велел дроу подняться, и на лице его появилось выражение одобрения и даже радости.
– Тебе нет нужды сидеть так и дальше, – произнес Кейн.
– Почему? Почему я должен прекратить медитацию?
– В нашем ордене не найдется и шести человек, которые в состоянии дождаться догорания свечи, – пояснил Кейн. – Чтобы дойти до этой ступени, быть способным пребывать в неудобном положении так долго, нужно обрести истинный внутренний мир. – Монах кивнул. – Я могу подтвердить слова Ивоннель. Ты действительно исцелился от своей болезни, Дзирт До’Урден.
– Да, так и есть. И мне не терпится вернуться домой. – Дроу усмехнулся. – В то же время меня очень интересуют это место и ваше учение.
– У тебя впереди еще много лет жизни. Когда будешь двигаться вперед, не закрывай за собой двери.
Дзирт кивнул и вслед за Кейном вышел из комнаты. К удивлению Дзирта, монахи устроили пир в его честь, чтобы отметить его выздоровление. Здесь был и Артемис Энтрери – Дзирта это обрадовало.
Была здесь и Ивоннель – это смутило Дзирта.
Кейн усадил его рядом со жрицей; с другой стороны от нее сидел Энтрери, а рядом с Дзиртом посадили Афафренфера.
– Да, есть много такого, о чем ты еще не знаешь, – со смехом произнесла Ивоннель, глядя на Дзирта, на лице которого отразились сомнения. – Я покинула Мензоберранзан и, возможно, навсегда, – объяснила она. – Подозреваю, что сейчас Паучья Королева ненавидит меня сильнее, чем тебя.
– Ты говоришь так, словно довольна этим.
– Меня это развлекает, – поправила его Ивоннель. – Но это ненадолго. У Ллос найдутся проблемы посерьезнее, нежели какая-то беглая жрица.
– Наверное, ты больше не жрица.
– Увидим. Госпожа Ллос не так примитивна, как считает большинство смертных. Сюрпризы, которые я преподношу ей так же, как и ты, вызывают у нее скорее любопытство, нежели гнев, потому что благодаря нам среди ее народа воцаряется хаос. Ты ведь понимаешь, что именно таков был результат твоих действий, верно, Дзирт До’Урден?
Он покачал головой, не понимая, что она имеет в виду.
– Все это время, с того дня, когда ты покинул свою расу, во время сражений против дроу, даже в тот момент, когда твой друг-дворф убил мою тезку – весьма болезненное воспоминание, я тебя уверяю, – ты, сам того не ведая, играл на руку Ллос.
Услышав это, Дзирт сердито нахмурился и расправил плечи.
– Не воспринимай это как оскорбление, – продолжала Ивоннель. – Ты не служил Ллос, но ей служили твои действия, потому что ее пища – это борьба, хаос и войны. Мензоберранзан в безмятежном состоянии нагоняет на нее скуку; к тому же у ее верных поклонников появляется избыток времени для того, чтобы задумываться над существующим положением вещей и критиковать его; поэтому она никогда не позволит городу жить мирно.
Дзирт несколько успокоился, но все равно настороженно, не мигая, смотрел на собеседницу.
– Возможно, настанет день, когда мы отнимем его у нее, – заявила Ивоннель.
– Его?
– Мензоберранзан. И начнем сами распоряжаться собственными судьбами. Разве не этого ты всегда желал?
– Ты хочешь встать во главе революции?
– Мы живем долго, – улыбнулась Ивоннель. – Кто знает, какие изменения принесет нам следующее тысячелетие?
Дзирт собрался насмешливо заметить, что Ивоннель, возможно, снова подпадет под чары Ллос, но удержался и вместо этого вспомнил о великих переменах, которые у него на глазах произошли в мире за последние двести лет.
Путешествие несколько напоминало ходьбу по кругу, но оно редко заканчивалось в той самой точке, где начиналось.
Путника всякий раз ждали сюрпризы.
А на следующее утро, в ту самую минуту, когда Дзирт, Ивоннель и Энтрери готовились покинуть монастырь, чтобы встретиться с Тазмикеллой, вверх по склону к воротам галопом прискакала усталая, грязная женщина-хафлинг верхом на усталом и грязном пони.
– Я ищу дроу по имени Дзирт До’Урден! – крикнула она монахам, которые стояли на просторном крыльце, в то время как Дзирт и остальные прощались с руководителями ордена. – Или Дриззита Дуддена, или что-то вроде того! – взволнованно добавила женщина.
– Дриззит Дудден? – прошептал Дзирт. Только один раз он слышал, как коверкали его имя подобным образом, и слышал от одного знакомого очень, очень давно.
«Нам нужно уходить отсюда», – на безмолвном языке дроу прожестикулировала Дендерида, обращаясь к жрице Чарри.
«Малкантет не исполнила свою угрозу», – таким же образом ответила Чарри.
«Пока нет. Но все еще впереди».
Чарри Ханцрин подошла к плохо пригнанной двери комнаты, которую спригганы отвели ей и ее свите. Естественно, она разделяла опасения Дендериды, но у нее имелись некоторые причины пока не покидать эту пещеру.
Дом Ханцрин помог Малкантет выбраться на поверхность с определенной целью, но без благословения Дома Бэнр или явно высказанного повеления Ллос. Чарри и остальным следовало убедиться в том, что суккуб полностью удовлетворена их услугами; в противном случае дьявольская тварь наверняка доложила бы обо всем Верховной Матери Бэнр.
– Еще десять дней, – сказала Чарри.
– Декада в этом грязном подземелье, – уныло протянула одна из женщин, но Чарри не стала делать ей выговор. Что она могла возразить? Она предпочитала отвратительным спригганам даже вонючих гоблинов и орков, и это было еще мягко сказано.
Она снова беззвучно заговорила с Дендеридой: «Отправляйся к Безубе и прикажи ему найти нам помещение поближе к поверхности и поближе к Ваасе. Если у Малкантет начнутся какие-то неприятности, пусть она и ее спригганы сами разбираются с ними».
Дендерида кивнула, и вскоре дроу уже шагали в северо-западном направлении по нижним туннелям Плавильного Двора, к местам более пустынным и, как надеялась Чарри, более подходящим для нее.
Они выслушали указания насчет дороги от члена отряда «Коленоломы», приятной женщины средних лет по имени Бруха, но не пригласили ее с собой. Если она и собралась обидеться на это, то обида моментально испарилась. Глаза ее сделались совершенно круглыми, когда Артемис Энтрери бросил на землю обсидиановую фигурку и вызвал черного, как смоль, адского жеребца с огненными копытами, выпускавшего из ноздрей дым.