Майор Максумов лично следил за каждым молодым бойцом и никому не давал спуску. Вместе со всеми он занимался и сам – начиная от штыкового боя и заканчивая иностранными языками, особенно двумя вражескими – немецким и японским. Никому он практически не оставлял “личного времени” – как и себе.
– Личное время будет, когда врагов разобьем, – говорил он. – А пока все наше время принадлежит учебе и тренировкам.
Бойцы считали майора строгим и замкнутым человеком. Он почти ни с кем не общался, только по делу. В редкие моменты отдыха между занятиями будущие разведчики чувствовали себя крайне неуютно, если Максумов был рядом. В его присутствии никто не разговаривал. И даже Митяй, который уже успел прославиться среди бойцов своими шутками и байками, становился немым. Максумов был всеобщей загадкой. Разведчики не узнали бы о нем ровным счетом ничего, если бы не быстро распространяющиеся слухи о том, что майор был опытным воякой, родом из Узбекистана, успевшим повоевать с японцами на Халхин-Голе, с фашистами в Испании и даже побить белофиннов.
Но никто из новоиспеченных разведчиков еще не знал, что некогда жизнерадостный Максумов в первые же дни этой страшной войны потерял всю свою семью. Эшелон, в котором он отправил свою жену и двух маленьких детей – дочку и сына – в эвакуацию из Белоруссии в Ташкент, попал под фашистский авианалет…
…Несколько месяцев упорных тренировок без отдыха пролетели быстро. К концу обучения все курсанты, проходившие подготовку в спецлагере, были разделены на группы. Максумов назначил серьезного и ответственного Ли командиром одной из групп – так появилась новая боевая единица, группа Алексея Агафонова, в которую вошли Митяй и Соколик.
Всю первую половину 1942 года ребята активно участвовали в боевых операциях, выполняя сложные задания командования по захвату важных фашистских «языков», подрыву немецких стратегических объектов и военных эшелонов. Больше десяти раз за это время группа Агафонова пересекала линию фронта и выполняла задания в глубоком тылу немцев. За безупречно проведенные операции, смекалку и мужество братья Агафоновы и Соколик были уже дважды награждены орденами и медалями Советского Союза, которые разведчики с гордостью носили. Особенно любил красоваться своими наградами Митяй. Почти каждую ночь он втайне ото всех до блеска их начищал, а днем не упускал возможности лишний раз покрасоваться ими перед медсестричками из полевого госпиталя.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В начале лета 1942 года в секретной японской Центральной Лаборатории, расположенной на оккупированном севере Китая, на территории так называемого Маньчжоу-Го, в двадцати километрах южнее Харбина, ждали важных гостей.
Ранним утром к железным воротам в кирпичной стене периметра подъехала вереница из трех новеньких паккардов, блестящих черным лаком и хромом. Ворота медленно открылись, и кортеж проехал внутрь.
Внутри располагались здания лабораторного комплекса и казармы охраны. Лаборатория представляла собой великолепно защищенную крепость, надежно скрытую глубоко в лесу. Безумцу, решившему проникнуть в комплекс, пришлось бы преодолеть глубокий ров, наполненный водой, четыре ряда колючей проволоки высотой в три метра. Между третьим и четвертым рядами пространство было заминировано. Между вторым и третьим ходили патрули. Днем и ночью на вышках, откуда просматривалась вся система заграждений, дежурили часовые. А дальше до самого неба поднималась высоченная бетонная стена, также опутанная колючей проволокой, по которой пропускали электрический ток.
Так что с уверенностью можно сказать, что не было такого безумца, который бы осмелился попасть в лабораторию. Она была неприступной, и попасть туда было невозможно.
В охране секретной центральной лаборатории состояли не простые пехотинцы, а подготовленные по специальной программе генерал-майора Накаямы японские солдаты-головорезы.
Паккарды не спеша проехали по территории и остановились возле неприметного двухэтажного здания с решетками на окнах. Все солдаты и офицеры на пути кортежа, давно предупрежденные о визите высоких гостей, немедленно вытягивались «во фрунт» и вежливо кланялись приехавшим. Из первой машины, поправляя фуражку, и щурясь на ослепительное после полутемного салона солнце, вылез генерал-полковник Асакава в сопровождении высоких военных чинов. У входа их уже встречал сам генерал-майор Накаяма.
Его сопровождали двое ученых в белых медицинских халатах, японец и китаец. Почтительно поздоровавшись, они проводили гостей в дверь под вывеской «Центральная Лаборатория – Виварий».
Помещение было разделено на два одинаковых бокса, их передние многослойные стеклянные стены были дополнительно укреплены изнутри металлическими решетками и надежно защищали всяческий контакт подопытных с персоналом Лаборатории. В каждом содержалось по восемь человек, разного пола и возраста, но если с правой стороны истощенные сидели на скамьях, то в левом боксе корчились на полу. Это было жуткое зрелище, от которого многих конвоиров просто рвало, или они теряли сознание. Люди мучительно умирали в конвульсиях, кашляющие и покрытые сочащимися язвами. Накаяма с упоением смотрел на обезображенное лицо девушки, зараженной чумой, ее впалые глаза молили о спасении. И тирана, похоже, это забавляло.
