Психическое как текст
Психическое выражается через текст. При этом само психическое
может быть воспринято как текст. Речь здесь идет не о травме как
тексте, а о представлении о психическом, создаваемом как текст.
В одном из современных руководств по психоанализу, принадлежащему авторству Валерия Лейбина, содержится утверждение: «Психология сознания воспаряла к вершинам духовного мира личности. Психология бессознательного предполагала обращение к низменным страстям человека». В этом характерном высказывании нашло отражение мифопоэтическое представление о психическом, предложенное Зигмундом Фрейдом и его последователями, представление, созданное не путем логических умозаключений, а посредством мифопоэтического восприятия психического пространства.
Один из восторженных последователей Фрейда, А. И. Белкин, как-то заявил неосторожно: «Специфика трудов Фрейда – это не научная логика, а скорее неведомый до сих пор стиль мышления, дающий обильные всходы». Действительно, работы Фрейда, Юнга и других психоаналитиков основываются не на объективном анализе психического, а на субъективном его восприятии, так же как мифологические тексты основываются на субъективном восприятии пространства архаичным человеком.
Известно, что архаичный человек представлял окружавший его мир через систему ассоциаций, связанных с оппозицией верх-низ. Архаический космос, как правило, состоял из верхнего, среднего и нижнего миров, ценностная значимость которых проявлялась в полной мере в тех божествах, хтонических существах и духах, которые населяли соответствующие миры: «покойники, души предков, демоны, злые божества (включая самого повелителя нижнего мира) – внизу; люди, животные – посередине; птицы, ангелы, высшие божества (включая главного бога), мифологизированные светила – вверху».
Так, эвенки представляли себе верхний мир (угу буга) населенным
могущественными верховными духами, хозяевами явлений и стихий
природы, тайги, животных и людей. Им поклонялись, у них просили
помощи и защиты. «Прочие жители верхнего мира также признавались
за благожелательные существа, но, по сравнению с верховными духами, меньшей силы. Поэтому им не оказывалось со стороны эвенков какого-либо почитания. Их называли просто существами верхнего мира, небесными людьми, небожителями». В нижнем мире обитали умершие сородичи, духи болезней и смерти, хозяева нижнего мира. «Нижний мир – это мир мертвых, буни (от бу-ми – умереть). Жители нижнего мира – существа без дыхания, без биения сердца, без горячей крови… В этом смысле их субстанция отлична во всем от живых людей, более того – она во всем им противоположна».
В других архаических космологических системах верхний мир могли населять души умерших, но это были праведные души. Преступившие нормы традиционной морали люди после смерти отправлялись в нижний мир. Так, айны представляли себе «низ вселенной» как область, где обитали души плохих людей и злые духи, потерпевшие поражение в борьбе с добрыми духами. Они подвергались там всевозможным наказаниям и претерпевали невыносимые мучения. Подобные космологические представления характерны и для развитых мифологических систем (греческой, иудейской и др.).
С верхним миром, таким образом, архаичный человек ассоциировал позитивно маркированные явления, с нижним – негативно. Через подобное ценностное отношение верха-низа интерпретировали психическое (сознательное-бессознательное)
Фрейд и его последователи.
В свое время Фрейд отказался от деления психического на верхнее
и нижнее сознание, «так как оно подчеркивает, по-видимому, именно
тождество психического и сознательного», и разделил психическое на сознательное, предсознательное и бессознательное. Этот факт, впрочем, не помешал некоторым исследователям отождествить «бессознательное» Фрейда с «нижним сознанием» или «низшим психизмом».
Предсознательное – это область скрытых психических содержаний, которые могут быть осознаны. Бессознательное – область вытесненных психических содержаний, а раз «теория психоневрозов утверждает с полной категоричностью, что сексуальные желания из периода детства могут претерпевать в ходе развития процесс вытеснения», то отсюда очевидно сведение бессознательного к сексуальному.
Позднее Фрейд отказался от трактовки бессознательного как области только вытесненных сексуальных желаний, но и в его более поздних концепциях связь бессознательного с сексуальным прослеживается вполне определенно. Как точно отметил Л. С. Выготский, именно учение о сексуальности «составляет нерв, душу, центр всей системы. Можно ли принять систему без ее центра? Ведь фрейдизм без учения о сексуальной природе бессознательного – все равно что христианство без Христа или буддизм с Аллахом».
Согласно поздним представлениям З. Фрейда, психическое составляют три сферы – Я, Сверх-Я и Оно. Я представляет собой поверхностный слой психики, обладающий функцией посредника между Оно и внешним миром. Сверх-Я – это своего рода vox Dei, структура психики, выступающая в роли родительского авторитета, совести. Оно – темная непознанная часть психики, содержащая в себе необузданные страсти и влечения, в которых находят свое психическое выражение инстинктивные потребности человека.
Для лучшего понимания структуры этих трех психических сфер Фрейд дал их графическое изображение. Это изображение в общих чертах подобно тем небезызвестным ритуальным изображениям, в которых нашли отражение космологические представления архаичного человека.
Фрейд моделировал психический мир таким же образом, каким архаичный человек представлял свой космос.
