― Знаю. ― Я прижалась лицом к его теплой груди. ― Ты нанял меня.
Скользнув рукой по моей обнаженной попе, он мягко ее сжал.
― Чтобы нанять тебя, у меня имелись другие мотивы.
Удивленная, я изогнула шею так, что смогла посмотреть ему в глаза.
― Скажи еще, что нанял меня, потому что тебя ко мне влекло?
― В то время я так не думал, ― признал он, выглядя по-мальчишески несчастным. ― Но, оглядываясь назад… да. Когда ты пришла на фотосъемку, прежде чем сообщила кто ты, и всего того дерьма, что за этим последовало, я бросил всего один взгляд и решил, что пересплю с тобой.
Я рассмеялась и игриво ударила его в грудь.
― Как романтично. И самонадеянно.
С дразнящей улыбкой он пожал плечами.
― Самонадеянно, да?
Я подумала о том, что он все еще внутри меня и вздохнула, побежденная.
― Ты такой надменный.
― Кто бы говорил.
Шокированная тем, что он мог так подумать, прошептала:
― Я не надменная.
― Малышка, ты никого к себе не подпускаешь, и я говорю не только о парнях. Друзей и родственников тоже. Ты придаешь большое значение своей дружбе и своему телу. Так и должно быть.
― Самоуважение ― не надменность.
Он задумчиво посмотрел на меня.
― Ты хороша в постели?
После прошлой ночи он еще спрашивает?
― Ну… да.
Он улыбнулся.
― Ты хороший работник?
― Черт, да.
― Если бы ты захотела мужчину, думаешь, он бы тебя трахнул?
Я подумала об этом, о моей истории с мужчинами и что (за исключением Кейна) обычно руководила я.
― Вероятно. Не все.
― Но многие.
Я пожала плечами.
― Видишь? Надменность.
― Самоуверенность, ― спорила я, но понимала, что он имеет в виду.
― Хорошо. Значит, ты самоуверенная… с налетом надменности.
Ошеломленная, в раздумье я уставилась в потолок.
― Никогда прежде не думала о себе, как о надменной.
Кейна коснулся моей щеки, возвращая мой взгляд обратно.
― Надменность может быть неприятной, если она не заслужена. Но, если ты в чем-то преуспела и знаешь об этом, тогда притворяться, что это не так — обман и напрасная трата времени.
Я поняла, что улыбаюсь его логике.
― Знаешь, некоторые люди в чем-то преуспели, но не понимают, насколько. Это называется скромность и застенчивость.
Он покачал головой, ухмыляясь, и опустил меня на спину.
― Это не про меня. Звучит скучно.
Мой ответный смех заглушили его голодные губы.
Глава 21
Когда вернулась из копировальной комнаты и увидела, что Генри сидит на моем столе, я занервничала. Еще до того, как заметила любопытную улыбочку, я понимала: он хотел бы знать, что происходит между мной и Кейном.
Но обсуждать личную жизнь босса с его другом не в моих правилах (даже если его личной жизнью была я), и учитывая, как чудесно мы провели вчерашний день, не хотелось разрушать нашу новоприобретенную близость.
Я остановилась перед Генри и одарила его выразительным взглядом.
— Мистер Лексингтон.
— Лекси, — ухмыляясь, он задумчиво склонил голову набок. — Знаешь, будь ты сообразительной и выбери этого парня, — он указал на себя, — твое имя звучало бы как Лекси Лексингтон.
Я фыркнула.
— Для полного комплекта не хватало бы только ковбойских сапог и разбитого сердца, и я — готовая кантри-певица.
Брови Генри сошлись вместе.
— Хах. Ты права. — Он хихикнул. — При этом очень красивая.
— Генри, прекрати со мной флиртовать.
— Я просто жду появления мистера Каррауэя, чтобы услышать речь о том, что стоит держаться от тебя подальше. Он невероятно собственнически относится к своей помощнице.
Вздыхая, я столкнула его со своего стола.
— Почему бы вам не перестать разбрасываться шутками и не произнести вслух то, что вы собирались?
Он внимательно посмотрел на меня.
— Кейн — хороший друг. Я с самого начала знал, что между вами что-то происходит, и, хотя он никогда не был скрытным парнем, о тебе он не распространялся. И я не шутил по поводу собственничества. Ты понятия не имеешь, сколько раз он пытался откусить мне голову, когда я упоминал, как ты привлекательна. Для меня не стало сюрпризом то, как вы двое набросились друг на друга субботним вечером.
Я прошлась рукой по груди.
— Я и не думала, что вас это удивит. Я знала, к чему вы стремились у Андерсонов на балу. Ну, правда, Генри, вам стоит оставить банковское дело и заняться сватовством.
Он ухмыльнулся.
— Так вы вместе. Неудивительно. Ни для кого. Ты должна знать, что почти весь персонал шептался о вас двоих с самого начала.
Почувствовав дискомфорт от этой мысли, я нахмурилась.
— Вы же никому не сказали?
— Нет. — Он подошел ко мне вплотную. — Что наводит меня на мысль. К чему такая секретность? Я знаю Кейна достаточно хорошо, чтобы утверждать, что ему похер, если кто-то узнает, что он спит со своим помощником, так что причина не в этом.
И вот он. Вопрос, который я видела в глазах с того самого момента, как заметила его сидящим на моем столе.