В отдельном герметичном шкафу находилась причина страданий несчастных – ряды пробирок с маркировками на японском – «Тиф», «Сибирская язва», «Чума», «Холера» и прочих смертельных заболеваний. Накаяма с гордостью представлял генералу Асакаве, одетому поверх формы в белый халат:
– Господин генерал, и тех и других мы инфицировали не просто отдельными возбудителями заболеваний, вроде холеры или тифа, а специальной смесью десяти самых смертоносных болезней, известных человечеству. Вот они, в этих пробирках.
Генерал задумчиво смотрел на корчащихся в муках людей:
– Результат впечатляет! Но эти, в правом боксе, больше похожи на здоровых…
Накаяма улыбнулся и, сдержанно торжествуя, повел указкой в сторону стеклянного шкафчика, стоявшего особняком. Внутри находилась только одна пробирка, наполненная розоватой жидкостью.
– Этим подопытным мы предварительно сделали инъекцию нашей новой универсальной вакцины, которая одновременно является и спасительной сывороткой. Она позволяет очень быстро побороть любую из этих болезней. И, как видите, она успешно действует.
Генерал еще раз, нахмурившись, посмотрел на умирающих подопытных.
– Хм… Но вы даете гарантию, что Япония будет надежно защищена?
Накаяма просиял в ответ.
– Пока в наших руках универсальная вакцина, я могу гарантировать Японии полную безопасность от бактериологического оружия. А вот здесь…
Генерал-майор провел Асакаву к небольшому постаменту, на котором стояла небольшая цилиндрическая авиабомба с открытой панелью. В сердцевине смертельного снаряда находился стеклянный контейнер, наполненный разноцветной жидкостью.
– Это готовый образец нашего бактериологического оружия.
Генерал-полковник с любопытством протянул руку к бомбе. Накаяма мгновенно побледнел и едва сдержался, чтобы не дернуть высокого гостя за рукав.
– Осторожней, господин генерал! Вам еще не сделали инъекцию универсальной вакцины! Достаточно одной капли, чтобы уничтожить более ста тысяч человек.
Генерал, пораженный, отдернул руку. Некоторое время он стоял в молчании, но потом, очнувшись, обвел всех присутствующих взглядом и торжественно провозгласил:
– Поздравляю вас, господа! Теперь мы готовы к большой войне!
****
А в это же время в другой части оккупированного Китая, недалеко от Харбина, на конспиративной квартире, проходила другая встреча.
За плотно занавешенными окнами негромко вели разговор полковник советской разведки Самойлов – седовласый, добродушного вида мужчина, одетый в непривычный гражданский костюм с галстуком – и командир специального партизанского отряда китайских коммунистов товарищ Лин Дунг – худой, со строгим взглядом, мужчина за пятьдесят. Третий собеседник – невысокий и сухопарый мужчина, одетый в черный плащ с высоко поднятым воротником, – прятался от тусклого света единственной лампы и часто прихлебывал чай из чашки.
Полковник Самойлов вышел, наконец, из долгого раздумья, вызванного неприятной вестью, и тревожно спросил у человека в черном:
– Так значит, дата начала бактериологической войны уже известна?
Тот отставил чашку и неторопливо, «чеканя» каждое слово, ответил:
– Еще нет. Но точно известно, что 25 августа документы с описанием технологии создания универсальной вакцины и план начала войны должны быть доставлены самолетом в Токио для утверждения Министерством Обороны Японии.
– То есть фактически уже через месяц…, – без выражения, словно размышляя, проговорил Лин Дунг, глядя куда-то вдаль.
– И, в случае глобальной бактериологической войны, первыми под удар попадут Китай и Советский Союз, – добавил человек в черном.
– И каковы, по-вашему, шансы избежать войны? – нервно постукивая пальцами по столу, спросил Самойлов.
Собеседник развел руками.
– Шансы будут, только если каким-то чудом универсальная вакцина окажется у нас в руках.
Самойлов нахмурился и сжал руку в кулак.
– Значит, мы должны перехватить документы. Тогда мы сможем создать собственную вакцину.
Лин Дунг обернулся к человеку в черном плаще:
– Для этого нам понадобятся детали передвижения объекта с документами двадцать пятого августа.
Человек в плаще кивнул, и в комнате вновь воцарилось напряженное молчание.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Уже на следующий день Самойлов, одетый в куда более привычную форму полковника ГРУ, прогуливался вместе с майором Максумовым по плацу тренировочного лагеря разведчиков. Полковник разговаривал приветливо, но то и дело хмурил брови, сцепляя руки за спиной: предстоящая операция тревожила бывалого командира. Конечно, он доверял своим подчиненным, а Максумова знал много лет. Тот был прекрасным офицером, невозмутимым, надежным, волевым. Но и противник в этот раз будет не из слабых.