Модель психики Фрейда.
Верхнему миру архаических космологий соответствует Сверх-Я Фрейда. Так же как верхний мир ассоциативно связывался архаичным человеком с могущественными духами, богами и предками, установившими нерушимые правила общественной жизни, и в частности морально-нравственные законы, Сверх-Я ассоциировалось Фрейдом с нравственными императивами и родительским авторитетом.
Среднему миру традиционных космологий соответствует Я Фрейда, структура, представляющая «человеческое, слишком человеческое».
Наконец, нижнему миру соответствует Оно Фрейда. Последний сравнивал Оно с хаосом, в котором пребывают «какие-то „ночные чудовища“, которые при свете дневного сознания скрываются и не видны, а ночью сознание, будь то сон или безумие, заболевание, – с „ночью сознания“ они выходят на поверхность».
Это метафорическое описание «бессознательного, в котором ведь
в зародыше заключено все зло человеческой души», вполне соответствует архаичным представлениям о нижнем мире, но им не исчерпываются ассоциации Фрейда относительно бессознательного.
Дело в том, что, прежде всего, Фрейд ассоциативно связывал бессознательное с телесным низом. Именно отсюда весь «пансексуализм» классического фрейдизма. Фрейд объяснял бессознательное через «низовое», сексуальное не метафорически, а буквально – «главную массу, так сказать, основной фонд бессознательного составляют инфантильные влечения сексуального
характера».
Мифологическая модель мироздания.
Юнг, так же как и Фрейд, разделял психическое на сознательное
и бессознательное: «Все психологическое имеет один низший и один
высший смысл, как то гласит глубокомысленное положение древней
мистики: небо вверху, небо внизу; эфир вверху, эфир внизу; все
это вверху, все это внизу; прими все и будь счастлив». Но Юнг понимал бессознательное гораздо шире, чем Фрейд и его верные апостолы. Он отличал личностное бессознательное, состоящее из комплексов, и коллективное бессознательное, включающее в себя архетипы. По словам Юнга, «архетипы суть бессознательные образы самих инстинктов. Другими словами, они являются образцами инстинктивного поведения».
Архетипы связывались Юнгом не только с инстинктивным, «низовым» поведением, но и со сверхъестественными феноменами: «Архетип является также психической предпосылкой религиозных воззрений, он обуславливает антропоморфность образов Бога… Ему свойственны парапсихологические характеристики… Случаи телепатии, ясновидения и им подобные необъяснимые феномены особенно часто наблюдаются в архетипических ситуациях». Эта связь «низового» с сакральным также является мифопоэтически обусловленной. Нижний мир архаических космологий – это сакральная сфера, где обитают могущественные духи и божества, наделенные сверхъестественным могуществом. Неслучайно именно Юнг метафорически отождествил бессознательное с нижним миром; согласно его утверждению, «бессознательное и „страна мертвых“ суть синонимы».
А. Адлер ассоциативно связывал бессознательное с «низовой» социальностью. Он полагал, что невозможность самореализации человека вследствие физических недостатков или социального положения приводит к развитию в бессознательном комплекса неполноценности. Эта «неполноценность лежит в основе человеческих стремлений и успехов. С другой стороны, ощущение неполноценности – причина многих проблем и плохой адаптации в обществе».
Комплекс неполноценности может привести человека к полному поражению в его стремлении к превосходству (совершенству) или, напротив, подтолкнуть его к бурной компенсаторной деятельности, результатом которой станут выдающиеся достижения человека в той или иной области приложения его сил.
Несколько иначе осмыслена ассоциативная связь между бессознательным и «низовой» социальностью в работах М. М. Бахтина. Последний был убежден, что «бессознательное Фрейда можно назвать в отличие от обычного „официального“ сознания – „неофициальным сознанием“». Это «неофициальное сознание» отражает вполне определенные «неофициальные», «низовые» сферы жизнедеятельности человека.
Психоаналитики ассоциативно связывали бессознательное («нижнее
сознание») с «низовой» социальностью так же, как архаичный человек
мифологически связывал социальный «низ» с нижним миром, сакральной сферой.
В многочисленных мифо-ритуальных контекстах «низовая» социальность нередко выражала причастность «низкого» человека нижнему миру, сакральному и сверхъестественному. Так, например, в различных мифо-ритуальных традициях раб представал как бесправное существо, причастное в то же время сакральной сфере. «Раб представлялся не существующим в жизни; он не имел сущности, а потому и имени; был никто; в классовом обществе он не обладал никакими правами, лишен был собственности, приравнивался к земле, к животным и к вещам: римского раба, как и собаку, хтоническое животное, держали на цепи, и на ноги надевали во время работы цепи (= узник, смерть), ночью же его запирали в хлев или в подземные тюрьмы, ergastula. Раб – смерть; поэтому в Риме каждый, приговоренный к смерти, зачислялся в рабы, и только одних рабов можно было предавать смерти… Однако этот же раб, победив в поединке, становился царем; так беглый раб боролся на жизнь и смерть со жрецом Дианы Арицийской и делался царем рощ и возлюбленным Дианы до нового поединка с новым рабом».