— Генри, если Кейн захочет поделиться с тобой деталями, он это сделает. Спроси и увидишь. Чего делать не нужно, так это спрашивать меня. Я никогда не предам его доверия.
Генри с минуту изучал меня, весь юмор и поддразнивания улетучились.
— Ты заботишься о нем, — пробормотал он.
Я не ответила. В этом не было необходимости. Некоторое время назад я поняла, что Генри Лексингтон более проницателен, чем показывает.
— Лекси, — произнес он низким обеспокоенным голосом, — Кейн не… Что бы он к тебе ни чувствовал… не рассчитывай…
Сердце грохотало в груди.
— Не рассчитывать на что?
— Просто… — Он потянулся, чтобы хлопнуть меня по плечу в знак поддержки. — Ты хороший человек, и я рад, что тебе удалось вернуть его… но я не хочу, чтобы тебе стало больно.
В моей душе поселилось беспокойство, и я отчаянно боролась, чтобы отогнать его. Генри основывался на том, что знал о Кейне, но он не был в курсе того, как его друг ведет себя со мной. Он не знал, что прошедшие выходные стали для нас прорывом. Я держалась за эту уверенность, позволяя ей удерживать меня от сомнений.
— Не станет, — пообещала. — Я все еще думаю, что это не очень хорошая идея для нас — быть увиденными вместе здесь, — и выразительно оглянулась вокруг.
В теплый полдень четверга мы с Кейном встретились в Бикон-Хилл за бранчем. К моему удивлению, он предложил прогуляться после обеда, и некоторое время мы прогуливались по скверу. Мы шли по мосту, глядя, как гиды управляют «лебедиными лодками»[3].
— Думаю, пока мы не начнем тискать друг друга, все будет хорошо, — отозвался Кейн.
Я бросила на него быстрый взгляд, услышав прозвучавшее в голосе недовольство. Естественно, раздражение отразилось и в подергивании мышц его челюсти.
С вечеринки прошла почти неделя, и я никогда не чувствовала себя настолько близкой к Кейну. Тем не менее, он впервые продемонстрировал, что его раздражает то, что мы скрываем наши отношения.
Я молчала, не зная, как исправить ситуацию, потому что мы ничего не могли с этим поделать. Конечно, я понимала, что так не может продолжаться вечно, но, пока у меня есть некий знак от Кейна, подтверждающий стабильность наших отношений, не видела смысла наживать себе проблем, в то время как пыталась наладить взаимоотношения с семьей отца.
Сама мысль об этом наградила меня головной болью. Я вздохнула и сошла с тропинки. Трава щекотала неприкрытые части ног, пока я спускалась к берегу озера, чтобы посмотреть на уток и гусей. Белка, совершенно не обеспокоенная людским присутствием, запрыгнула мне на ноги, а затем скрылась в ветвях ближайшей плакучей ивы. Я подняла лицо к небу и закрыла глаза.
Несколько секунд спустя Кейн погладил мою руку.
— О чем думаешь? — спросил он.
— Насколько здесь просто и спокойно. — Я открыла глаза, чтобы встретить его заинтересованный взгляд. — Люди бегают трусцой, загорают, занимаются йогой, гуляют, спят, расслабляются. Волнения остались снаружи. Они заберут их, когда выйдут отсюда.
— И о чем ты беспокоишься?
Откровенно говоря, думаю, обо всем. Он, я, мой дедушка, моя работа. Ничто из этого не казалось надежным и безопасным. Никакой стабильности. Ни с Кейном, ни на должности в его компании, потому что, если между нами будет все кончено, закончится и моя карьера. И дедушка… отношения с ним столь же неопределенны, сколь и скрытны. Я могла покинуть Бостон, и это выглядело бы так, словно этих дней вместе никогда и не существовало.
Я пыталась стряхнуть внезапно накатившую меланхолию, представляя себе, как могла перейти от счастья к страху за пять минут.
Поэтому слегка улыбнулась Кейну.
— Ни о чем.
Он жестко посмотрел, как будто не верил мне. Затем двинулся в мою сторону, и я почувствовала, как что-то мокрое шлепнулось на голову. Мои глаза расширились, а взгляд Кейна взлетел к моей голове.
— Нет, — произнесла я.
Его губы изогнулись.
— Да.
Ужаснувшись, я истерически рассмеялась.
— Пожалуйста, скажи, что… птица только что не нагадила мне на голову.
Кейн резко рассмеялся.
— Кейн!
Я смотрела, как он веселится, и если бы не запах птичьих испражнений, очень обрадовалась бы его смеху. Впрочем, ничего смешного. Я поморщилась, подняв руку к волосам, но побоялась прикоснуться, чтобы обнаружить место попадания.
— Это не смешно, — ударила его по руке, и это заставило его смеяться еще сильнее. — Ты что, подросток? У меня в волосах птичье дерьмо!
— Прекрати, — выдохнул он, вытирая слезы и давясь смехом, сделал шаг ко мне. — Продолжай повторять это, и я не смогу остановиться.
— Ничего смешного, — скривилась я. — Это подло.
Он улыбнулся, взгляд прошелся по беспорядку на моей голове.
— Ты просто была такая серьезная, а потом…
— Птичьи какашки, — закончила я. Он снова прыснул и предупредительно удержал мою руку. — Даже не думай. Мне нужно возвращаться в офис. Я не могу идти с… — Я прервалась, не желая снова веселить его, произнося «птичье дерьмо».